разные - Судьбы великих

Утром следующего дня Булгаков не мог понять, было ли это сновидением, навеянным тяжкими телесными страданиями, или же дух великого писателя на самом деле приходил к нему, дабы уберечь от надвигавшейся катастрофы. Как бы то ни было, но с той драматичной и памятной для Булгакова ночи он удивительным образом навсегда избавился от наркотической зависимости, которую позже весьма убедительно описал в своем рассказе «Морфий».

Вторая встреча Михаила Афанасьевича была связана с загадочными обстоятельствами, предшествовавшими его знакомству со своей третьей — последней — женой, последней настоящей любовью, последней и самой яркой музой позднего периода творчества писателя.

Как-то на Масленицу в московскую квартиру своих знакомых, у которых обещал быть «знаменитый Булгаков», пришла Елена Сергеевна Шкловская — жена крупного советского военачальника, доктора наук, профессора Евгения Александровича Шкловского. Булгаков и Шкловская познакомились. Михаил Афанасьевич принялся шутливо ухаживать за 35-летней красивой дамой, польщенной вниманием известного писателя. И вдруг… уже не шутливо она ответила Булгакову взаимностью. С этого вечера и начался их бурный, длившийся более двух лет роман, в котором было все: и страстная любовь, и ревность, и сцены, и разлуки. Однажды, получив разрешение у Елены Сергеевны проводить ее до дома (в это время Е.А. Шкловский был в командировке), Михаил Афанасьевич как вкопанный остановился у подъезда своей возлюбленной. Несмотря на упорные расспросы Елены Сергеевны о том, что привело Булгакова в столь сильное замешательство, в тот вечер Михаил Афанасьевич не раскрыл его причину. И лишь много позже, тяжело умирая на руках своей жены, он рассказал Елене Сергеевне о странной встрече, случившейся с ним за несколько лет до их знакомства.

Осенним холодным вечером 1927 года Булгаков шел по тусклым московским улицам. На душе у него было скверно: пристальное внимание к писателю ОГПУ, безденежье, трудности с публикациями произведений и проблемы в семейной жизни делали его и без того непростую жизнь просто невыносимой. Вдруг на одном из малолюдных перекрестков Булгаков случайно столкнулся с прохожим. Подняв глаза, он снова, как когда-то ночью в киевской квартире, увидел «низенького остроносого человечка с маленькими безумными глазами» — в шляпе и старомодном потертом пальто. Человечек пристально с прищуром посмотрел на Булгакова, затем кивнул на незнакомый Михаилу Афанасьевичу большой каменный дом с вычурной лепниной, возвышавшийся справа от писателя, и, не сказав ни слова, стремительно исчез в темной гулкой подворотне. Сомнений не было — Булгаков снова встретился с самим Гоголем. Но о чем он хотел сказать писателю, Булгаков тогда так и не понял. И вот в тот памятный для Михаила Афанасьевича вечер, когда он провожал свою возлюбленную, Булгаков, к своему изумлению, узнал, что в этом загадочном доме, на который когда-то обратил его внимание Гоголь, проживает Елена Сергеевна.

О своей последней встрече с Гоголем Михаил Булгаков рассказал в письме своему давнему другу Павлу Попову весной 1932 года. Писатель тогда работал в Малом театре над инсценировкой знаменитых гоголевских «Мертвых душ». По словам самого Булгакова, постановка шла из рук вон плохо. Михаила Афанасьевича не устраивали ни режиссура, ни декорации, ни игра знаменитых актеров, которые, по его мнению, были далеки от истинного замысла автора. Описывая в письме Попову свои творческие терзания, Булгаков упоминает о том, что ему приснился сам Гоголь. Великий писатель ворвался к нему в квартиру и грозно воскликнул: «Что это значит?!» Как следует из письма, Михаил Афанасьевич начал оправдываться перед великим мастером, объясняя неудачи в работе над постановкой слабым актерским составом, отсутствием хорошего декоратора и прочими трудностями. И вдруг в самом конце их ночной встречи, сам того не желая, Булгаков неожиданно произносит странную, на его взгляд, фразу: «Укрой меня своей гранитною шинелью!» После этих слов Михаила Афанасьевича Гоголь откланивается и исчезает.

Тогда мнительный и видевший во всем тайные знаки Булгаков не смог дать объяснения этой приснившейся ему фразы. Истинный смысл ее неожиданно открылся Елене Сергеевне через 12 лет после смерти писателя. Длительное время на могиле Булгакова на Новодевичьем кладбище не было памятника. Однажды Елена Сергеевна, придя на могилу мужа, заглянула в кладбищенскую мастерскую и вдруг увидела там видавшее виды гранитное надгробие. На вопрос женщины о камне мастер ответил, что это — снятая с могилы Гоголя старая голгофа (тип надгробного памятника в виде глыбы, увенчанной крестом), вместо которой к 100-летию со дня смерти писателя был установлен новый добротный памятник. По просьбе вдовы Булгакова эту тяжелую гранитную «шинель» вытащили из мастерской и водрузили на могилу Михаила Афанасьевича, где она стоит и по сей день. Позже, вспоминает Елена Сергеевна, ей приснился покойный Михаил Афанасьевич. Булгаков низко поклонился ей и вышел из белой комнаты, закрыв за собой дверь.

