Они снова оказались перед алтарем, но теперь на нем стояла золотая чаша.
— Чаша познания, — пояснило Дэш.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Урсула. Ответ тут же всплыл в её голове:
— Все что знал страж, теперь знаем и мы, ? — добавила девушка.
Урсула поднялась на алтарь, взяла чашу и отпила из неё. В тот же миг, её разум буквально пронзило знаниями, которые копилось тысячелетиями. Древние, что возвели этот храм, были последними в длинной череде. До них были те, кого древние почитали как богов, но и они, были смертными, которые унаследовали знания от более древних созданий. И так бесчисленное количество раз.
Теперь, десятки тысяч лет истории этого мира были в памяти Урсулы. Ей открылись абсолютные истины мироздания, магия силу которой трудно даже вообразить, бесконечные возможности бытия, а вместе с тем, все её цели, ради которых она пришла в храм Карфаса, померкли.
Когда они вышли из храма, солнце уже на половину скрылось за горизонтом. К удивлению Урсулы и её спутников, на площади вокруг храма толпились люди, гномы, минотавры и другие существа.
Увидев выходящую из храма девушку, все разом замолчали, и над площадью нависла тишина.
— По всей видимости, это представители пустынных племен, — предположил Макленис.
41. Ольфред Спрэд.
На улице стояла глубокая ночь. Король проснулся от того, что кто–то стягивал с него панталоны. Это была Виора.
— Любимая, — произнес он сонным голосом, — ты же знаешь, ничего не получится.
Она отбросила панталоны в сторону. Её руки скользнули по внутренней стороне королевских бедер.
«Ладно, пусть пробует», — сонный Ольфред мысленно махнул рукой. Откинувшись на подушку, он закрыл глаза. Горячие пальцы Виоры, коснулись его фаллоса, и начали нежно гладить. Затем, она коснулась его языком.
К удивлению короля, его плоть отозвалась на ласки матриарха.
— Продолджай, — робко прошептал он, будто боясь вспугнуть возвращающуюся к нему мужскую силу.
Виора продолжала одновременно ласкать окрепший фаллос руками и языком, периодически погружая его в рот. Убедившись, что к мужу вернулась его сила, матриарх стала медленно подниматься, покрывая тело Оьфреда страстными поцелуями и поглаживая его руками. Король чувствовал её прерывистое дыхание, и то, как тело Виоры трепещет от вожделения.
Матриарх села сверху и медленно опустилась своим влажным лоном на фаллос короля. Руки Ольфреда скользнули по её бархатной коже, и, достигнув упругих грудей, стали нежно ласкать их. Дыхание Виоры стало еще более частым, еле слышно постанывая, она начала двигать тазом.
Король был несказанно рад тем, что мужская сила вернулась к нему. Лаская грудь жены, он смотрел на её прекрасное, трепещущее тело, и думал, как сильно любит и хочет эту женщину.
Она, тем временем, стала двигаться быстрее, её стоны постепенно становились громче и громче, пока не переросли в крик. Виора упала на грудь Ольфреда, она была обмякшая словно труп. Фаллосом, король чувствовал, как лоно и внутреннюю часть бедер матриарха сотрясает легкая дрожь.
* * *
Утром пришла плохая новость: флот под предводительство адмирала Нея, разбит.
«Теперь их ничто не удержит от штурма Дара, — с горечью подумал Оьфред. — Следует немедленно начать подготовку города к осаде».
Лучом света в непроглядном мраке, было то, что волшебнику, который отправился с адмиралом, удалось спастись. Благодаря ему, выжило не мало солдат, которые еще пригодятся, как и сам волшебник.
Ольфред созвал срочный военный совет, на который позвал сэра Крэда, он теперь был генералом королевской армии, тайного канцлера и Виору. Первому министру, король больше не доверял, и решил не посвящать его в план обороны столицы.
Король сидел во главе стола, по правую руку от него занимала место матриарх, по левую генерал, а рядом с ним канцлер.
Не смотря на висящую над ними угрозу, после прошлой ночи, Ольфред не мог оторваться от Виоры. На ней было лёгкое, полупрозрачное платье из темно–синего шелка, подчеркивающее талию и практически не прикрывающее грудь. Волосы матриарха как всегда были распущены и спадали на плечи.
Ему хотелось взять её прямо здесь, на этом столе. Сорвать платье и ласкать её бархатноую кожу, упругие груди. Вновь прогрузиться в трепетное лоно. Ольфред сжал кулаки. «Нужно думать об обороне Дара, — строго сказал он себе, — или нам всем конец».
— Флот гильдии будет здесь со дня на день. Думаю, вы все понимаете, что с нами будет, если мы позволим им попасть за городские стены, — начал король.
— Значит, мы должны сделать все, чтобы не пустить их, — сказала Виора. — Сэр Крэд, вы опытный военный, каков наш план?
— Я бы дал бой мастерам на входе в столичную гавань, чтобы пресечь на корню их попытки попасть на берег.
— Да, но это невозможно, — возразил Ольфред. — У нас больше нет флота, забыли? Последние корабли ушли с адмиралом Неем.
— Городские стены, крепки, — пожал плечами Крэд. — Раз мы не можем дать им отпор на море, будем обороняться. У нас как–никак есть волшебник из Барлийского ордена.
— Ох уж этот орден, — король глубоко вздохнул. — Адмиралу этот волшебник не помог.
— У нас еще три судна на верфи, — подал голос магистр.
— От них не будет толку в морском сражении, — усмехнулся Ольфред.
— Нам и не надо чтобы они сражались против вражеского флота, — продолжал гном, — мы используем их как барьер, чтобы задержать корабли мастеров, а лучники и волшебник, тем временем сделают свое дело.
— Хорошая задумка, — потирая подбородок, кивнул король. — Будет еще лучше, если мы их подожжем. Тогда наши суда превратиться в серьёзную угрозу. У нас осталось масло?
— Да, — кивнул гном. — С лихвой хватит на целый флот.
— Значит, так и сделаем. Сэр Крэд, магистр, поручаю вам все подготовить. Мы должны достойно встреть врага.
* * *
— Почему на нас всегда кто–то нападает? — спросила Виолетта. Ольфред, Виора и их дети сидели за столом в королевских покоях и ужинали. Менестрели играли на инструментах веселую музыку, разгоняя дурное настроение, которое возникало при мысли о приближающемся флоте Фрадосской гильдии.
— Так уж устроен этот мир, — ответила Виора. — Всегда найдется кто–то, кто пожелает у нас всё отнять.
— Они не чтят заповеди Богини Луны? — искренне удивилась, Виолетта.
— Глупая, фрадосские мастера не поклоняются Богине, — проворчал Роланд.
— А почему тогда, она их не
