выиграли эту битву.
Рюриковна побагровела и сжала кулаки. Скрипнув зубами, выдохнула.
— Это были манёвры князь. Никакой битвой и не пахло. Хватит уже рассказывать ваши сказки. Вы просто напились до невменяемости и потопили всё, что увидели. И нашу эскадру, и османскую. Поставив империю на грань войны с Портой!
Смертный скептически хмыкнул и абсолютно спокойным голосом парировал.
— Это только ваша версия, Дашенька. Далеко не факт, что она имеет какое-то отношение к реальности.
Рядом едва-ли не тряслась от ярости царевна, а я начал понимать, почему Оболенскому запретили покидать башню.
Дарья точно собиралась ответить, поэтому я шикнул на деву, из-за чего она изумлённо распахнула глаза, пялясь на меня. А сам, наконец вернулся к беседе.
— Насколько я понимаю, Рюриковичи снимут запрет. Но этой ночью, вам потребуется сражаться. Сокрушать, уничтожать и скорее всего, убивать.
Тот неожиданно рассмеялся.
— Не впервой, отрок, не впервой. Ради этих двух милых дам я могу вырвать ноги и самому султану Оттоманской Порты.
Судя по всему, с османами у Оболенского были особые отношения. Могу поспорить, щедро сдобренные кровью. Но сегодня от князя требовалось уничтожать совсем иных врагов.
— Боюсь, вам придётся убивать отнюдь не османов, Ваше Сиятельство. Сейчас я всё объясню.
Разговор с князем мы закончили только спустя пятнадцать минут — пришлось ещё несколько раз останавливать Дарью, которая пыталась вклиниться в наш обмен фразами. А потом немного подождать, пока оба члена императорского рода произнесут фразу о том, что снимают запрет на выход князя Ратибора Оболенского из его башни.
Как коротко объяснила царевна, Рюриковичи взяли с него клятву на Даре, заперев внутри башни. Потому как и турецкие дипломаты, и командование флота требовали наказания. Но арест князя, по объективным причинам сочли невозможным. Испугались, что сопротивляясь, тот превратит столицу в руины. Не говоря уже о том, что такой поворот событий вполне мог привести к полноценному мятежу со стороны Оболенских. С далеко идущими последствиями.
Потому князя посадили под замок. Угрожая полноценной войной с участием Рюриковичей, имперской армии и половины князей. Ратибор согласился и дал клятву на Даре, для освобождения от которой, требовалось слово двух детей императора или решение самого правителя. По понятной причине, мы прибегли к первому варианту. Правда, для этого, им обоим пришлось позвонить со своих собственных дарфонов, ради чего князь с готовностью убрал Дарью из чёрного списка. Это был единственный, относительно надёжный способ подтвердить личность — по словам всех присутствующих патрициев, подделать артефакт так, чтобы при звонке отображались чужие данные было невозможно.
Следующие полчаса мы провели в постоянных переговорах. Собирали информацию, уточняли данные, раздавали приказы и доносили точку зрения до тех немногих союзников, которых всё-таки решили привлечь. Сложно было сказать, чем именно всё это закончится, но завтра утром империя должна была проснуться другой. Конечно, при условии, что у нас всё получится.
Наконец поступил финальный звонок от одного из гвардейцев Волконских. И мы отправились вершить правосудие.
Особняк мы покинули самым банальным способом — на машинах из гаража царевны. Обычно за рулём были её водители, но сегодня Рюриковна отпустила всех слуг, ожидая приватного визита одного из руководителей Чернокровых, которого сама она называла членом того Круга, что отвечал за территорию Российской империи.
Потому в качестве шофёров выступали солдаты Волконских, которые управляли четырьмя позаимствованными автомобилями. На каждый я повесил полог невидимости, который заставил здорово удивиться всех Одарённых, включая Дарью. Подобной, многослойной техники прикрытия, они до этого не видели.
Первой целью были двое членов Круга, которые сейчас находились в столице. Граф Брезовский, да Балакирев из нетитулованного дворянского рода. На первый взгляд, не самые мощные фигуры на игровой доске. Но в реальности — люди, в чьих руках была сосредоточена колоссальная власть. Как в буквальном, так и в метафорическом смысле.
