Джо Алекс - Ты всего лишь Дьявол

— Вы не можете знать, что имеет значение, а что не имеет в этом деле. Мы должны установить, где были все домочадцы в момент смерти мистера Ирвинга. Вы видели кого-нибудь из домочадцев во время вашей утренней прогулки?

— А откуда вы знаете? — Филд с подозрением посмотрел на Джо. — Ведь они меня не видели...

— Не знаю, я не знаю! Я хочу знать, кого вы встретили? Уж не Синди Роуленд с доктором Дюком случайно?

— А, значит, вы знаете? Вы ведь знаете!.. Значит, они вам сказали... Но они меня не видели, как же они могли сказать? — Он поднял на Алекса непонимающий изумленный взгляд, потом снова потер рукой голову. — Я не хочу об этом говорить... — сказал он тихо. — Не надо такие вещи никому рассказывать...

Джо наклонился к нему и положил руку на его плечо:

— Никто об этом не узнает, если не будет крайней необходимости. Помните, что жизни Джоан Робинсон может угрожать большая опасность, если мы быстро не узнаем всей правды.

Выражение глаз Филда напоминало сейчас выражение глаз раненого зверька.

Джо выпрямился и одобрительно кивнул головой.

— Говорите, Филд, я советую вам как друг.

— Ладно... — садовник тяжело вздохнул. — Я расскажу. Я лежал на траве... в кустах, на краю поляны, рядом с дорогой на Норфорд Мэнор. К этому времени я уже, наверно, все выпил, и мне было хорошо. Я ни за что не двинулся бы оттуда до самого вечера... Солнышко грело, птички красиво пели, а мне ничего, совсем ничего не хотелось. Даже пальцем пошеве­лить. Я увидел их издалека, сквозь листья... Они подошли прямо к поляне. Я даже слышал, что они говорили, кроме тех случаев, когда переходили на шепот... Он говорил, что ее любит, а она, что ему не верит... и при этом они все время целовались. И он ей клялся, как обычно клянутся мужчины девушкам перед... Если бы я был трезвый, то, может, и не выдержал бы, встал бы и сказал ему пару слов насчет того, что я думаю об образован­ном джентльмене, который обнимает в лесу горничных и шепчет им на ухо всякие глупости... Я ведь знаю ее отца... мы вместе ходили в школу. Но эта бутылка немного меня разморила. Всегда со мной так. У меня не было сил двинуться, и мне было все безразлично. Даже не хотелось сме­яться над этой глупышкой. А они снова стали целоваться. Пока вдруг она не протрезвела и не пришла в себя. Тогда она вырвалась из его объятий и крикнула: «Слушай!» или, может: «Слушай, кто-то выстрелил?..» Уже не помню точно... Но я и сам услышал что-то такое, как бы со стороны дома... потому что мы были в таком месте, где склон так легонько понижается, и издали хорошо виден дом, только совсем с другой стороны, чем из парка... Они просидели минуту без движения, а потом доктор, кажется, сказал: «Да, кто-то выстрелил», а Синди закричала: «Это он, Люцифер...» Потом вскочила и побежала, а он за ней, но не догнал, сел в машину и выехал на шоссе. А она где-то пропала в лесу... А потом я уснул, потому что, хотя я родом из этих краев, но ни в какого Дьявола не верю, даже в Люцифера...

А потом этот господин меня нашел. — Он указал рукой на детектива, стоя­щего у окна. — Пожалуй, я спал бы там до сих пор, а может, гроза бы меня разбудила?

Он хотел еще что-то сказать, но Джо круто повернулся и потянул Пар­кера за рукав.

— Идем, Бен! Спасибо, мистер Филд.

Они вышли.

— Ну и что? — спросил Паркер. — Мы знаем теперь точно, где были эти двое и что делали доктор Дюк и эта мисс Роуленд. Быть может, доктор Дюк — проказник, который от недостатка других занятий соблазняет дере­венских девушек, но это не значит, что я должен его допрашивать... Или ее... Это, в конце концов, их дело, причем дело самое личное из личных. Девушка-то совершеннолетняя.

Алекс остановился. В темноте Паркер слышал его ровное, спокойное дыхание. Тем не менее голос, которым Джо начал говорить, был несколько приглушен, будто внутреннее возбуждение не позволяло ему легко поды­скивать очередные слова.

— Уже сейчас, Бен... Уже сейчас я мог бы тебе сказать, кто убил Ирвинга Эклстоуна и Патрицию Линч!

— Что? — переспросил Паркер, и в его голосе прозвучала заботливая тревога. — Уж не помешался ли ты от всего этого?

— Нет... — Алекс не шелохнулся. — Я здоров как никогда, Бен.

— Тогда кто же, по-твоему, а прежде всего — как убил Ирвинга Эклстоуна?

