- Кароль расставить караулы! Местную стражу... не будить. Если проснутся, просто не пускайте к оружию, а то мало ли что им со страху придет в голову. Займите кордегардию и вежливо улыбайтесь. Аникита, на тебе внешняя охрана. Твои люди все равно немецкого не знают, так что инструкция простая, всех впускать, никого не выпускать. Клим, ты с Аникитой, будешь переводить если что. И кто-нибудь, да хоть ты Мэнни, узнай чем тут герцогов кормят, а то я готов съесть быка с герба, до того проголодался.
Когда мой кузен и полный тезка Иоган Альбрехт II проснулся, его удивил непривычный шум в покоях. Без толку позвенев колокольчиком, и так и не дождавшись слуг он в отвратительном настроении вышел, запахнувшись в халат. Пройдя в тронный зал он, оторопев, уставился на удивительную картину. Посреди зала было сдвинуто несколько столов и на принесенных отовсюду стульях и скамейках сидели непонятные вооруженные люди и неторопливо поглощали принесенную им еду и напитки. Прислуживали им его слуги, поглядывавшие на пришельцев с явной опаской.
- Что здесь происходит! - Начал он громогласно, но к концу фразы сбился на дискант.
Я внимательно осмотрел своего двоюродного братца. Больше этот жирный боров никем другим быть не мог. Кроме того в зале висел его парадный портрет, хотя и безбожно льстивший, но передававший внешность достаточно выразительно.
- Доброе утро кузен! А мы тут завтракаем, не возражаете? У вас чудесная телятина, передадите при случае повару мою благодарность. Присоединяйтесь!
Моему тезке был всего двадцать один год, но изрядное брюшко выдавало в нем завзятого чревоугодника, а взор интеллектом не блистал.
- Кто вы такой. - Спросил он испуганным голосом.
- Господи боже! Вы меня не узнаете? Я герцог Мекленбурга Иоган Альбрехт.
- А я тогда кто?
- Вы мой кузен, насколько я понимаю, Мекленбург Гюстровский, а я Стрелицкий! Друг мой вы никак не проснетесь. Эй вы обалдуи, ну как подайте кресло герцогу. Мы с ним славно позавтракаем. Да садитесь же!
- Вы Иоган Альбрехт Странник! - Осенило наконец, моего родственника. - Но вы же в Швеции, воюете с датчанами.
- Увы, я уже победил всех датчан, и мне стало скучно. Охота к перемене мест, знаете ли, ну и ностальгия заодно. Вот решил навестить vaterland. Вы что не рады?
- О... очень рад.
- Ну, вот и прекрасно! Угощайтесь.- С этими словами я выхватил дагу и, не обращая внимания, на побледневшего кузена отхватив изрядный ломоть мяса, подал ему. - Ах, какая все-таки занятная штука жизнь! Еще вчера я резал этим прекрасным кинжалом датчан, а сегодня режу им эту превосходную телятину! Кушайте , кушайте!
Кузен слегка позеленел от моего радушия, но отказаться не посмел и осторожно двумя пальчиками взялся за кусок. Я тем временем взялся за кубок и набулькав в него пива поднял и провозгласил:
- За мое возвращение домой!
Присутствующие с энтузиазмом подхватили мой тост и дружно выпили. Герцог тоже не смог воздержаться и поморщившись отхлебнул.
- Так дело не пойдет, вы как будто не рады мне дорогой кузен. Впрочем, я вас понимаю, в походах я привык к грубому питью вроде этого пива. Но вы ваша светлость другое дело. Вы верно привыкли к более благородным напиткам, и я вполне одобряю это пристрастие. Эй, парень! Да, да ты в ливрее! Ну, ка принеси своему господину самого лучшего вина из ваших погребов, ну и нам заодно. Да живее ты!
Когда вино принесли, я провозгласил тост за своих кузенов, потом за процветание Мекленбурга, потом еще за что-то. Сам я едва прикасался губами к напиткам и хорошенько закусывал, а вот моего кузена от выпитого и страха скоро развезло.
Тут в зал стражники втолкнули богато одетого господина. Он, испугано озираясь подошел и робко поинтересовался что здесь происходит.
- Здесь почтеннейший происходит воссоединение семьи. Мы с моим кузеном празднуем мое возвращение. - Любезно пояснил я ему. - А вы сударь собственно кто?
- Это мой канцлер. - Пьяно хихикнув, сказал кузен.
- Немедленно кубок канцлеру! - Торжественно провозгласил я. - Я желаю выпить с этим досточтимым господином!
- Вы Иоган Альбрехт Стрелицкий? - Робко поинтересовался канцлер.
- Он самый, а скажите мне любезный, скоро ли состоится заседание сеньориального суда?
- Как... какого суда?
- Сеньориального, друг мой. Это, как бы вам объяснить, такое действо, когда сеньор судит своих нерадивых вассалов за проступки.
- В ближайшее время такого суда не запланировано, ваша светлость.
- Почему?
- Очевидно, вассалы не совершили никаких проступков...
- Вздор! Вы еще скажите, что мне повесить некого и не за что!
- Господи боже, вы кого-то хотите повесить?
- Непременно, друг мой, непременно.
- Но за что?
- Видите ли, друг мой, мне уже несколько лет не выплачивают мое законное содержание. Я усматриваю в этом, ни много ни мало, государственную измену.
- И... измену?
