Он говорит Ло, что любит его все время. Папа считает, что все совершенные им ублюдочные поступки - не касаются данной чертовой любви. Я не удивлен тем, что он сказал мне "Я тебя люблю" или тем, что упомянул мое первое имя, его имя, в роли доказательства своих чувств. Часть меня хочет принять эту отцовскую любовь. Но другая часть видит в его словах скрытую цель - заставить меня говорить с прессой. Если мы станем друзьями, возможно, мне удастся обелить его.
Все это извращенная игра, в которую я никогда не хотел играть.
После пары минут мне удается отправить своего отца, мать и брата в долгий ящик - запихнуть всю эту семейную драму на задворки своего разума.
Из-за угла комнаты ожидания появляется Коннор, у него в руках два бумажных стаканчика с кофе. Сегодня ему удалось уклониться от большей части направленных в него кулаков или беспорядочной толкотни в уличной потасовке. У него нет синяков, просто маленький порез на лбу. Он протягивает мне чашку, и я киваю в знак благодарности. Выражение его лица по-прежнему мрачное, как обычно, нечитаемое.
- Когда девочки прибывают в Париж? - спрашиваю я у него, делая глоток. Какое-то время Ло разговаривал с Лили, но не рассказал мне о чем. Я знаю, Коннор беседовал с Роуз около часа назад.
- Они не летят сюда, - кратко сообщает Коннор.
Я хмурюсь, думая, что неправильно его расслышал.
- Что?
- Они не прилетят в Париж, - он делает ударение на каждом слоге.
- Их сестра в больнице, - говорю я. - Я ни черта не понимаю. Если бы это была Лили, Роуз прилетела бы сюда в течение одного чертового сердечного удара, - я слишком сильно сжимаю стаканчик с кофе, так, что он ломается, проливая жидкость на мои джинсы и вызывая жжение. - Блядь, - матерюсь я, вставая и быстро допивая остатки кофе, а затем выбрасываю стакан в мусор.
Коннор становится возле меня рядом с корзиной для мусора.
- Я зол так же сильно, как и ты.
Я смотрю на него. Его мышцы расслаблены, несмотря на грусть во взгляде. Для Коннора не типична демонстрация стольких эмоций, но я очень сомневаюсь, что он и правда чувствует тоже, что и я.
- Не думаю, Кобальт. Твои чувства даже и близко не стоят с моими.
- Моя жена расстроена, и она слишком горда и упряма, чтобы рассказать мне почему. Роуз - тот тип женщины, который лучше умрет с секретом, который боится раскрыть, чем проявит хоть немного слабости. Так что моя голова чуток идет кругом.
- Тогда езжай домой, - говорю я ему. - Никто не держит тебя здесь.
- Ло только что пил алкоголь, - категорично заявляет Коннор. - Дэйзи в больнице. Ты запутался. Я не оставлю вас троих.
- Я ни хрена не запутался.
Он указывает на коридор.
- Я видел, как два парня, которые, вероятно, весят по двести пятьдесят фунтов повалили тебя на пол. А ты плюнул одному из них в лицо.
Я бросаю на него сердитый взгляд.
- Он пытался ударить меня, - это было чертовски низким поступком. - Не важно. Оставайся, если это то, чего ты хочешь. Уезжай, если нужно. Если понадобится, я позвоню позже Лили и спрошу, почему она еще не здесь...
- Ло уже пытался, - говорит Коннор. - Лили и Роуз сказали, что они вылетят не раньше завтрашнего дня.
Я раскидываю в стороны руки.
- Тогда почему мы вообще на хрен спорим? Они же собираются прилететь.
Коннор качает головой.
- Я уже знаю, как будут обстоять дела. Если Дэйзи проснется и будет в своем уме в ту минуту, когда они будут говорить с ней по телефону, а они позвонят, поверь мне, то Дэйз уговорит сестер остаться дома. Она не захочет испортить им день или неделю, даже по такой серьезной причине, как эта.
Он прав. Если бы Дэйзи нравилось обременять людей своей болью, она бы рассказала сестрам о своей бессоннице, о своих ужасных чертовых друзьях со школы. О том, что случилось в те десять месяцев, что она жила с родителями, пока я был у себя в квартире. Она не думает, что ее проблемы столь же важны как зависимость Лили. Но они важны столь же сильно.
Я смотрю в пол, а мои глаза вновь пылают. У меня перед глазами просто всплывает эта картинка - Дэйзи просыпается в странном месте, в чужой стране, без единого знакомого лица в комнате. Это, охуеть как, ужасно, и я хочу уберечь ее от этого.
- Кто-то звонил ее маме?
- Нет, - шепчет он. - Саманта ничего не знает, и Роуз хочет позволить Дэйзи самой решить, расскажут они маме сейчас или позже. В особенности учитывая то, что Дэйзи не сможет участвовать в оставшихся показах Недели Моды, и все мы знает, что Саманта воспримет это не лучшим образом.
