— Он был мертв, — сказал Шен'ра, обозначая ответом свое присутствие. — Ни один человек после таких ран бы не выжил. Ни один.
— Тогда как?.. — спросил Леодракк.
— Просто он не человек, — пробормотал К'госи, поднимая руку в огнеметной перчатке.
— Стойте, — приказал им всем Нумеон. — Ближе не подходите. Здесь, на таком расстоянии, у нас есть преимущество над существом в комнате, чем бы оно ни было. Домад, — добавил он, — позови Хриака. Никому другому не входить. Леодракк, сторожи дверь.
Оба легионера подчинились, оставив Нумеона караулить.
— Дождемся библиария, узнаем сначала, с чем имеем дело.
— А потом, брат-капитан? — спросил К'госи.
— А потом, — ответил Нумеон, — убьем его, если потребуется.
Все они были знакомы со слухами. С боевыми историями. Любому солдату было что рассказать. Это были устные предания, способ передать товарищам знания и опыт, но что давало основания им верить, так это то, что даже старейшие офицеры Легионес Астартес подтверждали истинность тех событий и детально описывали их в своих отчетах. Ни в легионе, ни в Армии предоставление ложных сведений о сражении или боевой миссии не считалось незначительным нарушением. Все военные органы относились к подобным вещам чрезвычайно серьезно. Однако факты — независимо от того, можно ли было объяснить их с научной точки зрения или нет, — при всей кажущейся точности и убедительности не могли описывать «кощунственных созданий» или случаи «одержимости», не вызывая подозрений в своей правдивости. Прославленные, заслуживающие доверия люди говорили об этом. Капитаны, батальонные командиры, даже магистры орденов. Сомневаться в честности их показаний не приходилось.
И все же…
Создания Древней Ночи, порождения нечистого колдунства, считались мифом. В древних книгах писалось, что они были способны трансформировать людей и принимать их облик. К концу Великого Крестового похода появились доказательства — сразу же засекреченные, но позже получившие огласку, — что подобные создания могли даже обратить легионера против его братьев.
Имя «Самус» порой всплывало в кошмарах Нумеона, звуча по-жуткому знакомо. Здесь, на Раносе, оно возникало в мыслях особенно часто. На Виралисе было то же самое. Эти создания не были ксеносами: Нумеону довелось встретить и уничтожить достаточно чужаков, чтобы в этом не приходилось сомневаться. Он знал старое слово, которым они назывались. Несколько лет назад того, кто вздумал бы его произнести, высмеяли бы, но теперь в нем чувствовалась горькая и запретная истинность.
И, если верить последним слухам, Несущие Слово искали покровительства этих существ. Последователи Лоргара нашли себе новую веру. Нумеон был уверен, что именно поэтому они сюда прибыли. Все его инстинкты об этом говорили.
— Что-то приближается! — прошипел К'госи.
Саламандры направили оружие на человекоподобную фигуру, которая нетвердым шагом прошла через лазарет к двери в цех. Внутри было темно, и сквозь окно виднелся лишь силуэт.
— Позволим ему заговорить — и для нас все может быть кончено, — заметил Шен'ра.
— Согласен, — сказал К'госи.
— Подождите… — приказал Нумеон. Дурные предчувствия и угроза неизведанного беспрестанно подтачивали решимость любого легионера в этой войне, но сейчас ситуация казалась иной.
Дверь с тихим скрипом открылась, и человек, известный им как Джон Грамматикус, ступил за порог. Подняв руки, он прошел от силы на метр от двери и остановился.
— Кто ты? — враждебным тоном спросил Нумеон.
— Джон Грамматикус, как я вам и говорил.
Он выглядел спокойно, даже мирно, несмотря на то, что стоял перед четырьмя изготовившимися к бою космическими десантниками.
— Ты не мог выжить, — обвиняюще бросил ему Шен'ра. — Твои раны… Я видел, как ты умер на том столе. Ты не мог выжить.
— И тем не менее вот он я.
— В этом и проблема, Грамматикус, — сказал ему Нумеон. — Ты жив, когда должен быть мертв.
— И не я один.
Нумеон долю секунды помолчал, невольно выдав свои сомнения, после чего ответил:
— Говори без околичностей, — приказал он. — Хватит игр.
— Я не был с вами до конца откровенен, — признался Грамматикус.
— Надо убить его сейчас же, — сказал К'госи.
Грамматикус вздохнул.
— Ничего не выйдет. Никогда не выходит. Могу я руки опустить?
— Нет, — ответил Нумеон. — Но можешь говорить. Если я решу, что ты говоришь правду, то руки ты опустишь. Если нет, мы их опустим иным образом. А теперь объясни, почему ты еще жив?
— Я вечный. Иначе говоря, бессмертный. И ваш примарх тоже.
