поле, спешились.
— Так вот, история, — спохватилась Тимерия, доставая из седельных сумок свертки с едой и наполненный водой бурдюк. — Угощайтесь, Этен. История. Мой брат, мой старший брат, который когда-нибудь непременно станет королем, в юности был страшным задирой. Как-то, когда я радовалась тому, что научилась перепрыгивать через самое высокое препятствие и теперь не хуже мужчин, он сказал, что это все ерунда. Что я должна научить свою лошадь вставать на свечку по моей команде и держать это положение как можно дольше.
У Этена пропал дар речи. Он хлопал глазами и не знал, как бы помягче намекнуть ее высочеству, что не верит ни единому слову.
— Ох, я знаю! — замахала руками Тимерия. Вытащила из одного из свертков персик и, приподняв вуаль, впилась в него зубами. — Я несколько месяцев училась, — проговорила она с набитым ртом, — и наконец моя лошадь встала на дыбы, а затем, спустя еще несколько месяцев, смогла замирать в этом положении на несколько секунд и даже ходить на двух ногах. Занималась я этим тайком, чтобы сделать сюрприз отцу и брату. И вот в один день решила похвастаться.
— Ого.
— Ого! — со смехом подтвердила Тимерия. — Еще какое «ого»! Словами не передать, как разозлился отец! Шутка ли, такие трюки даже циркачи не все рискнут проворачивать. Каждый, кто узнал бы, чему я всерьез пытаюсь научиться, сказал, что это невозможно. Но я смогла. Тот раз был первым и единственным, когда моего брата выпороли. Хоть я и умоляла этого не делать.
Она легла на спину и закинула руки за голову.
— И сейчас вы решили вспомнить старые уроки? — спросил Этен, копируя ее позу.
— Я их никогда не забывала. Повторяю время от времени. Чтобы помнить.
— Помнить, как ставить лошадь в свечу? В стародавние времена воины Аренции бились так. Копыта разъяренного животного — грозное оружие, даже против мага.
— Дело не в битве. — По тону Этен понял, что Тимерия поморщилась. — Я повторяю это, чтобы помнить, что могу многое, — тихо сказала Тимерия. — Даже то, чего сама от себя не ожидаю. Расскажите теперь вы что-нибудь.
— Не думаю, что мои рассказы будут вам интересны, — вздохнул Этен. Он окинул взглядом расстеленную Тимерией скатерть и прищурился, увидев грецкие орехи. — Хотя я могу кое-что показать. Вы позволите?
Он расколол пару орехов и оставил себе скорлупки. Затем нашел на земле маленький камушек и положил под одну из скорлупок.
— Наперстки? Вы шутите? — Тимерия с любопытством уставилась на него. — Думаете, раз я принцесса, то не знаю, в чем тут соль? И не смогу уследить за вашими руками? Как вы прячете шарик в рукав?
— Посмотрим, — усмехнулся Этен. За его руками не мог уследить даже Большой Бо. Вряд ли у Тимерии больше опыта. — При всем уважении, ваше высочество. Я в себе уверен.
— На что спорим? — прищурилась Тимерия. — Но должна предупредить, я не из тех принцесс, что сидят в замке безвылазно. Алинор, столица Вранко, исхожен мною вдоль и поперек.
— Вот как? — выгнул бровь Этен. — Что ж, тогда поднимем ставки. Три партии. Если я смогу вас обыграть вас три из трех, вы честно ответите на мой вопрос.
— А если выиграю я?
Этен задумался, а затем широко и бессмысленно улыбнулся.
— Ваше высочество, я и так весь к вашим услугам. Вы только скажите. Вам что-нибудь нужно? Что угодно!
Тимерия расхохоталась.
— Если выиграю, я тоже задам вопрос. И вы обещаете на него ответить честно.
— Разумеется, — округлил глаза Этен. — Разве я посмел бы, ваше высочество?
— Начинайте, Этен, фыркнула Тимерия. — И готовьтесь к откровенности.
Она проиграла.
Три из трех.
— Да как… да как ты это сделал! — Этен с удовольствием наблюдал за тем, как бегают ее глаза, как срывается голос. — Ты… — От удивления она даже забыла о своем церемонном «вы». — Да ты… Да он в рукаве у тебя!
— Вовсе нет. — Этен, стараясь сохранять невозмутимость, поднял правый наперсток и продемонстрировал Тимерии камушек. — Видите, ваше высочество?
— Уму непостижимо! — скрестила руки на груди Тимерия. — Это… невозможно! Камушек даже не круглый, и… у тебя нет гладкого стола, и вообще… Как ты это сделал? Это что, магия?
— Увы, ваше высочество, — потянулся Этен, ложась за землю, чтобы посмотреть на голубое, без единого облачка, небо. — Чтобы задать вопрос, вам нужно было выиграть.
— Возмутительно, — проворчала Тимерия. — Я же принцесса, ты и так должен мне подчиняться. Хотя ты, конечно же, не будешь. Ну спрашивай.
Но Этен молчал. Решение. Ему снова нужно принять решение. Шаг первый: увидеть, какие варианты действовать имеются.
Чего вы хотите на самом деле, ваше высочество? Что под вашей вуалью? Ничего не спрашивать.
Шаг второй: соотнести имеющиеся варианты с собственными целями.
Ему нужно помочь Илару заключить выгодный союз с Вранко, который не нужно будет закреплять свадьбой. Ему нужно узнать, как выглядит Тимерия на самом деле.
Может, тогда это наваждении отпустит?
— Камергер Этен, — шутливо протянула Тимерия. — Я уже начинаю опасаться.
— Чего вы хотите на самом деле, ваше высочество? — решил Этен, как прыгнул с обрыва.
— Простите?
— Зачем вы здесь? Чего вы хотите — лично для себя.
— Я ведь уже сказала, — раздраженно прервала его Тимерия. — Я хочу выйти замуж за короля Аренции. Чтобы получить корону.
Этен повернул к ней голову и тихо сказал:
— Ложь.
— Что? — глаза Тимерии стали круглыми.
— Вы лжете, ваше высочество. Хотя обещали сказать правду.
— Да что вы себе позволяете! — глаза Тимерии гневно прищурились.
— А сейчас вы злитесь. Значит, точно врете. И очень не хотите, чтобы вас раскрыли. — Этен не смотрел на Тимерию. Он смотрел в небо. — Так что же? Вам нужна корона Аренции — для чего?
Тимерия промолчала.
— Я вам не нравлюсь, камергер Этен.
С языка Этена почти сорвалось возражение, но он заставил себя молчать.
— Я не нравлюсь вам, и советнику Кроу, и королю Илару. Он хороший человек, но смотрит на меня так, будто я приехала отнять у него что-то важное. Будто это мое войско стоит у его границ. Вы не скажете, почему?
— Боюсь, что я не знаю. Я всего лишь камергер. Моя забота — организовать бал наступления осени так, чтобы для всех гостей хватило кружевных салфеток.
Тимерия фыркнула, а затем рассмеялась, и Этен, неожиданно для себя, рассмеялся следом. Он поймал себя на том, что ему сейчас, в эту самую минуту, очень хорошо и спокойно. Что он давно
