Борис Леонидович Пастернак, подростком побывавший на концерте в Политехническом музее, позднее в 1929 г. в письме к О. Э. Озаровской вспоминал: «Вы тогда с бережностью, свойственной дару в отношении дара, впервые выводили за руку, как ребенка, старуху Кривополенову. Это было в Политехническом музее, та же бережность подсказала вам, что лучше бы, чем эстрада, этому голосу, помнящему Грозного, прикатиться из края, который его сложил, и не долго думая, вы всего этого моментально достигли. Вы разбросали по аудитории, точно все это было у вас в горсти, вороха нетерпеливой олонецкой скороговорки…» [Пастернак 1983: 735–737]. На этом концерте присутствовал и Леонид Пастернак, оставивший зарисовки итальянским карандашом с портретами О. Э. Озаровской и М. Д. Кривополеновой [Пастернак 1983: 736]. Столь же успешно прошел концерт, организованный в Москве б октября Литературно-художественным кружком.[3]
В середине октября артистки выехали в Тверь, где выступили несколько раз перед местными учащимися.[4] Затем был Петроград.[5] В декабре 1915 г. М. Д. Кривополенову уже одну, без О. Э. Озаровской, наслышавшись о ее славе в столицах, встречал Архангельск.[6] После Архангельска сказительница вернулась к себе на Пинегу. Однако в конце зимы 1916 г. «пинежская бабушка» неожиданно, без всяких провожатых, самостоятельно приехала с Пинеги к О. Э. Озаровской. Приезд М. Д. Кривополеновой в Москву побудил О. Э. Озаровскую организовать большую поездку по городам России.
Первым пунктом был Саратов. Город встретил гостей доброжелательно и заинтересованно. Местные газеты на своих страницах поместили накануне их выступления объявления о предстоящем 2 марта концерте.[7] Концерт прошел с впечатляющим успехом. «По окончании, — писал корреспондент “Саратовского листка”, — публика устроила горячие овации обеим участницам вечера. Молодежь окружила их плотным кольцом, благодарила, курсистки целовали старушку».[8] Столь же восторженные отзывы мы нашли и в других местных газетах — «Почте», «Саратовской жизни» и «Саратовском вестнике».[9]
Ценную информацию дает газета «Волга». Здесь подробно перечислен репертуар обеих артисток. О. Э. Озаровская продемонстрировала песни из поморского свадебного обряда и сказки, слышанные ею в Поморье в Кеми. М. Д. Кривополенова исполнила исторические песни «Иван Грозный и его сын» и «Кастрюк», былины «Вавила и скоморохи» и «Добрыня и Змей», а также знаменитую «Небылицу в лицах», которую подхватил весь зал.[10] Саратовский концерт задал тон всем последующим гастролям артисток. Столь же успешными были выступления в Харькове.[11]
Весьма неожиданный резонанс получили вечера О. Э. Озаровской и М. Д. Кривополеновой в культурной жизни Ростова-на-Дону, куда артистки прибыли в 20-х числах марта. Здесь все шло по отработанной схеме: объявления и статьи, предваряющие концерты (в Ростове состоялись три концерта),[12] а затем благожелательные отзывы о выступлениях обеих артисток.[13] Однако в общем хоре восторженных похвал диссонансом прозвучал скептический голос некоего Тамбурина, бойкого и едкого фельетониста, сотрудничавшего с «Ростовской речью». Тамбурин назвал пинежскую сказительницу старушкой, «дрессированной и стилизованной госпожой Озаровской», а ее произведения — «эпическими стилизациями сказов и былин». Сама же О. Э. Озаровская была им представлена «ловкой антрепренершей», «импресарио», эксплуатирующей М. Д. Кривополенову.[14]
