«Подлинную историю трудового народа нельзя знать, не зная устного народного творчества… От глубокой древности фольклор неотступно и своеобразно сопутствует истории»[1]. Это высказывание Максима Горького приложимо также и к польскому фольклору. Более того, сложная историческая судьба польского народа предопределила особо важную роль фольклора в истории его духовной культуры.
Лишившись национальной независимости в результате эгоистического самовластия шляхты, Польша обрела ее снова лишь в 1918 году, благодаря победе Великой Октябрьской социалистической революции. До этого свыше столетия польский народ задыхался под двойным гнетом — польской шляхты и правящих, кругов тех государств, которые разделили между собой Польшу.
Что позволяло польскому народу сохранять свое национальное самосознание, чувствовать свое этническое, национальное единство? Среди других важных факторов едва ли не на первом месте стоят национальный польский язык и национальная культура, которые жили и развивались, несмотря ни на что.
Когда в начале XIX века Гуго Коллонтай, передовой деятель эпохи польского Просвещения, призовет к собиранию народных песен, сказок и легенд, то на этот призыв откликнутся прежде всего поэты-романтики. Именно они первыми обратятся к собирательской деятельности и первыми начнут использовать фольклорные мотивы в своем творчестве.
Когда в 1822 году молодой Адам Мицкевич опубликует свой первый поэтический томик, в нем будут преобладать баллады, основанные на мотивах народной поэзии. Это было не просто формальное заимствование сюжетов, а выражение близости идейно-художественного содержания поэзии Мицкевича с польским народным творчеством, с его антикрепостническими и патриотическими идеями.
Во второй половине XIX века воздействие фольклора на литературу обретает иные формы. С развитием реалистического направления в польской литературе основной ее тенденцией становится изображение тяжелой доли трудового люда, прежде всего крестьянина. Кажется, нет ни одного из значительных писателей XIX — начала XX века, кто бы не обращался к крестьянской тематике, сочувствуя крестьянину и вместе с тем видя в нем: опору нации. Это Юзеф Крашевский, Элиза Ожешко, Болеслав Прус, Генрик Сенкевич, Адольф Дыгасиньский, Теофиль Лепартович, Владислав Сырокомля, Мария Конопницкая, Ян Каспрович.
Прус, Сенкевич, Дыгасиньский первыми стали вводить в свои произведения диалектные особенности народного языка, используя их как средство речевой характеристики своих героев.
Писатели обращаются к фольклорным материалам, собирая их для публикации и используя в своих произведениях.
Глубокий след в народной памяти оставила история словацкого разбойника Яношика, казненного в 1713 году. В его дружине были также чехи, поляки, украинцы — вот почему предания о нем распространены также и среди этих народов. Предания о Яносике — так звучит его имя в польском фольклоре, — который отнятое у богатых отдавал бедным, отразились в польской поэзии и прозе. Здесь следует назвать прежде всего Яна Каспровича и Казимежа Тетмайера. Оба они — один в стихотворном цикле, другой в романе — создали своеобразное жизнеописание народного героя.
В современной польской литературе также не прервалась связь с идеями, образами и художественной формой народного творчества. Эта связь явственно видна, например, в произведениях Юлиана Кавальца, Тадеуша Новака и Эрнеста Брылля[2].
Польская фольклористика, прежде чем во второй четверти нынешнего столетия стать ветвью филологических наук, прошла долгий и сложный путь. В зависимости от политических условий то один, то другой этнографический польский регион выдвигается вперед: туда устремляются исследователи народной словесности, собиратели, подводя итоги своей работы в многочисленных публикациях.
Вместе с тем характерной чертой польской фольклористики первой половины XIX века является именно ее этнографическая нерасчлененность, комплексность. Собиратели, в их числе и студенты Виленского университета, члены просветительно-революционного кружка филоматов, к которому принадлежал молодой Мицкевич, записывали, наряду с польским, украинский, белорусский, литовский фольклор. Творчество этих разных, но близких народов будет питать поэзию Мицкевича.
Честь называться первым собирателем польского фольклора принадлежит Зориану Ходаковскому (1784–1825), археологу и этнографу. За период с 1813 по 1818 год он записал много украинских и польских песен, поверий и сказок.
В Силезии Юзеф Лёмпа (1797–1863), сельский учитель, ученый и общественный деятель, сам вышедший из народа, собирал и публиковал предания, сказки и пословицы Силезии. Лёмпа стремился к тому, чтобы его записи были возможно более точными, не подправлял и не приглаживал их.