Нашим преимуществом была внезапность. Чернокровые не могли постоянно быть напитанными силой сотен или тысяч поглощённых душ. Да, тело каждого из них представляло своего рода артефакт, но подобный объём энергии не мог долгое время находиться в стабильном состоянии. Дать точную оценку я не мог, но навскидку, каждый из них был способен выдержать в таком состоянии сутки, не более того. И это максимум.
Плюс, такой объём мощи неминуемо искажал фон. Да и сама сила пыталась прорваться наружу, что увеличивало риски раскрытия. Подавляющее большинство Одарённых не были посвящены в тайны орденов и почувствовав странный энергетический фон, неминуемо бы стали задаваться вопросами.
Наконец, это было попросту дорого. Каждый похищенный человек, обходился Чернокровым в приличную сумму денег. Как те, которых забирали с улиц городов империи, так и люди, что исчезали в Африке, а потом доставлялись сюда.
Конечно, это отребье Эребуса, могло сделать исключение ради сегодняшнего дня. Но я надеялся на их рационализм. Они отправили к царевне члена Круга, который был готов к бою и под завязку накачан заёмной силой. Смертные предусмотрели всё — вплоть до использования родового Дара Рюриковичей. Дарья должна была либо согласиться на их условия, либо умереть. А встретить этой ночью иных противников, они не предполагали.
Если верить донесениям от людей Волконских, граф Брезовский находился в одном из джентльменских клубов, что за последнее время широко распространились в столице. А Балакирев был в загородом имении.
Выбор был очевиден — сначала мы отправились к графу. Правда, далеко не полным составом — Мейли Цин покинула нас, направившись к посольству, в котором располагалась её делегация. В качестве сопровождения, я на всякий случай выделил Олега. Он должен был доставить девушку до места, после чего встретиться с Асукой и Прохором, которые к тому моменту, как раз успеют добраться до нужного района Петербурга.
Плюс, от нашей небольшой колонны отделилась ещё одна машина — Анна Волконская вместе со своим отцом и парой гвардейцев, отправилась в родовой особняк. В бою, юная дева была бы бесполезна, да и сам князь вряд-ли бы смог оказать существенное влияние на ход схватки. Во-первых, судя по недавним событиям в Пробое, Наталья управлялась с силой куда лучше, а во-вторых, несмотря на щиты, все Одарённые, что укрывались в подземелье, могли наблюдать за ходом поединка наверху. И прекрасно осознавали, что наша с Дарьей совместная мощь, на порядок превосходит личную силу того же князя Ладимира.
Алексей ехал в машине с Натальей Волконской, а Дарью пришлось посадить ко мне. Учитывая, что обе смертные девы вступали в тесный контакт с Оболенским, оставлять их наедине я не решился. Не хотелось, чтобы всё сорвалось из-за ненужных эмоций, которые взыграли бы в голове одной из них.
Полог невидимости всё ещё действовал и другие водители нас не замечали, но ночные улицы столицы были почти пусты — серьёзных проблем это не вызывало. Я же снова и снова прокручивал в голове звенья наспех придуманного плана. Вроде бы всё было сделано именно так, как надо. И момент сейчас удачный — меньше всего враги ждут стремительного, скоординированного и мощного ответа. С их точки зрения, никто не должен даже подозревать о замышляемом. Не говоря о том, чтобы заявиться по их души.
Тем не менее, определённое беспокойство присутствовало. Людей мы задействовали не так много и никто из не должен был предупредить неприятеля заранее — риск предательства был минимален. Тем не менее, он всё равно сохранялся — нельзя организовать подобие государственного переворота за один час и быть уверенным, что никто не попробует воспользоваться ситуацией, чтобы переиграть ситуацию в свою пользу.
— А она осс-с-станется или уйдёт?
Переключиться вышло не сразу — только спустя несколько секунд, я понял, о чём именно говорил Мьёльнир, после чего озвучил такой же, мысленный ответ.
— Останется в столице, не беспокойся.
Тот тихо запыхтел и неожиданно выдал.
— Есс-с-сли подумать, то можно дать ей одну попытку. Пусс-с-сть исс-с-спечёт один торт.
Всё же оценка женского пола у живого камня до сих пор хромала. Потому как, тон, которым он произнёс эту фразу, подразумевал обязательную и бурную благодарность со стороны царевны. Тогда как меня терзали по этому поводу обоснованные сомнения — не думаю, что Рюриковна будет рада, если ей милостиво позволят испечь торт. Пусть даже и для божественного спутника.
Стоило Мьёльниру договорить, как к беседе присоединился Сандал, который мчался над
