Лиза. По «ноль два» и «ноль три» звонила именно она и это весомый повод для её допроса прокурорскими ребятами.
— Говори, как есть! — скрепя сердце, посоветовал я Нагаеву, — Всё равно Лизку допрашивать будут. Станут акцентировать претензии на том, что обязан был сообщить по территориальности, ссылайся на меня. А я до того, как до меня доберутся, что-нибудь придумаю! И спасибо тебе, брат! Этот ублюдок меня уже вчера едва не убил, — я повернулся спиной и показал травмированный затылок, — Он сегодня по мою душу и в больничку приходил, пришлось, как школьнику, через окно выпрыгивать! Так-то они на пару с опером из ИВС работают, ты не заметил никого рядом с подъездом?
Нагаев задумался, пытаясь прокрутить картинку, но, видимо, ничего не вспомнил.
— Да и хер на него! — успокоил я друга, — Теперь ссученный мент обоссытся и спрячется! Губанов его фамилия, не помнишь такого? Капитан из городского розыска. ИВС обслуживает.
Оказалось, что капитана Вова помнит. Не как родного, но всё же помнит. Встречал его и не раз. Это очень хорошо! По крайней мере, если снова встретит, то будет готов к сшибке. А у меня в голове наступило прояснение. Слишком долго я уже живу в этом мире непуганых идиотов. Где к ментам, на жизнь которых совершаются покушения, не приставляют никакой охраны. Ни к ним самим, ни к их семьям.
— Ты прости, Вов, но мне надо по неотложным делам ехать! — повинился я перед другом, который ценой своей крови защитил мою семью, — Да и с прокуратурой мне пока не надо бы встречаться! Ты лучше скажи, чего тебе пожрать принести?
От моего предложения доставить приварок к больничной пайке, Нагаев категорически отказался. Аргументировав это тем, что как только его Светка и мать прознают насчет больнички, то без домашних харчей он никак не останется. И та еда, что принесут ему они, по-любому будет вкуснее моей магазинной колобухи. Спорить с железной логикой пораненного в бою друга я не стал и, пожелав ему скорейшего выздоровления, поспешил на выход.
— Домой? — мельком глянув на часы, спросил меня полковник Дорохов, когда я сел к нему в его персональную «Волгу», — У меня уже полчаса, как обед закончился! А, если ты еще помнишь, то я в отличие от тебя, не вольный стрелок из следствия! — не удержался он от подковырки. — У меня серьёзных забот хватает!
— Товарищ полковник! Валерий Дмитриевич! — взмолился я, еще в вовиной палате существенно перекроив свои планы на ближайшие пару часов, — До дома и РОВД я потом сам доберусь! Вы меня к одному человеку подбросьте и всё!
— А ведь ты, Корнеев, наглец первостатейный, правду мне про тебя сказали! — нарыв прорвался и прямо на моих глазах шея товарища Дорохова начала приобретать малиновый оттенок, — Сначала, как татарин, в дом ко мне без приглашения заявился! Пожрал в охотку, чего хотел! Мало того, что дочь обтискал, без зазренья совести, так ко всему прочему и штаны мои новые, сука, себе забрал! А теперь, что еще, лейтенант? Ты, как извозчиком, решил мной попользоваться⁈ А ну пошел вон из машины, сучонок!! — угрожающе развернулся ко мне всем телом и багровым лицом заместитель начальника УВД на транспорте. — Пошел отсюда на хер, я сказал!! Саша, а ну, вышвырни этого мерзавца!
Водитель Саша, много превосходящий меня ростом и еще больше весом, открыл дверцу «Волги» и начал выбираться наружу. Надо полагать, для того, чтобы неукоснительно выполнить указание своего шефа.
— А ты чего нахохлился, бездельник⁈ — войдя в раж и потеряв над собой контроль, полкан заорал на сидящего рядом со мной опера, — Ты не слышал, что я сказал⁈
Мне стало не по себе от внезапно возникшей ко мне неприязни со стороны товарища Дорохова. С которым, как я считал еще минуту назад, я смог выстроить относительно ровные отношения.
Душа и разум сжались от тягостного предвкушения грубых физических воздействий на не вполне здоровое тело. Для собственного спасения надо было предпринимать что-то экстренное.
— Товарищ полковник, человек, с которым я хочу встретиться, он из Москвы! — со скоростью пулемёта начал я выстреливать крамольные слова, — Руководитель комплексной бригады! Он гэбэшный генерал-лейтенант, но прикомандирован к ЦК и кабинет у него на Старой площади! Севостьянов его фамилия! — вывалил я почти всё, что мне было известно про деда и обессилено умолк.
Без документов и денег, в штанах, явно не своего размера и генеральской рубашке с чужого плеча, мне было далеко не уйти. Потому и слил информацию, которой делиться ни с кем не следовало. И особенно, с ментами этой области.
К вызывающе красному лицу товарища Дорохова добавились его вывалившиеся из орбит глаза. На лицо имелось предынсультное состояние второго по рангу руководителя УВДТ. Если он сейчас крякнет, никто мне этого не спустит. Ни советская Родина, ни Полина.
— Пацан! — сипло прохрипел грозный, но уже недееспособный полковник, — Ты чего такое буробишь?!! Скажи мне, но только честно скажи, ты пошутил? Про ЦК?
В любом случае, чтобы попасть на аудиецию к Григорию Трофимовичу Севостьянову, сначала мне необходимо встретиться с Эльвирой. По-иному просочиться к нему сквозь сито кордонов и пресловутой гэбэшной секретности не получится. Это просто невозможно. Даже теоретически.
И для этого мне снова понадобится вот этот паталогически недобрый, но такой статусный замначальника всея УВДТ. К счастью, самого плохого не случилось и Кондратий Иванович его сегодня обошел по достаточно широкой дуге. Полковник уже как-то справился с потрясением и со своими ко мне чувствами. Надо отдать должное, держать себя в руках и скрывать свою нелюбовь ко мне ему удаётся неплохо. Лицо его постепенно приняло свой обычный полковничий цвет. И с отеческими попрёками относительно того, что Полина без моего на то разрешения поёрзала задницей на моих колёнях, он ко мне больше не приставал. Равно, как и насчет своих подштанников, по стечению обстоятельств доставшимися мне во временное пользование. Лишь время от времени товарищ Дорохов бросал на меня взгляды странного свойства. Недоумённые и в высшей степени недоверчивые. Будто бы в уже привычном ему дворнике-гастарбайтере, понаехавшем из предместий Душанбе, он нежданно-негаданно узнал академика Капицу и профессора Илизарова. Сразу обоих и всего в одном лице полуграмотного азиата с метлой.
— Телефоном разрешите воспользоваться, Валерий Дмитриевич? — не без удовольствия наполняясь прежним нахальством, обратился я
