Лев произвел свой первый арест.
Анисья ошибалась. Его уже любило государство. А вот в любви изменницы он не нуждался, да и не любовь это была вовсе. Обман, предательство — прибегать к этим средствам он, как офицер, имел полное право. Само существование его страны зависело от предательства. До того как стать агентом МГБ, он был солдатом и страстно желал победить фашизм. Ради этой великой цели можно было пойти на любые преступления.
Он вошел в церковь. Лазарь даже не пытался бежать. Стоя на коленях перед алтарем, он молился, ожидая своей участи. Но при виде Льва его гордое и надменное лицо изменилось. На него снизошло понимание, и за один миг он постарел на десять лет.
— Максим?
Впервые за все время их знакомства он искал ответы у своего протеже.
— Меня зовут Лев Степанович Демидов.
Несколько мгновений Лазарь хранил молчание. Наконец он проговорил:
— Тебя рекомендовал мне сам патриарх…
— Патриарх Красиков — настоящий гражданин.
Лазарь покачал головой, отказываясь верить услышанному. Патриарх оказался доносчиком! А его протеже, как выяснилось, был шпионом, засланным к нему высшим иерархом церкви. Его принесли в жертву государству точно так же, как пожертвовали собором Святой Софии. Каким же он был глупцом, настоятельно советуя другим проявлять осторожность и крайнюю сдержанность, когда все это время рядом с ним, делая записи, находился агент МГБ!
Николай шагнул вперед.
— Где остальные бумаги?
Лев кивнул на алтарь.
— Под ним.
Трое агентов отодвинули его в сторону, обнажив сундук. Николай поинтересовался:
— Он назвал тебе какие-нибудь фамилии?
Лео ответил:
— Мартемьян Сырцов, Артем Нахаев, Нюра Дмитриева, Моисей Семашко.
Он заметил, как на лице Лазаря шок сменился отвращением, и шагнул к нему:
— Смотреть в пол!
Но Лазарь бесстрашно поднял голову. Тогда Лев ударил его. Медленно слизывая кровь с разбитой губы, Лазарь вновь вскинул на него глаза, и теперь уже к отвращению примешивался вызов. Лев ответил, как если бы Лазарь взглядом задал ему вопрос:
— Я — хороший человек.
Ухватив своего наставника за волосы, Лев принялся избивать его, механически нанося удары, словно заводной солдатик, пока у него не заныли костяшки пальцев и предплечье, а лицо Лазаря не превратилось в кровавую маску. Когда же он наконец остановился и отпустил его, Лазарь мешком осел на пол, и изо рта у него хлынула кровь, растекаясь густеющей лужей на каменных плитах.
Глядя, как агенты уносят Лазаря, за которым от алтаря к двери протянулся кровавый след, Николай одной рукой обнял Льва за плечи и закурил.
— Стране нужны такие люди, как мы.
Лев машинально вытер кровь о брюки и проронил:
— Перед уходом я хотел бы осмотреть церковь.
Николай принял его слова за чистую монету.
— Педант, да? Что ж, это хорошо. Но поспеши. Сегодня вечером мы с тобой напьемся. Ты ведь не пил уже два месяца! Вел монашеский образ жизни!
Николай рассмеялся собственной шутке и похлопал Льва по спине, прежде чем выйти наружу. Оставшись в одиночестве, Лев подошел к отодвинутому в сторону алтарю и заглянул в дыру. Между краем ямы и боковиной сундука застрял листок бумаги. Он наклонился и достал его. Это оказалась исписанная нотами страница. Он пробежал глазами ноты. Но потом, решив, что лучше не знать о том, что именно было утеряно, он поднес листок к пламени ближайшей свечи, глядя, как чернеет и обугливается бумага.
Семь лет спустя Москва
12 марта 1956 года
Заведующий небольшой университетской типографией Сурен Москвин прославился тем, что печатал учебные пособия отвратительного качества, используя краски, пачкавшие пальцы, и самую тонкую бумагу, листы которой скреплялись вместе клеевым швом, начинавшим терять страницы уже через несколько часов после прочтения. При этом его никак нельзя было назвать ленивым и неумелым. Совсем напротив, он начинал работу рано утром и заканчивал ее поздно вечером. Причина низкого качества книг заключалась в дрянном сырье, которое поставляло ему государство. Несмотря на то что за содержанием академических публикаций был установлен строгий контроль, сами они отнюдь не стояли у государства в приоритетах. Попав в жесткие рамки системы распределения необходимых ресурсов, Сурен стремился напечатать максимальное количество книг на низкосортной бумаге в кратчайшие сроки. Условия оставались неизменными, и он превратился в заложника системы, мучительно терзаясь сознанием того, как испортилась его репутация. Студенты и преподаватели шутили, глядя на свои перепачканные типографской краской пальцы, что книги Москвина всегда остаются с тобой. Страшась насмешек, он обнаружил, что ему все труднее заставить себя встать с постели по утрам. Он плохо питался и пил целыми днями, держа початые бутылки в ящиках стола и за рядами книг на полках. В возрасте пятидесяти пяти лет он вдруг обнаружил в себе новые черты: оказывается, он не в силах выносить публичное унижение.