— Ответ на это... — Алекс говорил уже совсем спокойно, — изуми­тельно прост. Но у меня нет еще ни одного доказательства, кроме полной уверенности в том, что все было проделано лишь одним-единственным возможным способом... Мне очень стыдно, Бен! Я должен был это понять значительно раньше. Но в свое оправдание могу сказать лишь одно: замы­сел был так безумно отважен, что почти не укладывался в голове! Сейчас мы пойдем за этими доказательствами, Бен! И мы должны их найти! Долж­ны, должны, должны! Потому что, как сказал наш друг Аристотель, только сверхъестественные вещи не подлежат наблюдению. А у нашего Дьявола есть руки и ноги, глаза и мозг! Да еще какой мозг, Бен!

Возле темной клумбы, на которую падал свет из открытых окон дома, Джо повернул в сторону террасы, а Бен Паркер шел за ним, ругаясь про себя последними словами. Он ведь знал с абсолютной уверенностью, что никто не мог убить Ирвинга Эклстоуна. Но с другой стороны, в глубине души у него таилась почти языческая вера в невероятные способности сво­его друга к расследованию криминальных дел.

У ступенек дома Джо остановился и некоторое время стоял, глядя на запертую входную дверь. Потом отступил на несколько шагов, провел глазами по фасаду и вытянул в ту сторону руку, как будто что-то считал. Паркер заметил, что он по-прежнему держит в руке то устройство, которое вынул из вешалки для зонтов, когда они отправлялись в домик садовника.

— Да, я не могу ошибаться... — Алекс утвердительно кивнул голо­вой. — Но в том случае, это неизбежно должно быть в...

Не докончив фразы, он двинулся к двери. Когда они появились в холле, к ним подошел сержант Джонс.

— Готово, сэр! — сказал он Паркеру. — Они все в столовой. Доктор находится у старушки и караулит ее. Больше в доме никого нет.

— Замечательно! — Джо направился к двери спальни Элизабет Экл­стоун и постучал. Через минуту дверь приоткрылась и выглянул доктор Дюк.

— Вы уложили в постель леди Эклстоун? — спросил Алекс тихо.

— Нет, еще нет. Она сидит в кресле. Я не знаю, что делать. Вы говори­ли так таинственно, что я встревожился за нее и ожидал вас...

— Никто сюда не входил в наше отсутствие?

— Нет, никто. Агнес была с ней все время, а потом я отпустил ее, когда пришел этот молодой человек в штатском и вызвал всех, кроме меня, в сто­ловую... Я совершенно не понимаю, почему вы...

Алекс остановил его движением руки.

— Я тоже не понимаю некоторых ваших действий, доктор, — сказал Джо спокойно. — Но об этом позже. А пока что... — он осмотрелся. — Вы не могли бы перевезти отсюда леди Эклстоун в какое-нибудь другое поме­щение и оставить ее там на несколько минут. Кто-нибудь из наших людей останется при ней. Я надеюсь, что с ней ничего не случится.

— Надеюсь, что нет... — Дюк пожал плечами. — А что я должен сде­лать потом?

— Перевести ее, а потом вернуться к нам, хорошо?

— Пожалуйста.

Дюк пожал плечами, ушел в глубину комнаты и сейчас же показался, толкая перед собой коляску, в которой сидела закутанная в шаль старая, неподвижная женщина, смотрящая в пространство невидящими глазами.

— Здесь рядом есть небольшая гостиная... — указал он на дверь. — Это подходит?

— Как нельзя лучше, доктор... Мы ждем вас... — он обратился к Джон­су. — Пусть кто-нибудь из ваших людей останется с той дамой в гостиной. Он не должен ничего делать. Пусть просто ее охраняет. Это ненадолго.

Джонс кивнул головой. Алекс и Паркер вошли в спальню старой леди. Джо зажег все лампы и остановился посреди комнаты, осматриваясь. В руке он продолжал держать тот прибор, который Николас Робинсон назы­вал мольбертом.

— Что теперь? — спросил Паркер.

— Теперь я буду стараться выиграть мой шиллинг и одновременно вернуть долг одному человеку, который, как никто до сих пор, был близок к награждению меня дипломом патентованного идиота и недооценил меня так, как никто еще до сих пор. Но подождем конца... Подождем конца.

Он вынул мольберт из футляра, осмотрел его, а потом выдвинул длин­ные складные плечики устройства.

— Посмотри: мольберт легкий и состоит из алюминиевых трубок, которые входят одна в другую. Нижний конец вбивается в землю, а два верхних плечика держат холст в раме... Вот здесь, на концах, у них есть такие красивые маленькие держатели для рамы... Посмотри...

Джо подошел к стене и, манипулируя мольбертом, захватил держателя­ми тяжелую раму старинной картины, висевшей на одной из стен. Потом без усилия оторвал картину от стены и перевернул ее в воздухе.

— Как ты думаешь, я оставил отпечатки пальцев? — улыбнулся он.

— Да... — Паркер покивал головой. — Это объясняет способ, посред­ством которого портрет в столовой менял свое положение. Но отсюда еще далеко до утверждения, что мистер Николас Робинсон убил своего тестя. И это после того, как вы вместе провели весь день, а потом он стоял рядом с тобой, когда раздался выстрел. Я думаю, ты не хочешь уговорить меня поверить во что-нибудь подобное?