усмотрению, часто несправедливо, чем вызывали недовольство местных мелких предпринимателей и торговцев.
Ленин укреплял Советскую власть новыми Декретами, Лейба Троцкий, нагадив Ленину против мирного договора с немцами, занялся созданием Красной армии, а Иван Петрович пытался помочь учителям своего уезда получить зарплату или хотя бы обеспечить их пропитание. С зарплатой ничего не получалось, но продовольственные пайки для учителей и их семей удалось выбить, чему уездные учителя были весьма признательны Ивану Петровичу.
Уездный Совдеп, находясь под контролем депутатов, считавших себя большевиками, но без партбилетов, принял постановление о национализации собственности нескольких купцов и предпринимателей в городке, в их числе неожиданно оказался и тесть – Антон Казимирович. Как тот попал под конфискацию имущества Иван Петрович не мог понять, но предполагал, что не обошлось без доноса соседа – Туманова, злобные взгляды которого в свою сторону он часто ловил на себе, заседая в Совдепе.
Иван Петрович пытался оспорить решение Совдепа об изъятии имущества тестя, доказывая, что это решение было принято в его отсутствие, и Антон Казимирович уже старый человек, пострадавший от царизма и сосланный в Сибирь, где своим трудом наладил небольшое предпринимательское дело.
Всё было тщетно: голытьба в Совдепе свое решение менять не пожелала, а на слова Ивана Петровича, что реквизировать дом нельзя, ибо и он, член Совдепа, живет в этом доме, ему был дан ответ, что никто его выселять не собирается, и тесть тоже может остаться проживать в своём доме, только придется потесниться: в две комнаты к ним подселят две семьи бедняков, у которых недавно сгорели избы, и им негде жить. А вот заводик и мельницу у его тестя отбирают без всяких условий, и если Иван Петрович против – значит он против Советской власти, и ему нет места в уездном Совдепе.
Иван Петрович сообщил тестю о решении Совдепа отобрать у него завод, мельницу и дом, отчего тот сильно расстроился, начал проклинать власть голодранцев, которые сами работать не умеют и потому отбирают честно нажитое имущество у добросовестных тружеников.
Иван Петрович съездил даже в Омск, пытаясь через краевой Совдеп отменить решение уездного Совдепа как самоуправство, но поддержки в Омске тоже не нашел. Кругом начались мелкие выступления против Советской власти, которые умело разжигали бывшие заводчики, банкиры и офицеры, распространяя нелепые слухи чуть ли не о людоедстве большевиков, и вновь поднимая клевету на Ленина как немецкого агента, обвиняя его в предательстве при заключении Брестского мира с немцами. На юге края начались волнения в казацких станицах Сибирского казачества, хотя еще в декабре месяце, в декрете ЦИК «О казачестве» постановлялось:
Отменить обязательную воинскую повинность казаков;
Принять на счет государства обмундирование и снаряжение казаков, призванных на воинскую службу;
Отменить еженедельные дежурства казаков при станичных правлениях, смотры, лагеря, военную подготовку;
Установить полную свободу перемещения казаков.
Этот декрет значительно облегчил жизнь бедных слоёв казачества, составлявших до половины семей, но офицеры и старшины запугиванием и обманом настраивали казацкую бедноту, привыкшую к воинскому повиновению, против Советской власти.
Ничего не добившись, Иван Петрович возвратился домой. На семейном совете решили, что оставаться в доме на правах поселенцев вместе с чужими семьями ни тесть, ни зять не будут.
Неподалеку, в хорошем сосновом доме под железной крышей проживала сестра Евдокии Платоновны – Мария, которая работала акушеркой в городской больничке. Этот дом Марии помог построить Антон Казимирович, и тётка Мария, услышав о беде своей сестры Евдокии и племянницы Анны, пригласила всех на жительство в своём доме, чему выселенцы очень обрадовались.
На выселение местная власть дала неделю. По ночам тесть и зять перенесли все припасы в амбар к тётке Марии, потом перенесли кое-какую мебель, кухонную утварь, вещи и обувь покидали в сарай, отгородив угол, поскольку в сарае у тётки Марии обитала корова, которая недавно растелилась лобастым теленком, лежавшим рядом с матерью под лошадиной попоной, если ночами было холодно.
В указанный срок переезд завершился, и в освободившийся дом Антона Казимировича въехали три семьи погорельцев и одинокий красногвардеец из уездного отряда красной гвардии.
С тех пор Антон Казимирович, направляясь на рынок в центре городка, всегда обходил свой дом по соседней улице, затаив обиду на несправедливость новой власти к нему, бывшему каторжнику.
Дом тётки Марии имел две комнаты и кухню, обширные сени с кладовой, амбар, сарай для коровы с крытым загончиком для свиньи, а во дворе был вырыт глубокий погреб для зимнего хранения картошки и овощей с огорода, примыкавшего к дому с внутренней стороны ограды.
Дед с бабкой поселились на лежанке русской печи прогревать стариковские кости, Иван Петрович с женой и ребенком заняли дальнюю малую комнату, а тетка Мария с сестрой Аксиньей расположились в горнице, где все жильцы иногда собирались за воскресным обеденным столом, чтобы не ютиться на кухне.
Жизнь вроде снова наладилась: Иван Петрович хотел было уйти из уездного Совдепа, но учителя школ упросили его остаться в поддержку образования и своей защиты от малограмотных активистов новой власти, считающих образование пустым занятием.
Хотя их вождь Ленин требовал: «Учиться, учиться и учиться» и говорил: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас вступить в управление государством. Но мы требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управление государством, нести будничную ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами, и чтобы оно начато было немедленно, т.е. к обучению этому начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту».
И действительно, к удивлению Ивана Петровича, малограмотные рабочие, солдаты и даже крестьяне быстро учились управлять заводом, селом, городом и различными учреждениями, зачастую основываясь лишь на природной русской сметливости и здравом смысле, свойственном любому семьянину и любой хозяйке, ведущими домашнее хозяйство.
Наступил апрель, в солнечные дни снег оседал, чернел и таял под лучами солнца, но ночами морозы доходили до десяти градусов. Иван Петрович готовился к завершению учебного года в школах уезда и потом намеревался перейти учителем в местную двухклассную школу, закончив своё участие в Совдепе, которое ничего хорошего ему не дало, как и остерегалась Анечка.
К концу апреля обстановка в уезде и по всей Сибири стала накаляться против власти большевиков, продолжающих выпускать декрет за декретом о всё новых и новых переменах в стране, которую они стали именовать РСФСР.
Как-то Ивану Петровичу попался на глаза декрет ВЦИК «Об отмене наследования», который гласил:
« ДЕКРЕТ ВЦИК от 27.04.18 г.
Об отмене наследования
а) Наследование как по
