— Почему ты так делаешь? — спрашивает он.
— Что делаю? — уклончиво отвечаю я.
— Ты ведешь себя так, словно стыдишься задать вопрос, даже если тебя как ребенка распирает от любопытства, — тон его голоса беззаботный и поддразнивающий.
— Я… я не понимаю о чем ты?
— Тебе не провести меня этим долбаным вопросом, Иззи. Не забывай, я тебя знаю. Возможно, с тех пор, как ты была моей, прошли годы, но я тебя знаю.
Глубоко вздохнув, я смотрю ему в глаза. Он не выглядит рассерженным, скорее растерянным. Его взгляд пронизывает меня насквозь.
— Я делаю это не нарочно. Ты должен понять, Аксель, я не могу отказаться от старых привычек, они формировались во мне годами благодаря особому укладу жизни, поэтому иногда я просто машинально становлюсь прежней Иззи. Той Иззи, которой я стала после тебя.
— Я могу понять это, но я не могу понять, почему временами ты меня боишься. Многое произошло, но ты знаешь, должна знать, что я бы никогда, черт возьми, не причинил тебе боль.
— Да, ты не причинишь мне физической боли. Я это знаю, — отвечаю я, глядя на свои руки.
— Иззи? Что ты имеешь в виду? Разве мы не договаривались, что во всем разберемся? Я понимаю, ты боишься, но выслушай меня… послушай, я не причиню тебе боль. Нас больше ничто не сможет разлучить. Мы и так уже потеряли слишком много времени, Принцесса. Слишком много времени, которое я должен был потратить на то, чтобы держать тебя здесь, в своих руках, — он хватает меня и тянет к себе на колени, одной рукой обхватив за талию, а другую положив на мои колени. Затем он берет меня за руку и продолжает: — Не проходило и дня, чтобы я не скучал по этому, по нашей близости. Я провел так много времени, нескончаемое количество часов, думая, что ты была счастлива, думая, что тебе было лучше без меня. Боже, детка… — он замолкает и поднимает руку, обхватывая мое лицо и поворачивая его к себе так, чтобы смотреть глаза в глаза. — С тех пор как ты снова вошла в мою жизнь, меня каждый день убивало осознание того, что я бы мог что-то сделать, чтобы спасти тебя от этого ублюдка.
Я в полном замешательстве. О чем он говорит? Он думал, что я была счастлива? И внезапно его откровение поражает меня, словно разряд молнии.
— Ты знал, где я жила? — спрашиваю я, не скрывая злости, придающей моей интонации дополнительную окраску.
— Я узнал, но не сразу. Я нашел тебя только после того, как ты вышла замуж, — говорит он, и боль в его глазах останавливает мое сердце.
— Что? — тихо шепчу я.
Он поднимает палец вверх и легким движением проводит по моему нахмуренному лбу, скользя по переносице и обводя пальцем контур моих губ. Он берет меня за подбородок своей сильной рукой и притягивает мои губы к своим, оставляя на них нежный поцелуй.
— Детка, я искал тебя. Искал почти четыре года, используя любую имеющуюся возможность. Я последовательно проверял каждые зацепки, которых было слишком мало, но ничего существенного они мне не дали и ни к чему не привели. Ни к чему, черт возьми. Я знаю о твоих родителях, детка, знаю, что было тяжело, и сожалею, что меня не было рядом, чтобы помочь тебе пройти через это, но почему? Почему ты не сказала мне куда уехала? Ты должна была знать, что я пришел бы за тобой.
Этот крупный, сильный мужчина открывается мне и позволяет увидеть боль, которую он пронес сквозь все эти годы. Мне не остановить потоки слез, даже если бы я захотела. Я пыталась, боже, я пыталась, но осознание того, через что ему пришлось пройти, разыскивая меня, лишает сил и обрывает те немногие нити здравомыслия, которые у меня остались. Постепенно я начинаю терять самообладание.
— Когда я вернулся домой в увольнительную, у меня было время, чтобы узнать о них и твоем исчезновении. Никто понятия не имел, где жили твои бабушка и дедушка. Максимум, чего я добился – узнал о том, что ты проживала в каком-то маленьком городке в Каролине, но никто не знал в какой именно Каролине. Я не оставлял попыток, Принцесса, пожалуйста, пойми. У меня просто не было ни ресурсов, ни времени, чтобы продолжить твои поиски. Дошло до того момента, когда я начал склоняться к версии, что если бы ты хотела, чтобы я тебя нашел, ты бы дала мне знать. Черт, следы от хлебных крошек, сигнальные ракеты, бэт-сигнал… я бы среагировал на любой из этих знаков.
Его попытка пошутить претерпевает неудачу. Я стараюсь усвоить весь поток новой информации, все те факты, которые я уже не единожды обдумывала на протяжении многих лет. Он хотел меня найти? Как же так? Я ведь оставила свой адрес Джун. Она знала, как я хотела, чтобы он меня нашел, она знала, что я ждала его. Мне не сдержать гнев, который медленно разгорается в моем теле. Чертова сука!
