упоительным процессом, Атрей повернулся к Бастиану.
— Расскажи нам что-нибудь про девочку Крис Та.
— Про кого? — не понял Бастиан.
— Про твою подругу, для которой ты придумывал разные истории.
— Я не знаю такой девочки, — ответил Бастиан, — и с чего ты взял, что я рассказывал ей истории?
Атрей посмотрел на него долгим задумчивым взглядом.
— В твоем мире, — настойчиво повторил он, — ты рассказывал много историй — ей и себе самому. Ты сам говорил про это в Амарганте.
— Это верно, — пробормотал Бастиан, уставившись в костер. — Припоминаю, действительно говорил. Но откуда я это взял — сам не пойму. Ничего такого со мной на самом деле не было.
Атрей переглянулся с Фухуром, как будто они уже понимали, в чем причина этого странного забвения.
— Мясо готово, — доложил Хидорн и раздал всем по куску.
«Готово» — это было слишком сильно сказано: снаружи мясо обуглилось, а внутри было сырое. Но в таких условиях выбирать не приходилось.
— Расскажи, как ты к нам пришел, — попросил Атрей за ужином.
— Но ты сам это знаешь, — ответил Бастиан, — ведь это ты привел меня к Детской Королеве.
— Я хочу сказать, еще до того, что было с тобой в твоем мире?
И Бастиан рассказал, как он украл книгу у господина Кореандра, как спрятался с этой книгой на чердаке школы и начал там читать. Когда он дошел до Великого Поиска, Атрей остановил его. Собственные приключения Атрея не интересовали. Ему гораздо важнее было узнать подробности о чердаке, о похищении книги.
Бастиан ничего не мог вспомнить. Все, что было связано с побегом на чердак — его страх, его слабость и робость, — исчезло из памяти. Уцелевшие обрывки воспоминаний были неотчетливы — будто речь шла о ком-то другом.
Атрей настойчиво задавал вопросы, Бастиан рассказывал о тех временах, когда еще была жива его мать, об отце, о своем доме, о своем городе и о школе — все, что еще не выкрошилось из его памяти.
Рыцари спали, а Бастиан все рассказывал. Ему удивительно было, что Атрея интересовали самые обыденные вещи. По тому, как Атрей слушал, Бастиану и самому стало казаться, что все эти повседневные мелочи полны тайны, которой он до сих пор не разгадал.
Была уже поздняя ночь, огонь догорел. Бастиан завернулся в свой серебряный плащ, и тут Атрей произнес:
— Все дело в АУРИНЕ.
— Что ты имеешь в виду? — Бастиан сонно взглянул на друга.
— АУРИН, — продолжал Атрей, будто разговаривая сам с собой, — на человеческих детей действует совсем иначе. Знак дает великую власть, он исполняет все твои желания, но взамен отнимает у тебя воспоминания о твоем мире.
Бастиан поразмыслил. Он вовсе не чувствовал, что его память что-то утратила.
— Граограман сказал мне, что я должен идти дорогой желаний, чтобы понять мою истинную волю. Именно это означает надпись на АУРИНЕ. Я не могу перепрыгнуть или обойти ни одно из желаний, иначе я вообще не смогу продвигаться по Фантазии. Так он сказал.
— Да, — задумчиво проговорил Атрей, — АУРИН показывает тебе путь и одновременно отнимает цель у этого пути…
— Ну, — беспечно сказал Бастиан, — уж Луниана, наверное, знала, что делала, давая мне этот знак. Не может быть, чтоб АУРИН был ловушкой.
— Я тоже так думаю, — пробормотал Атрей, — но все же хорошо, что мы спешим найти обратный путь в твой мир. Пока не поздно.
— Да-да, — отвечал Бастиан, уже засыпая.
Среди ночи он проснулся от необычного шума. Костер давно потух, полная темнота окружала его. Атрей тоже не спал и прошептал:
— Что это, слышишь?
— Не знаю.
Они подползли к выходу из пещеры и прислушались. Им казалось, будто до них доносятся тысячи всхлипов и сдавленных рыданий. Это было похоже на шорох прибоя, когда накапливается, набегает пенистая волна, разбивается о берег и опять затихает, и так снова и снова.
— Если бы хоть что-нибудь было видно! — прошептал Атрей.
— Погоди-ка, ведь у меня есть Аль-Таир!
Он вынул из кармана светящийся камень и поднял его над головой. Свет был не ярче свечи и лишь немного рассеял темноту, но друзьям открылась картина, от которой у них мурашки пробежали по спине.
Вся котловина кишела безобразными червями длиной с человеческую руку. Там и сям на них торчали, как полипы, какие-то отростки. Из-под лохмотьев кожи выглядывали, непрерывно слезясь, лишенные век глаза. От этого они сами и вся долина были мокрые.
В тот момент, когда их застиг свет Аль-Таира, все они замерли, и стало видно, чем они тут занимались. Посередине возвышалась почти готовая башня из серебряной филиграни — красивее всех зданий, какие Бастиан видел в Амарганте. Червеобразные эти существа взбирались на башню и собирали ее из заранее заготовленных частей.
— О горе! О горе! — пронесся через всю котловину шепот ужаса. — Обнаружилось все наше уродство. Горе нам! Горе! Чьи это глаза смотрят на нас? Горе нам! Горе, что мы сами увидели и себя, и друг друга. Кто бы ты ни был, проникший к нам, пощади нас, убери этот жестокий свет!
— Я Бастиан Балтазар Букс, — Бастиан поднялся во весь рост. — А вы кто?
— Мы ахараи, — прозвучало в ответ, — ахараи, ахараи! Несчастнейшие создания Фантазии, вот кто мы!
— Так, значит, это вы построили красивейший город Амаргант?
— Да, мы, — стенали эти создания, — но смилуйся, убери этот свет и не смотри на нас!
— И это вы наплакали озеро Мурху?
— Господин, — охали ахараи, — все это так, но мы умрем от стыда и позора, если ты и дальше будешь освещать нас. Зачем ты умножаешь наши муки? Ах, ведь мы не сделали тебе ничего плохого.
Бастиан спрятал Аль-Таир в карман, и снова все погрузилось в темноту.
— Спасибо! — пронесся вздох облегчения. — Ты милостив, господин!
— Я хотел бы помочь вам, — сказал Бастиан. Ему было почти дурно от отвращения и от сострадания к этим тварям. Это были те самые существа из его истории про Амаргант. Но и на этот раз он не был вполне уверен, что они возникли лишь по его воле, а не пребывали здесь от века. Если он один виноват в их появлении, то он и
