руку ей на голову и просто вырубаю Душу, погружая её в глубокий сон. Свечение сразу же прекратилось. Затем, подхватив её на руки, передаю подходящему бойцу.
— Давайте, грузитесь, — развернулся, собираясь идти дальше, когда мне на плечо осторожно легла рука.
Я развернулся и увидел… Принцессу? Ведь она же должна быть, по идее, принцессой.
— Спасибо вам огромное, Александр Галактионов, — искренне сказала девушка. — Вы спасли наши жизни.
— Ничего страшного, идите на самолёт. Эй, боец! — остановил я пробегавшего мимо гвардейца. — Проследи за ними, да… и накормите всех.
— Слушаюсь! — ответил он.
Я задержался ещё немного. А когда сел в кабину самолёта, у которого мои лётчики прогревали двигатель, и надел гарнитуру, то услышал весёлый голос Пожарского.
— Сандр, это Пожар! Коридор свободен. Можем взлетать.
Я поднял голову, и сквозь стекло кабины увидел в предрассветном небе следы моих «Валькирий», которые прибыли, дабы сопровождать эвакуацию пленных.
Город Владивосток
Ставка министра обороны Морозова
Иван Фёдорович встал из-за стола и отложил в сторону документы, когда в его кабинет зашли гости. Без улыбки он смотрел в серые глаза того, кого всегда считал своим врагом и главным соперником. Генри Годарт, как всегда, в военном мундире без знаков отличия, с лёгкой улыбкой подошёл и остановился с другой стороны письменного стола.
Дуэль взглядов продолжалась некоторое время. Два возможно сильнейших военачальника современности смотрели друг на друга и вспоминали каждый о своём. При этом многие воспоминания у них были общими. Несколько битв, в которых они участвовали, унесли много жизней хороших людей. Более того, шрамы, что украшали их тела, были тоже не на ровном месте, и косвенно их причиной также был каждый из них. Их противостояние не было закончено. Каждый из них мечтал окончательно повергнуть своего соперника, но это похоже, в очередной раз, откладывается.
Теперь они на одной стороне. Вопрос заключался в другом: готовы ли они сражаться вместе?
— Ой, а что это? — в напряжённой звенящей тишине раздался заинтересованный голос Илариона, который остановился возле маленького столика, на котором стояла ваза с фруктами. Он уже было протянул руку, но в последний момент вспомнил о приличиях и отдёрнул её, причём, спрятал обе руки за спину.
— Ты о чём, малец? — оторвал наконец взгляд от Годарта Морозов.
— Вот это… Что это сверху? Пахнет, как лимон, но он совершенно зелёный.
Морозов непонимающе нахмурился, всё ещё не переключившись от своих мыслей, а потом понял, о чём он говорит.
— Это разломный лайм, парень.
— Разломный лайм? — Илларион шумно, как лошадь у водопоя, втянул воздух, и неуверенно посмотрел сперва на Годарта, потом на Морозова. — Можно мне попробовать?
— Валяй! — в первый раз Морозов улыбнулся.
Этот паренёк вызывал в нём какое-то чувство спокойствия и умиления. Похожие чувства Иван Фёдорович испытывал, когда в юности в редкие дни нахождения дома он возился со своими детишками. Маленькая Света вызывала у него такие же чувства.
— Деда? — всё-таки спросил Илларион, не решаясь действовать.
Годарт улыбнулся шире.
— Ну, раз Иван Фёдорович тебе разрешил, то бери.
Мгновение, и Ларик выхватывает большой зелёный фрукт и откусывает сразу половину.
— Наконец-то кисленько! — восторженно кричит он. — Деда, хочешь попробовать?
— Нет, спасибо, — улыбнулся Годарт. — Сам ешь.
— Кисленько? — удивился Морозов, глядя на Иллариона. — Вообще-то, кислее этого фрукта я ничего в жизни не пробовал.
— Не обращай внимания, — Годарт внезапно для себя заговорил с Морозовым, как со старым приятелем. — Для него все лимоны сладкие. Он искал что-то покислее, и вот, похоже, нашёл.
— Интересный паренёк. Смотрю, он пришёлся тебе по душе? — Морозов заговорил также вежливо.
Взрывоопасная обстановка вокруг сгладилась. Этот парень выступил буквально голубем мира. Глядя на него, и как он с удовольствием грызёт кислющий фрукт, невозможно было ни злиться, ни напрягаться.
— Похоже, вы с ним неплохо поладили.
— Ещё как! — сказал Годарт, — С ним невозможно не ладить, — он повернулся к Морозову и протянул руку. — Ну, здравствуй, старый враг!
Морозов хмыкнул и ответил на рукопожатие.
— Ну, здравствуй, новый друг!
И они одновременно рассмеялись, как будто тяжесть прошлого упала с их плеч.
— Там твой сын разносит Империю Драконов. Снова. Слышал об этом? — уточнил Иван Фёдорович, хитро глядя на Годарта.
— Да уж, слышал. А ещё слышал, что вы хотите заманить его на европейский фронт. Неужели тебя одного не будет достаточно?
Они расцепили руки и расселись. В кабинете было лишь слышно довольное чавканье Иллариона.
— Ну, это была твоя идея, — пожал плечами Морозов, — сделать рокировку. Но раз ты её поддержал, значит, считаешь, что она толковая. У меня здесь хорошие ребята, Генри, — нахмурился Морозов. — Доброхотова ты знаешь.
— Конечно, знаю, — улыбнулся своим мыслям Генри. — Я так понял, он не смог пропустить очередную войнушку. Этот вечно скучающий сноб развлекается по полной.
— Именно так, — улыбнулся Иван Фёдорович. — Но он хороший боец. Есть ещё младший Долгоруков, перспективный военачальник. Мои дети на других фронтах, но я думаю, тебе придётся проявить усилия, дабы они начали тебе верить. Я, конечно, приказал, и приказы не обсуждаются, но ты сам знаешь. Одно дело идти в бой по приказу командира, а другое дело верить ему всем сердцем.
— Мои Железные Волки тоже не в восторге от того, что ими будет командовать имперец, — улыбнулся Генри. — Но как-то переживут. Переживут и твои.
— Надеюсь на это, — сказал Морозов. — Очень сильно надеюсь.
— Но если мне нужно кого-то обаять, то у меня есть Ларик, — ткнул большим пальцем себе за плечо, не оборачиваясь, Годарт.
— Деда, точно не хочешь? Последний остался, — осведомился Илларион, демонстрируя лайм.
— Точно не хочу, кушай, — хмыкнул Годарт. — Тебя же он обаял, этот парень.
— На этого парня невозможно смотреть без улыбки, — покачал головой Морозов. — Откуда он, вообще, взялся?
Увидев усмешку Генри, Морозов тут же поправился.
— Это риторический вопрос, если что. Думаю, на него ответит только твой сын. И тут мы переходим к следующему вопросу: как мы можем заставить Галактионова помочь мне в Европе?
— Заставить никак, — засмеялся Годарт, — но ты и сам это знаешь. Поэтому придётся его заинтересовать.
— И чем, позвольте узнать? — нахмурился Морозов.
—
