уж для узкого круга гвардейских офицеров, - «Базиль-хан»…
***
Генерал Ноги лихорадочно укреплялся на Тафашинских высотах, подводя пехотные и
артиллерийские резервы. И вот, когда, казалось бы, ситуация застабилизировалась, японцы
привели себя в порядок и по численности боеготовых подразделений опять имели более чем
двухкратный перевес, русские неожиданно двинулись вперед, упредив запланированное
японское наступление на несколько часов. Рассвет для японских канониров начался с
мощного артналета почти на все места расположения их батарей. Огонь велся по площадям,
но по конкретным районам и сразу почти всеми броненосцами русского флота. Каждый отряд
кораблей получил свое "подшефное" место, где стояли японские орудия.
Нормы "насыщения площадной цели снарядами до полного подавления" Балк взял из
уставов Советской армии. В свое время их ему навсегда вбил в голову зловредный препод-
полковник еще на втором курсе... Из нескончаемой череды взрывов выделенных на каждый
гектар полутора сотен шестидюймовых снарядов, смогли галопом вырваться всего три
десятка японских полевых орудий и с десяток гаубиц. Пока уцелевшие японские канониры
были заняты сменой позиций, русская пехота пошла в атаку.
Японцы ожидали правильного наступления по вчерашним правилам – сперва огонь
артиллерии, с последующим занятием полуразрушенных позиций пехотой. Они даже успели
припасти пару сюрпризов, в виде кинжальных пулеметов в паре сотен метров за основными
линиями окопов. Чему-чему, а уж подготовке огневых засад они у русских успели научиться
еще при их наступлении.
Командовавший наступлением генерал Щербачев чутко прислушивался к "неожиданно
прорезавшемуся гению" войны на суше в лице молодого морского офицера, и снова смог
удивить своих противников. Артподготовки по окопам не было вообще. Вместо этого мелкие
группки русских пулеметчиков и гранатометчиков выдвинулись к японским позициям еще в
темноте, и одновременно с первым взрывом на позициях японских батарей началось...
По японским солдатам и офицерам, высунувшимся спросонок из окопов посмотреть где
и что взрывается, в упор ударили несколько десятков ружей-пулеметов Мадсена. Не успели
еще выжившие в свинцовом дожде упасть на дно окопов, заняться перевязкой раненых
товарищей и организацией ответного огня, как пришло время гренадеров.
Казалось бы, этот вид войск давно и окончательно вымер с появлением нормальной -
мобильной, скорострельной и точной полевой артиллерии. Ведь проще и точнее поразить
окоп противника трехдюймовой артиллерийской гранатой с полуверсты, чем пытаться
забросить в него килограммовый метательный снаряд рукой с нескольких десятков метров.
Даже в девятнадцатом веке гренадеры, гроза крепостей прошлых веков, стали просто элитной
пехотой, несовершенные гранаты с фитилями и слабым разрывным зарядом стали
второстепенным оружием даже для них.
Но... Новое, как известно, - хорошо забытое старое. Первые кустарно изготовленные
"бонбочки" появились в нашей истории при осаде Порт-Артура, где русская и японская
армии сошлись в неустойчивом но непоколебимом равновесии клинча, десятью годами
позднее названным позиционным тупиком. Оказалось, что каждый солдат должен иметь
возможность швырнуть в притаившегося за поворотом окопа врага что-то взрывающееся.
Простая гильза, от 47-миллиметровго снаряда, набитая пироксилином со старым
добрым фитилем из огнепроводного шнура, зачастую наносила противнику больший урон,
чем современные полевые и даже морские орудия, способные закинуть полутонный снаряд
на пятнадцать километров. К созданию первых гранат Балк привлек именно тех, кто
занимался этим и в «его» мире: артиллеристов Гобято и Бережного, моряков - кавторанга
Герасимова, лейтенантов Подгурского и Развозова, и, конечно, саперных офицеров
Порсаданова и Дебогорий-Мокриевича.
Но Василий пошел несколько дальше тлеющего фитиля – еще в апреле он "изобрел"
терочный взрыватель с замедлителем. Неугомонный Вадик в далеком Питере смог за пару
месяцев организовать мелкосерийное производство гранат на выкупленной у разорившихся
владельцев «металообделочной» фабричке, где раньше делали замки, утюги, дверные петли и
тому подобное. Теперь здесь шла отливка гранатных корпусов и их начинка пироксилином. А
на бывшей папиросной фабричке делались собственно взрыватели.