Первым печатным сборником польских сказок и преданий была книга Казимежа Вуйцицкого (1807–1879), вышедшая в 1837 году в двух томах. В отличие от Ю. Лёмпы, К. Вуйцицкий считал, что народную сказку нельзя показать читателю в «сыром» виде, нужно ее обработать, олитературить. В результате сказки в его сборнике во многом утратили свои подлинно народные черты. С точки зрения современной фольклористики сборник ценен только тем, что в нем сохранились некоторые утраченные позже сюжеты сказок.
В 1852 году выходит составленный поэтом Романом Зморским сборник «Предания и сказки народа на Мазовье». Правда, Зморский также старался пригладить стиль сказок, а иногда даже переделывал прозу в стихи.
В 1853 году в Вильно вышел сборник «Польский сказочник. Сборник народных сказок и рассказов», составленный Антонием Юзефом Глиньским. Эта книга пользовалась большой популярностью и выдержала много изданий. (Сказки Глиньского отражают также и белорусский фольклор, поскольку записи свои он делал в деревнях и селах под Новогрудком. Кроме того, Глиньский включил в сборник и некоторые русские сказки, даже переложил на польский язык сказки Жуковского и Пушкина). Сказки о хитроумном крестьянине, который ловко наказывает панов за обиды и притеснения («Мужичок-простачок»), содержат мотивы, известные польскому фольклору, но разбросанные в разных сказках. Глиньский свел их в один цикл.
Конечно, при оценке деятельности первых польских фольклористов следует исходить из общего уровня достижений фольклористики первой половины XIX века. Запись и издание произведений народной словесности с возможной точностью еще не стали в то время правилом.
В самом деле, на заре возникновения польской фольклористики демократически настроенные поэты и писатели, записывая народные песни, сказки и легенды, часто подвергали их — из лучших побуждений — литературной обработке, приглаживали и «украшали». Только во второй половине XIX века фольклористика станет наукой и собиратели поймут важность и ценность строгой, не искаженной записи текста, услышанного из уст песенника или сказочника. Постепенно, вместе с развитием диалектологии, науки о народных говорах, умножается число точных, неприглаженных записей.
Новый период в истории изучения польского фольклора открывается деятельностью Оскара Кольберга (1814–1890). Работа его оказалась столь значительной, что в польской науке уже привилось наименование предшествующего этапа фольклористики «докольберговским».
Оскар Кольберг, музыкант по образованию, первоначально записывает только песни, но примерно с 1861 года обращается также к записыванию сказок и других произведений народного творчества. В 1865 году увидел свет первый том грандиозного издания под названием «Народ, его обычаи, образ жизни, язык, предания, поговорки, обряды, суеверия, забавы, песни, музыка». В 1890 году вышел тридцать второй том, после смерти Кольберга появились последующие пять томов, в значительной степени подготовленные им самим. По словам выдающегося польского ученого Ю. Кшижановского, «Кольберг засучил рукава и взялся за добросовестную, тяжелую научную работу, чтобы в течение пятидесяти лет воздвигнуть здание польской этнографии, в границах которой… привилегированное место отвел народной поэзии».
Начиная с 1962 года на основании постановления Государственного Совета ПНР стало выходить новое собрание всех трудов Кольберга.
Одновременно с Кольбергом большую собирательскую работу ведет Люциан Малиновский (1839–1898), зачинатель польской научной диалектологии. Записи Малиновского не были напечатаны при его жизни. Собранные им «Рассказы польского люда в Силезии» опубликовали в 1900–1901 годах его ученики. Отдельными книгами они были выпущены уже в Народной Польше.
Особое место в истории польского фольклора занимает народный сказитель из Закопане Сабала (настоящее имя — Ян Кшептовский; 1809–1894). В 1897 году в Кракове фольклорист Н. Стопка опубликовал о нем книгу. Книга содержала биографию Сабалы, тексты его сказок и песен и мелодии к песням. Сабала в молодости был охотником, а на склоне лет стал проводником в горах. И тогда-то проявился его талант сказочника и песенника. Сказки его стали печататься в журналах, одну из них («О смерти») обработал Г. Сенкевич, она так и была напечатана под названием «Сказка Сабалы». Старый гураль с лицом индейца, с неизменной трубочкой в зубах, подыгрывающий себе на скрипочке, приобрел большую известность. Таким он и запечатлен в скульптуре (автор проекта памятника — известный польский писатель и художник С. Виткевич), по сей день предстающей глазам многочисленных туристов, прибывающих в Закопане.
