Ознакомительная версия.
– Сейчас я работаю в реабилитационном центре для жертв насилия. Если учесть, что около семидесяти процентов таковых – дети, то да – у меня есть опыт, – спокойно отвечаю я, повторив её движения, и не обращая внимания на её бледнеющие щёки.
– Отлично, – протянула Татьяна, отведя глаза в сторону, – Вы хотите что–нибудь выпить? Чай, кофе?
– Ничего не нужно, спасибо. По телефону вы сказали, что тема щекотливая. Я могу узнать подробности? – мой голос ровный и мягкий, без хрипотцы и сиплости, которые присущи ему в обычной жизни.
Сейчас я на работе, и моя работа – не быть собой.
Хозяйка этого роскошного дома передёрнулась и напряглась. По её лицу, над которым явно поработали лучшие пластические хирурги, было видно, что она подбирает нужные слова. Светлые глаза ожесточились и губы сжались в тонкую линию. Через несколько минут оглушающей тишины, нарушаемой только нашими короткими вздохами, она наконец–то заговорила.
– Моей дочери одиннадцать лет. Недавно она заявила, что преподаватель по балету её… – она запнулась и замолчала, снова отводя от меня взгляд.
– Изнасиловал? – в итоге закончила я без прикрас.
– Д–д–да, – заикаясь, кивнула она, отчего длинные золотистые волосы на её плечах пошевелились.
– Вы водили её ко врачу? – спрашиваю я, откидываясь на спинку кресла и поглаживая мягкий бархатный подлокотник ладонью.
– Да, но он ничего не подтвердил, – она снова пожимает плечами, и я слежу за движением её локонов.
Интересный цвет. Старое золото. Выглядит дорого. Впрочем, как сама Татьяна.
– Но вы сомневаетесь? – спокойно спросила я, мысленно отмечая про себя другие детали.
Она говорит об этом не так, как должна говорить мать, чей ребёнок признался в таких вещах. Нет ни слёз, ни трясущихся рук, срывающего голоса. Если бы не лёгкое заикание, то я бы вообще решила, что ей – всё равно.
– Я знаю, что дети часто врут о таких вещах, – Татьяна снова запинается, и переводит многозначительный взгляд на меня, – Дело в том, что мы с её хореографом…
Теперь всё понятно.
– И я думаю, – продолжает она, – Что Ариадна врёт специально. Может быть, из–за ревности?
Я делаю глубокий вдох и перевожу взгляд на соседний дом.
– У девочки есть отец? – я проверяю наличие внутренних решёток или других защитных механизмов на окнах.
– Да, мы в разводе.
– Она часто общается с ним? – ничего подобного нет, и я снова перевожу взгляд на свою фальшивую клиентку.
– Он живёт в Англии, – отвечает она и замолкает, – Виктория, мне просто нужно, чтобы вы поговорили с ней и смогли сказать…
– Врёт она или нет, – снова перебила я.
Мне жаль эту женщину. Она не понимает – неважно, что я смогу выяснить у её дочери. Если насилие действительно было, то её любовнику прямая дорога в тюрьму. А там он долго не протянет. Если насилия не было, то в любом случае девочка не смирится с появлением нового «папы» в семье. И будет врать дальше, выдумывая всё больше и страшнее.
Татьяна ставит на чашу весов две несоизмеримые вещи: любовь дочери и любовь мужчины. Будь я на её месте, я бы не стала вызывать психолога, а выбрала бы своего ребёнка, не раздумывая.
Если бы, конечно, он у меня был.
Бросив последний взгляд на хозяйку жилища, я поднялась с кресла.
– Когда я могу приступить к работе? – спросила я, поправляя хвост.
– Завтра после четырёх? – спрашивает Татьяна.
– Хорошо. Я позвоню, чтобы уточнить время. Провожать не надо.
Развернувшись, я пошла тем же путём, которым пришла сюда. Она не последовала за мной, и это было мне на руку. Пока я шла до машины, я ещё раз просмотрела территорию соседнего дома, который, по моим сведениям, принадлежал Лазареву Игорю Викторовичу.
В посёлке всего два типа домов. Дом Татьяны принадлежал L–типу. Если верить генеральному плану, то гараж смотрит аккурат на окна гостиной Лазаря. Там я заметила только одну камеру, к тому же висит она не очень удачно, оставляя мёртвую зону на углу дома. А на углу дома имеется небольшое окно.
Сев в машину и повернув ключ в зажигании, я невольно ухмыльнулась. Нужно будет еще раз просмотреть варианты планировок домов, чтобы не растеряться, когда я проникну внутрь.
ГЛАВА 2
Мы — рано созревшие фрукты, а значит, нас раньше съедят.
Виктор Цой.
Ольга, 2008 год
Водительская дверь открылась, и этот человек сел в машину. Посмотрев на меня в зеркало заднего вида, он ухмыльнулся и покачал головой, бросив мою сумку на пассажирское сиденье.