— Джун! — рявкаю я и, вскочив с его колен, начинаю нервно расхаживать по огромному пустому пространству его кухни. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него и замечаю растерянный взгляд на его прекрасном лице. Я спешу объяснить. — Джун. Я дала этой сучке все, Аксель, каждую долбаную деталь, которая бы тебе понадобилась, чтобы найти меня. Адрес моих бабушки и дедушки в Северной Каролине, их телефонные номера и мои письма. Целую кучу чертовых писем. Когда те из них, что я отправляла на базу, начали возвращаться, я стала писать на адрес Джун. Я считала, что если тебе и удастся их получить, то лишь при возвращении домой. Боже мой, Акс! Все это время… все это чертово время… Ты понятия не имеешь, ни единого гребаного понятия, как эта сука разлучила нас, что она мне сказала.
Моя ярость настолько осязаема, что даже воздух в комнате сгущается и полностью затмевает печаль, которая ей предшествовала. Мне приходится остановиться и прекратить неистово метаться из угла в угол, когда я чувствую, как руки Акселя стальным обручем смыкаются на моих предплечьях.
— Принцесса, остановись, — говорит он тихо, прижавшись к моей спине и сцепив руки у меня на груди. — Я не смогу ничего понять, если ты не скажешь, что тебя так взбесило.
Я высвобождаюсь из его захвата и разворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. Я должна посмотреть ему в глаза. Мне нужно понять, что у него сейчас на уме.
Единственное, что я вижу, это замешательство и, надеюсь, немного любви.
— Ты хоть представляешь, как сильно я в тебе нуждалась? Когда мои родители умерли, ты был единственным, кто мог унять эту боль, но тебя там не было. Я справилась с этим, и, пожалуйста, пойми, я никогда не держала на тебя зла, — я тороплюсь все объяснить, когда вижу, как искажается выражение его лица. — Я так гордилась тобой, Аксель. Не проходило ни дня, чтобы я не гордилась тобой, даже несмотря на всю эту боль.
Он протягивает руку и вытирает слезинку, стекающую по моей щеке.
— Столько всего произошло через неделю после их смерти. Я была раздавлена, потеряна, одинока… Я чувствовала себя так, словно брошена на произвол судьбы без опоры и поддержки. Бабушка с дедушкой были прекрасными людьми, и они любили меня, но они тоже переживали потерю, да к тому же им пришлось иметь дело с подавленным, убитым горем подростком. Иногда я даже не удивляюсь тому, что они просто не знали, что со мной делать, хотя очень старались. У меня была неделя. Неделя на то, чтобы упаковать свои вещи и уехать. Дед не мог надолго оставить свой дом, а бабушка не хотела ехать. Она ненавидела дальние поездки, вот почему ты никогда не встречался с ней.
Я отхожу от него к окну, которое выходит на озеро, сейчас оно темное со слабым отблеском луны, отражающейся от покрытой рябью поверхности воды.
— Я побежала к Джун и принесла ей все, что тебе могло понадобиться. Я не знала, что еще оставить. После твоего отъезда прошло не так много времени, поэтому ты не мог мне сообщить, как с тобой связаться. Единственное, что у меня осталось – это адрес базы, в которой тебя собирались разместить, — из горла вырывается всхлип и прерывает мой рассказ. — Я… я была такой глупой, — я плачу.
Я поворачиваюсь к нему лицом, он стоит прямо позади меня, вытянув руки по швам и выжидая. Я устремляюсь в его объятия и даю выход своей печали, позволяя ему стать моей опорой, моей поддержкой, в которой я так давно нуждалась.
Я обхватываю его руками и притягиваю к себе так близко, как могу. Я чувствую его губы на своих волосах, его грудь вздымается и тут же опадает, а его сердце бешено колотится у меня под ухом.
— Детка... Господи. Жаль, что я не знал. Жаль, что меня там не было. Ты убиваешь меня, черт подери, ты режешь меня по живому. Посмотри на меня, Иззи, — говорит он, не оставляя места для возражений.
Посмотрев на него, я замечаю в его глазах мольбу.
— Я бы все бросил, чтобы спасти тебя от любой унции боли, и если такая возможность представится сейчас, знай, я не позволю боли коснуться твоего сердца, детка. Меня убивает сама мысль о том, как легко нас смогли разлучить. Детка, на протяжении многих лет, я думал, что ты оставила меня, что решила меня бросить. Боже... — он замолкает и наклоняется, чтобы взять в плен мои губы. Этот поцелуй не похож ни на один из тех, что мы разделили с ним ранее. Этот поцелуй наполнен не только печалью того, что мы потеряли, но и обещанием того, что ожидает нас впереди. Его губы занимаются любовью с моими губами.