- Ну, посудите сами, господин канцлер, вы ведь человек, несомненно, сведущий в законах, не так ли?
- Я магистр права геттингёнского университета.
- Превосходно, совершенно превосходно! Так вот, посмотрите на моего кузена, разве можно предположить, что этот добрейшей души человек мог бы лишить своего любимого родственника законного содержания? Совершенно очевидно, что нет! Следовательно, имеет место злой умысел на измену и злостное неповиновение законной власти. Осталось только выяснить виновного и предать его справедливому возмездию.
- Но ваша светлость!
- Никаких но, мой друг, справедливость превыше всего! Dura lex sed lex! Наливай!
Вскоре герцог и его канцлер выпали из реальности и, судя по всему, не собирались в нее возвращаться. Впрочем, в данный момент, это не нужно было ни им, ни реальности.
Следующим посетителем был некий всколоченный субъект в кирасе и ночном колпаке. Как выяснилось, сей доблестный муж командовал охраной замка. Я не стал даже узнавать его имени, с ходу объявив о его отставке.
- Что за порядки, черт вас подери! Хорошо, что о недостатках охраны моего дорого кузена узнал я. А если бы это были какие-нибудь злоумышленники? Или не приведи господь паписты! Просто страшно подумать! Эй, кто-нибудь, гоните его в шею!
- Сын мой, именем господа! Что вы творите! - Патетически вскричал ворвавшийся в зал настоящий католический падре в сутане.
- Это еще что за явление? Опаньки, папист! Сам пришел!
Блин, совсем забыл, ведь мой кузен еще католик. Надо сказать, что после некоторых обстоятельств я отношусь к католикам несколько предвзято. Не нравится мне их пиромания. Нет, я понимаю, что протестанты тоже грешат этим невинным увлечением, но они, по счастью, не пытаются отправить на костер меня.
-Любезный, а вы кто? Хотя, дайте угадаю, вы, очевидно, духовник моего кузена, не так ли?
- Так сын мой.
- Печально, весьма печально, святой отец, что вы столь небрежно выполняете свои обязанности! Посмотрите на свое духовного сына, он ведь нажрался как последняя свинья, а ведь еще раннее утро. А как же воздержание, а где же, позвольте спросить, умерщвление плоти? Кстати, вы не знаете где в замке камера для пыток? Ну, ничего страшного, мы люди не гордые, можем и на свежем воздухе. Увести, но отнюдь не отпускать, сдается мне, падре знает много интересного.
Окинув взглядом своих приближенных, прихожу к выводу, что они достаточно подкрепились и дальнейшее продолжение чревато попойкой.
- Ладно, подкрепились, пора заняться делами. Где тут кабинет моего светлейшего родственника?
Вольготно расположившись в кресле диктую Мэнни несколько посланий. Первое в Шверин второму своему кузену-герцогу Адольфу Фридриху, в котором в самых изысканных выражениях сообщал о своем приезде и просил о встречи с целью обсудить некие важные вопросы. Второе своей тетке матери Иогана Альбрехта и Адольфа Фридриха герцогине Софии с практически идентичным содержанием. Кузены, дорвавшись до власти, сослали свою матушку, чтобы не мешала куролесить добрым молодцам, и я имел основания рассчитывать на ее поддержку. Третье письмо отправилось в соседнее герцогство Брауншвейг в славный город Вольфенбютель уже к моей матушке и ее нынешнему мужу высокородному Августу младшему. Браунгшвейгское герцогство входит с Мекленбургом в один и тот же имперский округ, так что люди они здесь не чужие и могут пригодиться в делах моих скорбных. Да и по Марте я соскучился, чего уж там. Следом несколько писем во все крупные города, дескать, герцог вернулся, желает справедливости и если у кого какие жалобы, то милости просим.
День незаметно пролетел в заботах и когда, наконец, появилась свободная минутка я с удивлением обнаружил что день окончен и пора бы поужинать. Беспорядок вызванный нашим появлением постепенно утих и привычная жизнь взяла свое. Семейство моего кузена и их приближенные заняли свои места за столом согласно этикету, и я обнаружил, что для меня достойного места там нет. Не говоря уж о моих офицерах. Так я не понял, кому-то спьяну безопасность приснилась? Впрочем, нет, помятая физия моего кузена выражает полное непонимание происходящего, так что это не его фронда. Ага, моя кузина герцогиня Маргарита Елизавета сердито зыркает глазами. Надо сказать она мне кузина не только потому, что жена двоюродного брата. Она младшая дочь герцога Кристофа брата нашего общего деда. Надо сказать этот Кристоф был еще той сволочью. Светский епископ, бурно поддержавший реформацию и жадно хапавший все секуляризированное имущество, до которого мог дотянуться. Когда, часть этого имущества досталось не ему, а моему отцу пришел в ярость и всячески пытался оттягать его. Так что распря у нас старая. Доченька видать пошла в папашу и будет строить козни. Ну, ладно, пусть строит. Подхожу танцующим шагом к столу и усаживаюсь с противоположной стороны от герцога. Мои офицеры занимают места по бокам и я, выразительно посмотрев на подающих еду слуг придаю им необходимое ускорение. Стол мгновенно сервируется, и мы приступаем к трапезе. Какое-то время мы с аппетитом поглощаем пищу в тишине, но невестке видимо не сидится на попе ровно, и она громко ни к кому не обращаясь, произносит.
