— Моя госпожа. На месте вашего мужа я называл бы вас не супругой, а музой. Вы этого заслуживаете.
— Спасибо, доктор Дойл.
Авирона подала для поцелуя руку, затянутую в тонкую кружевную перчатку. Она пахла почти как человек. Ощущалась так, будто ее, героиню яркого и цветного фильма, вырезали из кадра, и теперь она вынуждена играть в черно-белом, да еще и немом кино. Она выглядела человеком даже для темного существа, но для меня вопреки всем законам логики оставалась собой.
— Журналисты хотели поговорить с тобой, Сэм. — Авирона кивнула в направлении мужчин, с которыми беседовала пару минут назад. — Что-то насчет следующей выставки.
— Черт побери, — буркнул художник, но спорить не стал.
Журналисты, завидев его, приветливо заулыбались, а один из них сделал приглашающий жест.
— Отвратительная шутка, — заговорил я, когда Самуэль отошел на безопасное расстояние. — Но тонкая, не могу не признать.
Авирона молчала, глядя не на меня, а казалось, куда-то сквозь. Интересно, она читает мои мысли? Если так, надеюсь, они ей нравятся.
— Шарф, — пояснил я. — Ты будешь столь щедра, что оставишь мне его в подарок? Как тогда, в Швейцарии?
— Вам нравится Треверберг, доктор Дойл? Слышала, вы поселились в Северной резиденции. Рада, что Сэм наконец-то ее продал, да и он доволен, что особняк перешел в хорошие руки.
В ее тоне не было ни сарказма, ни иронии, ни злости. Она говорила ровно и спокойно, а я чувствовал себя так, словно пытаюсь пробить головой ледяную стену. Уже знаю, что ничего не получится, но упорствую.
— На случай, если ты забыла мое имя — меня зовут Винсент.
— Я слышала, вы больше не занимаетесь наукой, доктор Дойл. Это печально. Теперь вы рисуете, не так ли? Знаю, что Сэм уже давно донимает вас с этим вопросом, но ведь я еще не спрашивала… что вы думаете по поводу того, чтобы выставить у нас несколько ваших полотен? Если не хотите продавать — пусть так, но мы можем организовать вашу выставку.
— Давай прекратим этот фарс. Притворяться нам не перед кем. Если ты не хочешь меня видеть — так и скажи, я уйду. Ведь ты не хотела со мной встречаться, не так ли? Иначе Киллиан давно рассказал бы мне, что ты здесь живешь.
Авирона достала из сумочки сотовый телефон и просмотрела полученное сообщение. Я вглядывался в ее лицо, пытаясь различить хотя бы намек на эмоции, но тщетно. Да, правда, ледяная стена. И такая крепкая, что пройдет вечность — а в ней не появится ни единой трещины.
А чего я, собственно, ждал? Думал, что она скажет, что рада меня видеть?
— Дефиле было очень милым, доктор Дойл. Жаль, что вы его пропустили.
— Должно быть, мадемуазель Сержери превзошла себя, миссис Мун? — поинтересовался я.
— Миссис Мун-Барт, — автоматически поправила она и продолжила: — Да. Она была прекрасна.
— Я до сих пор не заглянул в вашу галерею. Знаю, мне нет прощения, но буду рад, если вы сообщите мне даты следующей выставки.
Авирона снова открыла сумочку и протянула мне извлеченную оттуда визитку.
— Думаю, будет лучше, если вы свяжетесь с моим арт-директором. Она в курсе всех тонкостей, я не вникаю в подробности — для этого есть профессионалы. Через пару недель у нас выставка работ начинающих художников… Кстати, я слышала, что вы преподаете, доктор Дойл?
— Совсем немного, миссис Мун-Барт, и очень редко.
— В галерее проводят занятия семинарного типа. Вы могли бы прочитать несколько лекций о мастерах эпохи Возрождения. Думаю, желающих будет предостаточно. Мы можем пригласить и класс Эдуарда. Вы ведь знакомы с сыном Сэма?
— Ну, хватит уже нести эту чушь.
Я шагнул к ней, и Авирона подняла руку, призывая меня сохранять дистанцию.
— Что за черт? Мы не виделись больше века, а ты говоришь со мной об идиотской галерее и дурацких картинах?! Я вижу, что ты неплохо устроилась без меня. Муж, дом, карьера, красивые платья, статус. А тебе интересно, каково мне было без тебя?!
— Нет, — коротко ответила Авирона. Она смотрела мне в лицо, но взгляд ее был совершенно прозрачным и пустым. — Нет.
— Кто бы мог подумать. И это правильно. Потому что мне не о чем рассказывать. У меня нет жены, дома, статуса. У меня ничего нет. Время остановилось в тот момент, когда ты ушла из моего швейцарского дома. Остановилось навсегда. И знаешь, что? Ты можешь сколько угодно разыгрывать из себя человеческую пустышку, можешь сколько угодно делать вид, что тебе все равно. Но я знаю, что это не так.