— Что? — нахмурился Нумеон.
— Убей его, Нумеон, — не отступал К'госи, — или я его на месте испепелю.
Нумеон вытянул руку, остановив пирокласта:
— Подожди!
— Он лжет, брат, — тихо проговорил Леодракк, вставая рядом с Нумеоном.
— Не лгу, — спокойно ответил им Грамматикус. — Это правда. Я не могу умереть… Вулкан не может умереть. Он все еще жив, но он нуждается в вашей помощи. Я нуждаюсь в вашей помощи.
Помотав головой, Леодракк мрачно ответил:
— Вулкан мертв. Он погиб на Исстване вместе со Скатом и остальными. А мертвые не возвращаются. Во всяком случае, прежними. От них остаются лишь оболочки, как на Виралисе.
К'госи согласно закивал.
— Однако огонь очищает от этой скверны… — он придвинулся на шаг, почти коснувшись вытянутой руки Нумеона нагрудником.
— Стоять.
Нумеон видел пирокласта на периферии зрения; в кольчужной маске и чешуйчатом плаще тот походил на палача — и как знать, эта роль еще могла ему достаться.
— Я не меньше тебя хочу ему поверить, — сказал Леодракк, переходя на ноктюрнский. — Но разве это возможно? Вулкан жив? Да и как бы он мог это узнать? Довольно мы потеряли из-за предательств.
— Все мы хотели бы, чтобы примарх по-прежнему был с нами, — добавил К'госи, — но его больше нет, капитан. Он погиб, как Феррус Манус. Оставь это.
— А ты, Шен? — спросил Нумеон. — Ты почти ничего не сказал. Действительно ли меня обманывают, действительно ли я поступаю глупо, веря, что наш лорд примарх еще жив?
Он рискнул покоситься на технодесантника и увидел, что тот стоял с задумчивым видом.
— Я не знаю, какова судьба Вулкана. Я знаю только, что на Исстване мы сражались отчаянно и пролили немало крови. Но если кто и способен пережить такое, это он.
— Брат… — прорычал Леодракк, недовольный ответом, который ему представлялся капитуляцией.
— Это правда, — ответил технодесантник. — Вулкан может быть жив. Я не знаю. Но этот человек был мертв. Нумеон, он был мертв, а мертвые не разговаривают. Ты наш капитан, и мы подчинимся любому твоему приказу — все мы. Но прошу, не доверяй ему.
Прежде, чем Нумеон успел ответить, Леодракк обратился к нему в последний раз:
— Мы вернее всего умрем здесь. Но я не могу допустить, чтобы мы погибли, потому что из-за легковерия не стали устранять опасность в наших рядах.
— Не мне тут угрожает опасность, — сказал Грамматикус на чистом ноктюрнском.
Легионеры попытались скрыть удивление, но им это плохо удалось.
— Откуда ты знаешь наш язык? — спросил Нумеон.
— Это дар.
— Как способность воскресать из мертвых?
— Способность, строго говоря, не моя, но да.
В комнату вошел Хриак. В его бледных глазах, скрытых за линзами шлема, метались молнии, уже образовывавшие мрачную бурю.
— Опустите оружие, — прохрипел он, входя в поле зрения Нумеона и становясь перед ним.
Никто не стал ему возражать. Они все убрали.
Сразу за ним появился Домад, занявший место у двери. Он не направлял болтер на человека, но держал его наготове.
— Опять попытаешься взломать мне сознание? — спросил Грамматикус, настороженно смотря на приближающегося библиария.
Хриак секунду молча разглядывал его:
— Для человека ты… необычен. И не только из-за способности до последнего цепляться за жизнь.
— Интересная формулировка. Но ты не первый легионер, который это заметил, — ответил Грамматикус.
Проигнорировав его попытку пошутить, Хриак добавил:
— Я слышал о биомантии, позволяющей исцелять плоть и сращивать кость, — он протянул руку и коснулся вылечившегося Грамматикуса, — но этого она не могла. С ее помощью нельзя было воскрешать умерших.
— Я ни при чем, — ответил Грамматикус. — Я просто служу высшим силам, которые называют себя Кабалом.
— Высшим силам? — спросил К'госи. — Значит, ты веришь в богов?
Грамматикус приподнял бровь:
— А вы не верите после всего, что видели? — он продолжил: — Они дали мне вечную жизнь. Им я и служу.
Нумеон уловил в его голосе горечь и, встав рядом с Хриаком, спросил:
— И для чего же, Джон Грамматикус? Ты определенно не являешься порождением Древней Ночи, иначе бы мой брат немедленно призвал нас уничтожить тебя. И в том, что ты можешь быть ксеносом, я также сомневаюсь. Но если у тебя нет злого умысла, то какова твоя цель?