Современные исследователи творчества Михаила Булгакова и Николая Гоголя все чаще отмечают, что оба эти человека во многом были схожи. Мистический склад характера, мнительность, доходящая до исступления, непоколебимая вера в силу провидения наложили неизгладимый отпечаток как на творчество, так и на личную жизнь писателей. Вполне возможно, что Булгаков, хорошо знавший творчество Гоголя, это чувствовал и понимал, что их связывает некая невидимая, но прочная нить, которая не порвалась и после смерти автора «Мастера и Маргариты».

Есть у людей такое свойство: их рассудок отказывается принять то, что — страшное или неправильное — происходит с их близкими, будь то родственники, друзья или тот, кого мы избрали своим кумиром. И тогда рождаются мифы, все объясняющие — и характер человека, и его жизнь, и отношения с людьми, и смерть… Мифы передаются из уст в уста, биография обрастает легендами, и вот уже перед нами вместо мятущейся, страдающей, совершающей поступки личности — рыцарь без страха и упрека в блестящих латах или святой в белоснежных одеяниях. Не стал здесь исключением и символ русской поэзии Сергей Есенин.

Его яркая и короткая, закончившаяся так трагически жизнь известна нам в деталях еще по школьным учебникам. Однако многие почитатели есенинского таланта не хотят признавать того факта, что их идеал был человеком далеко не простым, «много пил, дебоширил, водил дружбу с отбросами общества и чекистским начальством, принимал наркотики»… Все это не могло не сказаться на его судьбе.

Бесспорно, что начало XX века — то время, когда и более закаленным, чем поэт, людям не удавалось прожить жизнь спокойную и достойную. Что уж говорить о тех, кто по своей природе был столь ранимым, обладал душой нежной, откликающейся на любую боль бытия. Как известно, во все времена многие из таких небожителей, людей искусства, не выдерживали напряжения — спивались, заболевали, рано умирали или даже накладывали на себя руки. Вероятно, самоубийство творческим людям казалось не только выходом из тупика, но и входом в какие-то иные сферы, где человеку тонкой «душевной конституции» жить несоизмеримо проще и приятней, чем на земле.

Писатель Григорий Чхартишвили создал по этому поводу объемный труд «Писатель и самоубийство», в котором рассмотрел исторический, юридический, религиозный, этический, философский аспекты «худшего из грехов». Вот что он пишет: «Всякий человек обладает неким запасом психической и нервной прочности. Персональные чаши терпения весьма разнятся по своей емкости — от бездонной бочки до наперстка. У творческой личности этот сосуд совсем мал. Каждая падающая в него капля — не мелочь, а событие, обретающее значение символа. Когда несчастья или даже просто неприятности сыпятся сплошной капелью, писатель слышит в этом дробном речитативе зловещий рокот судьбы».

Как все мы знаем из уроков по литературе, Сергей Есенин родился в селе Константиново Рязанской губернии 21 сентября (3 октября) 1895 года в крестьянской семье. Окончил церковно-учительскую школу, писать стихи начал рано.

В 1915 году красивый и талантливый деревенский паренек приехал покорять столицу, где погрузился в водоворот ярких событий, получив со временем великую славу и сопутствующие ей великие проблемы. В автобиографии он писал: «18 лет я был удивлен, разослав свои стихи по редакциям, что их не печатают, и неожиданно грянул в Петербург. Там меня приняли весьма радушно. Первый, кого я увидел, был Блок…» Начать поэтическую карьеру со знакомства с Блоком было везением, хотя под крыло Есенин попал к совершенно другим людям — так называемым новокрестьянским поэтам Клюеву и Городецкому, с которыми по Петербургу «…разгуливал он сусальным мужичком, носил щегольские сафьяновые сапожки, голубую шелковую рубаху, подпоясанную золотым шнурком; на шнуре висел гребешок для расчесывания молодецких кудрей». Для многих поклонников есенинской поэзии он так и остался этим «сусальным мужичком», образ которого тиражируется на известных фотографиях и портретах Есенина, где он стоит, задумчиво прислонившись к березке. Однако вовсе не сусальностью характеризуются, с одной стороны, замечательная творческая работа поэта, а с другой — его безумные поступки, которые трудно не то что одобрить — понять.