Осматривая строкоотливные наборные машины и мрачно размышляя над своей незавидной участью, он вдруг заметил застывшего в дверях молодого человека и тут же набросился на него:
— Да? В чем дело? Сюда нельзя входить посторонним.
Юноша, на первый взгляд — типичный студент в длинном пальто и дешевом черном кашне, шагнул вперед и протянул Сурену книгу. Сурен выхватил ее у него из рук, внутренне сжавшись и готовясь к потоку новых жалоб. Беглым взглядом он окинул обложку: «Государство и революция» Ленина. Новое издание они напечатали только на прошлой неделе, а раздали всего лишь день или два назад, так что этот молодой человек наверняка был первым, кто заприметил какие-то очередные огрехи. А ошибки в основополагающих, фундаментальных трудах обходились очень дорого: в сталинские времена виновному в этом грозил арест. Студент наклонился к нему и раскрыл книгу. На титульной странице красовалась черно-белая фотография. Молодой человек пробормотал:
— Подпись внизу гласит, что это — Ленин, но… вы сами видите, что…
На фото был изображен человек, ничуть не похожий на Ленина. Он стоял у стены, ослепительно белой и голой. Волосы у него были всклокочены, а в глазах застыл ужас.
Сурен со злостью захлопнул книжку и повернулся к студенту:
— И ты думаешь, что я мог напечатать тысячу экземпляров этой книги с неправильной фотографией? Кто ты вообще такой? Как твоя фамилия? Зачем ты пришел? Всему виной некачественные материалы, а не моя невнимательность!
Он напирал на студента, тыча ему в грудь книжкой, и кашне на шее молодого человека развязалось, обнажив краешек татуировки. Заметив ее, Сурен застыл на месте. Татуировка никак не вписывалась в образ обычного студента. Никто, за исключением профессиональных преступников, не стал бы уродовать собственную кожу таким способом.
Гнев Сурена угас столь же внезапно, как и вспыхнул. Воспользовавшись секундной заминкой, студент отступил и выскочил за дверь. Сурен уже без особого энтузиазма последовал за ним, по-прежнему не выпуская из рук книгу и глядя, как таинственная фигура исчезает в ночи, а потом с тяжелым сердцем запер дверь. Фотография не давала ему покоя. Он достал очки, вновь раскрыл книгу и принялся внимательно рассматривать лицо на снимке и ужас в этих глазах. Подобно призраку, выступающему из тумана ночных кошмаров, в глубинах памяти у него зашевелилось узнавание. Лицо человека было ему знакомо. Волосы у него были всклокочены, а в глазах стоял страх, потому что его арестовали посреди ночи, вытащив из постели. Сурен узнал фотографию, ведь он сам сделал ее.
Сурен не всегда заведовал крошечной типографией. В прошлой жизни он был сотрудником МГБ, отдав госбезопасности двадцать лет беспорочной службы. Он пережил многих своих начальников, выполняя рутинную, незаметную работу: убирал в камерах, фотографировал заключенных; и маленький чин стал для него неоценимым подспорьем. У него хватило ума не лезть вперед, не взваливать на себя дополнительную ответственность и не привлекать внимания, вследствие чего он благополучно пережил регулярные чистки, сотрясавшие верхние эшелоны власти. Впрочем, даже при этом его работа была очень нелегкой, но он честно и неукоснительно исполнял ее. В те времена он был человеком, которого боялись. Тогда над ним никто не подшучивал и не насмехался. Отважиться на такое никто не осмелился бы. Но слабое здоровье и болезнь вынудили его подать в отставку. Получив достойную пенсию, он тем не менее не смог сидеть дома без дела, в тепле и уюте. Он целыми днями валялся в постели, уносясь мыслями в прошлое и вспоминая лица, подобные тому, что смотрело на него с фотографии. И он нашел решение: нужно было вновь заняться чем-нибудь, получать задания и выполнять их. Он не желал предаваться воспоминаниям.
Закрыв книгу, он опустил томик в карман. Почему это случилось именно сегодня? Это не могло быть простым совпадением. Несмотря на то что он был неспособен выпускать книги или журналы пристойного качества, ему совершенно неожиданно поручили печать важного государственного документа. Ему пока не сказали, какого именно, но столь престижное задание означало, что он получит высококачественные материалы — хорошую бумагу и краску. Наконец-то ему представилась возможность изготовить нечто такое, чем можно будет гордиться! Документ должны были доставить сегодня вечером. Но кто-то, затаивший на него злобу, решил отомстить ему в тот самый момент, когда судьба его собиралась круто измениться к лучшему.