В расположенной в Новой Голландии лаборатории морведа под присмотром самого
Менделеева тем временем завершались опыты по применению для заливки гранат тротила.
Рдултовского оставить для этого в Питере было нельзя, он спешил во Владик, все-таки
тротиловые снаряды для флота были приоритетом №1. Постепенно прежний состав рабочих
обоих фабрик все больше разбавлялся прибывающими из Маньчжурии ранеными солдатами и
матросами, теперь - товарищами…
Сейчас продукты их труда десятками падали на дно занятых японцами окопов, к
которым под прикрытием плотного пулеметного огня на расстояние броска ручной гранаты
смогли приблизиться несколько десятков "гранатометчиков". И пусть процент срабатывания
новых, еще сырых2 изделий не превышал восьмидесяти, этого было более чем достаточно.
Пока японцы прятались от разрывов гранат, часть гвардейцев смогла добежать до вражеских
траншей, а дальше - дело техники и тренировки. Вместо винтовок, вторым оружием у
гранатометчиков были прославившиеся в гражданскую пистолеты Маузера.
От их массовой переделки в пистолеты-пулеметы Балк с Вадиком отказались, все-таки
слишком ненадеженым оказался получавшийся гибрид, о чем Федоров и предупреждал. В
итоге, в Артур через Инкоу были доставлены всего шесть десятков этих «секретных»
Маузеров. Да и не в самом оружии была главная проблема русской армии, а в способах его
применения - системе обучения солдат и офицеров, устаревшей тактике и полном отсутствии
всякой инициативы на всех уровнях...
Конечно, в правильной, полевой войне с пистолетом, даже таким дальнобойным как
Маузер, против винтовки лучше не высовываться. Вас пристрелят с трех сотен метров, и
высокая скорострельность пистолета проиграет большей прицельной дальности винтовки. Но
в стесненных условиях ближнего боя, когда противник обнаруживается в паре метров - в
доме, лесу, окопе - все может перевернуться с ног на голову. Что сейчас и доказывали
японцам русские гвардейцы.
На один выстрел из арисаки (если японец успевал его сделать, ведь повернуться в узкой
щели окопа с винтовкой гораздо сложнее, чем с пистолетом) следовал ответ из пяти-шести
пистолетных пуль. Передернуть затвор для второго выстрела удавалось редко. После захвата
куска траншеи в нее заскакивали один-два пулеметчика с Мадсенами. А после того, как на
каждую сторону траншеи было направлено по ручному пулемету, попытки выбить русских
контратакой, приводили только к росту потерь.
К вечеру японцы были сбиты с позиций. Дурную шутку сыграло с генералом Ноги и
неудачное расположение его артиллерии. В преддверии штурма все батареи были нацелены
на поддержку атак своей пехоты, об отражении атак русских никто и не думал, что вполне
естественно при таком перевесе в силах. А часть артиллерии вообще предназначалась для
штурма Дальнего, и в момент начала наступления гвардейцев Щербачева была на марше или
в процессе установки на новых позициях.
«Бог всегда на стороне больших батальонов», дюбил говаривать далеко не последний
стратег, некто Наполеон, сам артиллерист и мастер массирования артогня, кстати. Поскольку
вряд-ли мог предположить, что всего через каких-то сто лет придет время, когда на долю
артиллерии на поле боя будет приходиться до 90% убитых и раненых солдат противника.
И хотя перевес по числу стволов полевых пушек и гаубиц все еще оставался у японцев,
но... Как было однажды сказано Великим князем Михаилом, и фраза эта скоро стала крылатой
– "У нас же за спиной - ФЛОТ"! После получения второго комплекта снарядов, русские
моряки бросили на весы артиллерийского противостояния свою «соломинку», калибром 6, 10
и 12 дюймов. Каждому орудию крупного калибра был отпущен лимит в пятнадцать, а
среднего в сорок выпущенных по берегу снарядов, во избежание преждевременного расстрела
стволов до встречи с Того. На первый взгляд – маловато… Только вот в Артуре, после