— Не стоит драматизировать, доктор Дойл. Придет время — и вы найдете замечательную девушку, которую полюбите.
Я пожалел, что отдал пустой бокал из-под шампанского официанту: разбей я его сейчас — мне стало бы немного легче.
— Это правда, Авирона? Неужели это то, что я заслужил? Когда-то мы были самыми близкими в двух мирах существами, а теперь ты даже не называешь меня по имени?
— Доктор Берг!
Вынырнувший из толпы Киллиан внимательно оглядел нас обоих, и, кажется, даже позволил доктору Бергу немного поволноваться. Впрочем, только на долю секунды — потом на его лицо снова легла привычная спокойная маска. Он улыбнулся мне и Авироне.
— Где притаился папарацци, который завтра порадует главного редактора своей газеты фотографией Теодоры Барт и Кристиана Дойла?
— Надеюсь, ему щедро заплатят за этот снимок, — вернула Киллиану улыбку Авирона. И то была не прежняя светская улыбка, в ней появилось что-то искреннее и теплое. — Ох уж эти фотографы. Вы уходите, доктор Дойл?
— Здесь душновато, миссис Мун-Барт, у меня кружится голова. Подышу свежим воздухом. — Я легко поклонился на прощание. — Был рад знакомству.
Возле входа в дом Моды — что за дурацкое название? И откуда у смертных эта любовь к пафосу? — стояла вереница такси. Один из водителей помахал мне рукой, но я только мотнул головой, закурил и прислонился к стене. Голова действительно шла кругом, но духота к этому не имела ровным счетом никакого отношения. Поведение Авироны должно было привести меня в ярость, я должен был приревновать ее к Сэму, к Киллиану, ударить, взять под руку и увести туда, где мы сможем нормально поговорить. Наверное, мне следовало бы вернуться и попросить прощения — или же продолжить этот идиотский спектакль, делая вид, что все замечательно, и мы просто-напросто играем свои человеческие роли. Но время шло, а я все стоял, глядя на огни фонарей и медленно падающий снег, и думал о том, что нужно было послушать свою интуицию и не приезжать сюда.
Лучше бы Киллиан не упоминал ее имени. Да, когда-нибудь бы мы встретились, Треверберг не такой большой, каким кажется. Я бы случайно увидел ее фото в газете, углядел краем глаза сюжет с ее участием по телевизору, мы бы пересеклись на каком-нибудь приеме. Но все было бы… иначе, не так. А теперь я не знал, что лучше — остаться в этом городе, понимать, что между нами ничего не изменится, но надеяться на обратное, или уехать отсюда к чертям, так далеко, чтобы меня не нашел даже Авиэль.
Конечно, я не уеду. От себя не убежать, хотя последний век с лишним я завидным упорством занимаюсь именно этим.
— И не холодно тебе здесь, на улице?
Папироса выскользнула из моих пальцев и упала под ноги. Подошедшая Дана осуждающе поцокала языком.
— Черт возьми. Чего тебе от меня надо?
— Винсент! Что за тон? Хотела посмотреть, как ты тут.
— Так чего тебе надо?
Она возмущенно выдохнула и сложила руки на груди. Белоснежный воротник шубки оттенял смуглую кожу, и Дана выглядела заморской моделью, которую нарядили в никогда не виданные ею меха.
— Я же сказала, хотела посмотреть, как ты тут.
— Вчерашняя парочка корибантов не умерила твой пыл?
— Ты учуял обоих! Человек окопался в тебе не так глубоко, как я думала.
— О да. — Я наставил на нее указательный палец. — Я дьявольски голоден, а теперь, благодаря тебе, еще и зол. Чего бы ты ни хотела — катись к черту, Дана. Если ты хочешь, чтобы я тебя убил, то ты выбрала самое подходящее время для истерики.
Она подняла воротник, делая вид, что заслоняется от меня.
— Вот так всегда. А ведь я подошла для того, чтобы сообщить о своем желании помочь…
— Мне не нужна помощь.
Несмотря на мой протест, Дана протянула руку и прикоснулась к моим волосам, убирая за ухо растрепавшиеся пряди.
— Не будь таким глупым, сучонок, — сказала она почти ласково. — Мы вместе убили кучу тварей, с которыми не справилась бы и целая компания карателей. Мы вместе убили Пифона. А теперь ты решил, что можешь поохотиться один? Ты неправ.
— У меня есть Киллиан.
Она насмешливо фыркнула.
— Киллиан не охотник. А вот мы с тобой — да.
— Нам не нужно никого выслеживать. И, надеюсь, не придется никого убивать.
— А если придется?
— Я же сказал, у меня есть…
Дана рассмеялась.
— Ладно, сучонок. Я вижу, сейчас с тобой разговаривать бессмысленно. Но это ничего, ты остынешь и снова будешь рассуждать здраво. Помни о том, зачем я сюда приехала.