– Зачем браслеты? Всё равно не убегу, – я решила воспользоваться ускользающим шансом.
– Вдруг задушить попытаешься, – хмыкнул он.
– Могу ведь и ножками, они у меня длинные, – фыркнула в ответ я.
– Ты хочешь, чтобы моя голова оказалась у тебя между ног? Можно устроить, – томно протянул мужчина.
Если бы я умела краснеть, я бы покраснела. Но, увы, такой особенности за мной не наблюдалось, поэтому я просто откашлялась и вымолвила:
– Мне больно.
– Ничем не могу помочь, – пожал плечами мой конвоир.
Я вздохнула и пробубнила себе под нос:
– А сказал, что будешь нежен.
Он, по всей видимости, услышал, потому что спокойно включил лампочку в салоне авто, повернулся ко мне, и приморозил к месту взглядом холодных голубых глаз. Я поморщилась и повела затёкшим плечом.
– Молчу, молчу, – промямлила я, отвернувшись к окну.
– Умничка, – сказал он, не сводя с меня глаз. Я кожей чувствовала его испытующий взгляд, – Через час сменим машину, тогда и расстегну.
– А потом что?
– А вот сейчас и узнаем, – вытащив сигарету из пачки, произнёс он.
Прикуривая, он набрал чей–то номер в своём мобильнике, и включил громкую связь. Длинные хриплые гудки меня немного нервировали, а так, в целом, ничего. И тепло в машине, и пахнет ванильной ёлочкой да вишневым табаком.
Трубку сняли, но не ответили. В тишину на том проводе вмешался мой спутник:
– Нашёл, – коротко отрезал он, затягиваясь от коричневой вонючки.
Black Captain. У него отличный вкус.
– Не трогать. Вези сюда.
– Дорога длинная, у меня нет времени. Пусть её перехватят на границе, – рыкнул курильщик и снова покосился на меня в зеркало.
– Заплачу втрое больше, если сам доставишь. Она рядом?
Я напряглась всем телом, узнав этот голос. Сколько ночей я просыпалась в холодном поту, оттого что он мне чудился, не сосчитать. Но когда я снова услышала его, пусть и по телефону, мне стало физически плохо и захотелось блевануть прямо себе на колени.
– Да. Громкая связь, – спокойно сказал киллер с водительского сиденья.
– Олюшка? – проворковала трубка, обращаясь ко мне, – Нашлась, девочка моя. Ты знаешь, что я с тобой сделаю? – его голос был полон сладкого яда.
Я смолчала. Но мои глаза предательски защипало, так, что пришлось зажмуриться.
– Ты меня слышишь? Я так по тебе соскучился. Ты даже не представляешь, какие, – он сделал выразительную паузу, – У меня на тебя планы.
Я откинулась на подголовник, ощутив тянущую боль в запястьях. Но снова смолчала.
– Что же ты такая тихая? – снова начал говорить телефон мягким хриплым голосом, – Молчишь? Ну, молчи, недолго осталось, – отрезал он и отключился.
Я открыла глаза и посмотрела в светлый замшевый потолок BMW. Двигатель машины тихонько заурчал. Мой спутник докурил, приоткрыл окно и выбросил окурок. Включив тихую музыку, он тронулся с места, не говоря ни слова.
Через час, как и говорил ранее, мой не пойми–кто свернул на тропинку, ведущую в пролесок и остановил машину. Прихватив мою сумку и загадочный ноутбук с сиденья, а также сигареты, телефон и красную папку из бардачка (скорее всего с моим досье), он грациозно выполз на улицу. Я вытянула шею, наблюдая за ним в лобовое стекло. Недалеко впереди маячил передний бампер белоснежного Опеля. «Прям прынц на белом коне» – подумалось мне.
Вздохнув, я подёргала затёкшими руками и зажмурилась от боли, которая добралась уже до самых лопаток. Помимо того, что было неудобно, было ещё и жарко; тонкая струйка пота стекла по моему позвоночнику. Снова вернувшись к подглядыванию, я увидела, что мой спутник укладывает вещи в машину. Закрыв дверь, он направился в мою сторону той же ленивой походочкой, и снова прикурил сигарету.
Нервничает что ли?
Поравнявшись с машиной, он открыл дверь и чуть наклонился, чтобы отстегнуть мои запястья. Я посмотрела на него почти с благодарностью, когда смогла нормально пошевелить руками, но моя благодарность моментально испарилась, потому что он выдохнул мне прямо в лицо густой клуб вишнёвого дыма. Я, наверное, злобно сверкнула глазами и поморщилась, отчего он тут же приподнял брови и пренебрежительно бросил:
– Пардон. Сама пойдёшь, или тебя за волосы тащить?
Я как–то нервно фыркнула, и принялась выбираться из машины.
– Как к тебе хоть обращаться, милый? – сказала я, вставая перед ним.
– Как тебе угодно, Сладкая, – затянувшись от сигареты, с прищуром ответил мужчина, – Давай, двигай.
Ознакомительная версия.