- Однако, ее мама любит ее, - говорю я. - Она бы волновалась. Мы должны по крайней мере ей позвонить.
- Рик, - выдыхает он. - Она даст тебе пинок под зад, выкинув из больницы. Я заглядывал в интернет, и кто-то уже выложил фото твоей драки с Ианом из бара. Не знаю как, но Саманта обвинит тебя в состоянии Дэйзи, а затем устроит сцену и еще сильнее расстроит ее. Ситуация очень деликатная. Так что нам нужно сперва спросить об этом у самой Дэйзи.
Я киваю. Я просто надеюсь, что разум Дэйзи будет достаточно функционален, чтобы ответить вообще что-либо. Что если она не сможет говорить? Что если она нахрен ослепнет? Мы ничего не знаем.
Какое-то время Коннор внимательно наблюдает за моей реакцией и добавляет:
- И журнал "Разгром Знаменитостей" опубликовал фото Дэйзи, переброшенной через твое плечо, - он делает паузу и прищуривает свои насыщенно-голубые глаза. - Кстати, на фото твоя рука на ее заднице. Тебе следует больше волноваться о том, что ее отец подумает, если ты захочешь завести с ней настоящие отношения, а если нет, тогда я говорю тебе сейчас, как твой свояк, отвали от нее.
Это новая сторона Коннора. Покровительство Дэйзи. Я ценю это сильнее, чем показываю.
- Откуда ты знаешь, чего я хочу?
- Я и правда очень хорошо могу читать людей. Я почти на сто процентов уверен, что ты ее целовал, когда мы только прилетели в Париж. Ее губы были красными. Она немного зарделась. Вы оба были румяными.
Я открываю рот, но он перебивает меня.
- Ло не заметил этого. Он не смог бы. Не думаю, что многие видят то, что замечаю я.
- Зачем ты каждый раз, когда доказываешь ту или иную точку зрения, делаешь себе чертовы комплименты?
- Я излагаю правду.
Я скрещиваю руки.
- Ладно, вот, что я скажу тебе, Кобальт. Не важно, хватал ли я ее за талию, целовал ли ее целомудренно или грубо. Не имеет значения, что я нахрен делал, ее отец все равно невзлюбит меня. Ее мать в любом случае будет меня ненавидеть. И пошел ты на хуй, если думаешь, что мне нужно их одобрение, чтобы построить с ней настоящие отношения. То, что я чувствую охуенно реально, и я не нуждаюсь в том, чтобы ее мама подтвердила это для меня.
Коннор качает головой, словно я идиот.
Я чертовски хочу ему врезать прямо сейчас, пока он стоит здесь, самодовольный болван, не помогающий решить эту ситуацию. Седативное средство, обеспечивавшее мое относительно спокойное состояние вдруг прекращает действовать.
- Правда, реально? - спрашивает он. - Учитывая то, что тебе, Рик, приходится скрывать их от друзей и семьи, выходит, ваши отношения притворные.
- Иди ты на хуй, - говорю я снова.
- Нет, иди ты на хуй, - отвечает он, что довольно не характерно для Коннора. Настолько, что мои мышцы напрягаются. - Я вступился за тебя. Когда Ло был против тебя и Дэйзи, я был тем, кто пытался убедить его, что вы оба зрелые люди. Я поддерживал любую идею о ваших возможных в будущем отношениях, что я все еще делаю, но после этой поездки, я пересмотрю то, сколько веры в тебя у меня останется.
Я могу сказать, что дело не в моей руке на ее попке на этом чертовом снимке. Дело в том разговоре, который он хотел затеять в номере ее отеля, после того как Дэйзи проснулась, крича. Почему ему нужно выбрать именно этот момент, чтобы надавить на меня?
Я просчитался в том, насколько сегодня раздражен Коннор. Он был прав. Он реально чертовски зол и идет в наступление.
- Тебе следует поговорить с кем-то о ее проблемах со сном, - говорит он. - Я думал, что ты больше других, будешь обеспокоен ее состоянием здоровья. Думал, ты побежал бы к ее сестрам с этими новостями. Думал, ты сделал бы хоть что-то, чтобы гарантировать безопасность и защиту Дэйзи.
- И я, блядь, это сделал! - восклицаю я. Несколько человек, спавших в комнате ожидания, начинают шевелиться.
- Тогда почему никто не знает об этом?
- Она не хотела рассказывать ни одной чертовой душе, - говорю я. - Роуз и Лили по уши в своем собственном дерьме, чтобы иметь с этим дело. Она не хотела беспокоить свою мать или тебя или еще кого-то этими проблемами. Она хотела решить это все самостоятельно.
Коннор обдумывает это секунду, прежде чем спросить:
- И как долго она имеет с этим дело, Рик?
Я качаю головой.
- Это был не единичный случай. Это целая серия событий.
- Как долго?
Я не могу скрыть это от него.
- Больше года.