К чести ростовчан, бесцеремонный выпад Тамбурина в адрес обеих артисток не остался без ответа. Они заступились за М. Д. Кривополенову и незаслуженно оскорбленную О. Э. Озаровскую. Некая госпожа С. Цейтлин в письме в редакцию ростовской газеты «Приазовский край», указав на ответственность журналиста перед публикой, отметила, что Тамбурин исказил «правду отношений» между московской артисткой и пинежской бабушкой, и подчеркнула, что «журналисты, подобные г. Тамбурину, не являются выразителями общественного мнения» жителей Ростова.[15] Между С. Цейтлин и Тамбурином завязалась полемика.[16] С. Цейтлин пришлось еще раз взяться за перо. В ее втором письме в редакцию «Приазовского края» говорится: «Что же касается суждений г. Тамбурина о дрессированности и стилизованности сказительницы М. Д. Кривополеновой, — мы не можем придавать им серьезного значения. Всем известна высокая оценка Марии Дмитриевны как художницы такими авторитетами, как проф. П. Н. Сакулин[17] и М. Ф. Гнесин, восторженный отзыв которого мы прочли на страницах того же издания, в котором работает г. Тамбурин».[18]
Интересен тот факт, что М. Ф. Гнесин (в будущем — выдающийся музыкальный педагог) предвидел возможность появления откликов на концерт М. Д. Кривополеновой, подобных заметке Тамбурина. В первой из своих статей, накануне концерта, он писал: «Мы ждем этого дня (то есть выступления “пинежской бабушки”. — Т. И.) как большой художественной радости, хотя, может быть, он окажется днем художественного испытания для нас. Мы проверим, способны ли мы, привыкшие к “культурному” пению, услышать красоту в “сказывании”».[19] М. Ф. Гнесин счел для себя честью «быть слушателем у народного певца».[20] Тамбурин же оказался среди тех, кто не выдержал «художественного испытания».[21]
В Ростове-на-Дону в гастролях О. Э. Озаровской и М. Д. Кривополеновой наступил четырехнедельный перерыв. Во второй половине апреля артистки выступили в Таганроге,[22] а в начале мая — в Новочеркасске.[23] Последним пунктом южных гастролей М. Д. Кривополеновой и О. Э. Озаровской стал Екатеринодар,[24] откуда артистки вернулись в Москву. Затем через Вологду и Архангельск[25] О. Э. Озаровская отвезла «пинежскую бабушку» на ее родину.[26]
Осенне-зимние концерты 1915 г. и весенне-летние гастроли 1916 г. сыграли важную роль в жизни обеих артисток. Они прославили пинежскую Махоню по всей России, дали ей — правда, на короткое время — материальную обеспеченность. Имя О. Э. Озаровской, руководительницы скромной Студии живого слова, после южных гастролей стало известно во многих городах России. Чародей северного русского слова Б. В. Шергин, студентом Строгановского училища бывавший на концертах в Москве, в своем очерке «Марья Дмитриевна Кривополенова» совершенно справедливо заметил: «Если Кривополенова была жемчужиной редкой красоты, то Озаровская явилась для нее оправой червонного золота — она открыла людям талант сказительницы».[27]
Совместные концерты с Махоней подвигли О. Э. Озаровскую на издание книжки былин М. Д. Кривополеновой «Бабушкины старины» [Озаровская 1916]. Первое издание «Бабушкиных старин» вышло в свет в 1916 г. в петроградском издательстве «Огни», основанном в 1909 г. известным критиком и публицистом Е. А. Ляцким — лицом для фольклористики не посторонним, в 1894 г. он записал старины И. Т. Рябинина — сына знаменитого кижанина Т. Г. Рябинина, причем впервые при записи народного певца тогда был применен фонограф [Ляцкий, Аренский 1895]. Помещалось издательство на набережной реки Фонтанки в доме № 80. Без сомнения, работая над книгой, О. Э. Озаровская здесь бывала. В издании, открывающемся очерком составительницы о пинежской Махоне, представлены былины («Соловей Будемерович и Запава Путевисьня», «Илья Мурович и Калин-царь», «Илья Мурович и чудище», «Молодость Добрыни и бой его с Ильей Муровичем». «Купанье Добрыни и бой его со Змеем Горынищем»), знаменитая «уника» «Вавило и скоморохи», исторические песни («Иван Грозный», «Кастрюк», «Смерть князя Долгорукого», «Усишша»), баллады («Князь Дмитрий и Домна», «Молодец Добрыня губит невинную жену», «Князь Михайло»), духовные стихи («Вознесение», «Микола», «Михайло-архангел», «Егорей»), скоморошина «Небылица в лицах» и «Виноградье». Слуховые нотные записи кривополеновских старин и духовных стихов, данные в конце книги, принадлежат Вячеславу Гавриловичу Каратыгину (1875–1925), известному музыкальному критику, композитору и педагогу.
