моей матери руки были жесткие, как копыта.
Василий Селюнин. «Истоки»
Платок «тюрбан» основной головной убор военного и послевоенного времени
Украина, 1947. Директор школы Д. З. Капуста на рабочем месте в военном кителе с орденом Красного Знамени
Дама в «мехах».
Рисунок Е. Евгана
В 1944 году был сделан следующий шаг, направленный на увеличение рождаемости в стране. Напомним, что уже действовал закон о запрещении абортов, который никто не отменял в военное время. А 8 июля 1944 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР, которым вводилась усложненная и дорогостоящая процедура развода. Во главу угла семейной политики ставился лишь зарегистрированный брак. «Весьма больно ударил по правовому положению женщин и правосознанию общества прочерк в графе „отец“ в метрических свидетельствах внебрачных детей, а также отмена этим Указом возможности признания отцовства в судебном порядке и даже на основе добровольного волеизъявления отца, если оно не происходило с последующим оформлением законного брака с матерью ребенка. Эти меры, дискриминационные не только по отношению к детям, рожденным вне брака, но и ко всем женщинам как социальному слою населения, были отменены лишь через четверть века…» [66] Откровенно патриархальный крен в политике государства происходил на фоне пропаганды гражданских свобод и равноправия женщин. Противоречия с действительностью никого не смущали, так как мерилом равноправия женщин являлось их участие в общественном производстве.
Счастливые студентки Киевского политехнического института, 1947
«Для кого же наряжаться?» На отдыхе в послевоенные годы. Война выкосила мужчин. В этой группе он всего один. Одесса, 1949
Поскольку обещанная в первые годы советской власти «революция быта» не произошла, а женский труд на производстве был всеобщим и обязательным, нагрузка женщины была очевидно неоправданной. Во время войны этому было естественное объяснение, так как мужчины были на фронте. Но и после войны тенденция осталась та же. Женщина отвечала за рождение и воспитание детей, за быт семьи, неся на себе весь домашний труд, и, кроме того, поддерживала семью своей зарплатой, так как в большинстве случаев зарплаты мужа было недостаточно, чтобы обеспечить даже минимальный прожиточный уровень. Да мужей у многих и не было — сказывались огромные потери мужского населения. По этой же причине после войны не хватало квалифицированных специалистов. Женщины пошли учиться в вузы, стали в массовом порядке получать высшее, в том числе инженерное, образование. На фотографиях конца сороковых годов мы видим замечательные, умные, светлые лица советских студенток. У них уже появились нарядные платья, правда, часто платье было одно на нескольких человек. Тогда принято было меняться одеждой, давать нарядную вещь «напрокат» подругам, чтобы в театр сходить или на свидание. Словно второе дыхание появилось в конце сороковых: после победы хотелось жить, учиться, работать, наряжаться, просто хотелось счастья. Приметы мирной жизни все больше и больше давали о себе знать.
Мода и образы в советской России в 40-е годы
И когда отгрохочет, когда отгремит и отплачется,
И когда наши кони устанут под нами скакать,
И когда наши девушки сменят шинели на платьица,
Не забыть бы тогда, не простить бы, и не потерять.
Владимир Высоцкий
Одним из основных женских образов 40-х годов является женщина-воин, костюм которой — военная форма. Становясь военными, женщины добровольно подчиняются системе мужских правил, примеряют на себя мужскую манеру поведения. В книге С. Алексиевич «У войны не женское лицо» собраны документальные воспоминания участниц войны. С гендерной точки зрения обращают на себя внимание некоторые характерные детали. Во-первых, выясняется, что та сторона войны, которая касается женских историй, мало известна. Не потому, что ее как-то специально замалчивают, а потому, что образ героического ассоциируется в культуре с мужчиной и мужским миром. Одна из рассказчиц отметила, что фронтовые операторы, например, снимали женщин за штурвалом самолета или стреляющими из зенитки, но гораздо меньше за выполнением «обычных женских работ» под огнем противника: как они пекут хлеб, готовят еду, стирают солдатское белье, ведут борьбу с насекомыми, доставляют письма на передовую. Чувствуется, что небходимость сочетать мужскую и женскую роли — это проблема. Женщины продолжают бояться мышей и темноты, вышивают в перерывах между боями, думают о том, что если их убьют, то как сделать так, чтобы и в смерти сохранилась красота и женственность. Эти подробности как бы «снижают степень героичности» образа. Героизм на поле брани числился в основном за мужчиной, а в тылу на женщину легла вся тяжесть поддержания жизни страны. Женские свидетельства позволяют увидеть, сколь огромна была в годы войны роль «негероической» работы.
Но тем не менее женщинам редко присуждались высшие награды. Женщине часто доставалась медаль а, не орден.
Мы привыкли в ремнях, подтянутые. Поневоле в походке появлялось что-то мужское.
(Огонек, № 20, май 1946. Фото Д. Бальтерманца)
А. Ф. Пахомов. «На Марсовом поле в затишье»
А. Ф. Пахомов. «На углу Мойки и Невского»
Вынужденная перемена одежды на мужскую в военное время сопровождалась проблемами приспособления женского тела к мужской одежде. Женщины, служащие в армии, носили военные сапоги и форму, но вместо брюк им полагались юбки. Только летчицы ходили в форменных штанах. Женские военные практики показывают не только как трудно было справляться с мужской ролью, но и как трудно было потом «вернуться обратно», носить туфли и женские платья, перестать чувствовать себя солдатом и не брать под козырек при виде старшего по званию. В одном из рассказов-воспоминаний повествуется о нижнем белье, сшитом из парашюта, которое женщина хранила 40 лет после войны и хотела даже сдать в музей. Оно стало символом ее военного опыта, но было отвергнуто как музейный экспонат, не свидетельствующий «о героическом».
Литературное свидетельство
«А все же на войне женщине трудно, очень трудно. Даже вот в юбке залезть на машину, когда одни мужчины кругом. А грузовики высокие, специальные санитарные машины. Заберись на самую макушку!» (В. В. Шевалдышева, военный хирург.)
«Разбомбили нас, остались в чем стоим, в чем убежать успели. Мужчины пошли на пересыльный пункт, их там переодели. А нам ничего нет. Дали нам портянки, мы из них трусики, бюстгальтеры пошили. Командир узнал, нас выругал». (М. Н. Кузьменко, старший лейтенант,
