задавать вопросы.
— Папочка! Как всё прошло? — прощебетала Надежда.
— Дубровский на нас женится? — поинтересовалась Вероника.
— Ха-ха! Дочурки, да не сжимайте вы меня так. Руки сломаете, — рассмеялся Лев Львович, чувствуя, как нежные пальчики продавили его мышцы до самых костей. — Ну, что я могу сказать? Готовьте платья, девочки. Скоро одна из вас станет женой Дубровского.
— Только одна из нас? — возмутились сёстры.
— Я делаю всё возможное, — пожал плечами Лев Львович. — Если нам повезёт, то Виктор Игоревич скоро сдастся, и мы сыграем свадьбу. Тем более, что обстоятельства этому благоволят.
— А что происходит? — Надежда с любопытством уставилась на отца.
— Да, мы хотим знать всё про нашего мужа, — лучезарно улыбнулась Вероника.
— Скажем так. Я помогу Дубровскому в одной щекотливой ситуации, а после он уже не сможет отказаться от свадьбы. — Лев Львович хищно улыбнулся и приобнял радостных дочерей.
На лестнице замка сидел Оболенский и курил… Впервые вижу, чтобы Гриша смолил сигарету, да и для него это явно что-то новое, так как он то и дело заходился надрывным кашлем кашлял. Увидев меня, он растёр окурок о ступеньку и поднялся.
— Ну и что происходит? Давай. Колись, — серьёзно сказал он.
— Ты сейчас говоришь прямо как моя невеста, — усмехнулся я, вызвав на лице друга лёгкую улыбку. — А ты чего здесь? Приставал к служанкам, и Мышкин тебя выгнал?
— Да нет, просто связался с одним сумасбродом и теперь не могу спать по ночам, боясь даже думать о том, во что он вляпался на этот раз. Не знаешь такого?
— Понятия не имею, о ком ты говоришь, — улыбнулся я.
— Не может быть, что ты Юлю и Любу просто так сослал из Дубровки.
— Ты прав, не может, — вздохнул я и почесал затылок. — Последний вопрос, и всё расскажу. — Ты как тут оказался? Портальный камень я тебе, вроде, не давал.
— Ты нет, а Любава одолжила один. — Оболенский вытащил из кармана камушек и продемонстрировал мне, я тут же попытался вырвать его из рук Гриши, но тот не позволил.
— Понятно. Значит просто так тебя отсюда не вышвырнуть.
— Даже и не мечтай, — самодовольно хмыкнул Оболенский.
— Ладно, раз уж ты решил записаться в отряд самоубийц, то не буду тебя останавливать.
— Чего? Какой ещё отряд? — нахмурился Григорий и я начал рассказ.
Через десять минут пересказ истории про черную дверь завершился, а Оболенский потёр лицо ладонью и тяжело сказал:
— Типичный Дубровский. Решил все проблемы этого мира взвалить на собственные плечи…
— Ха-ха. Да, так и есть. Но я тебе ещё не рассказал, откуда взялась дверь.
— Купил в своём магазине или отнял у какого-нибудь аристократа, — мрачно предположил Оболенский.
— Почти, — хмыкнул я, раздумывая, говорить следующие слова или нет. Решил что да, он должен знать. — Гриш, мы с тобой почти родственники, а значит, я могу тебе доверить тайну нашего общего друга.
Коротенечко рассказал про проклятье Ершова. Обрисовал, что Василий к своим восемнадцати годам сожрал уже около тридцати лет жизни. Оболенский был в шоке; и это — мягко говоря. На самом деле он был в аху… Ахнул, одним словом.
— Вот я и полез в эту дверь. Думал, что там спрятано спасение Васьки, а оказалось, что там ворох новых проблем, — резюмировал я.
— Твою мать… — Гриша взялся за голову и сел обратно на ступеньки. — С кем я вообще дружу? Как вы находите такие неприятности, несовместимые с жизнью? Что вообще происходит-то?
Видать, мой друг словил экзистенциальный кризис. Если не справится с ним самостоятельно, то придётся вести к психологу или, на худой конец, напоить коньяком.
— А ещё знаешь, что меня бесит? — спросил Оболенский, подняв на меня взгляд.
— Удиви меня.
— Бесит то, что вы, жуки навозные, вечно от меня что-то скрываете. Но так-то ты верно поступил, я бы тоже открыл эту дверь.
— По поводу секретов ты прав. Некрасиво всё скрывать от друзей. Зато теперь ты понимаешь, почему я отправил Юлю и Любу подальше отсюда.
— Понимаю. Но от меня ты не избавишься. Я с тобой до конца.
От его слов у меня чуть слёзы на глазах не навернулись. Да мой ты дружище слабосильный. Знает, что мало чем может помочь, но, тем не менее, хочет остаться. Вот сволочь. Разжалобил меня.
— Григорий, я должен тебе ещё кое-что рассказать.
— Ха-ха. Есть ещё проблемы, о которых я не знаю? — судя по нервному смеху Григория, экзистенциальный кризис из острой формы плавно начал перетекать у него в хроническую.
— Именно так… — Я тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. — Если коротко, то я — не твой друг. — На лице Гриши возникло возмущение, но я жестом попросил его помолчать. — Помнишь, ты говорил, что я сильно изменился и из зашугыша стал отважным гулякой?
— Было дело. Ты как-то резко преобразился, — кивнул Оболенский.
— Всё дело в том, что твой друг умер, а я переродился в его теле. Меня зовут Кольдэр Виран, я верховный друид из мира Руиндар.
— Что за бред? Ха-ха-ха, — заржал Оболенский но, поняв, что я серьёзен, тут же прекратил смеяться. — Это не шутка?
— А ты знаешь людей, которые за год со второго уровня магии смогли добраться до девятого, попутно убив трёх божеств?
— Эммм… Нет, но я… — Григорий сломался. Уставился в пустоту и стал прокручивать в голове всё, что с нами происходило за этот год. — Проклятье… — Прошептал он. — Я же чувствовал, что что-то не так. Ты говорил по-другому, вёл себя иначе… Но никогда бы не подумал…
Переоценку ценностей прервал Лев, вывалившийся из портала.
— Привет! О чём разговариваете?
— А он тоже знает? — спросил Оболенский.
— Нет, это секрет рода, — пояснил я.
— Дубровский, какой, к чёрту, секрет? Мы же друзья! — возмутился Лев, а после махнул рукой. — Хотя, плевать! Скоро мы породнимся, и тогда ты мне всё расскажешь.
— Да вы достали со своей свадьбой! Дайте мне одну сыграть! — возмутился я.
— Хе-хе. Нет, отец тебя так просто не отпустит. Если лев закогтил добычу, то точно перегрызёт ей
