Паша бросилась вниз, туда, где стояла на берегу лодка. Схватив деревянное весло, она бросилась на помощь, и только подбежав, узнала в тонущем своего сына.
- Боря! - закричала она. - Хватайся за весло, держись крепко!
Она вытащила сына, упираясь на босу ногу обутыми калошами во влажную землю, скользя и падая, ухватилась за мокрое пальто мальчика и, протащив ещё пару метров наверх, оглянулась и увидела, как большая льдина ткнулась своим неровным боком в то место, где только что был Борька.
В пятнадцать лет Борька был худым и весил, наверное, меньше, чем его мокрое пальто. Мать быстро стащила его, бросила тут же на землю и подняла сына на руки:
- А ну марш домой, остолопы! - гневно сверкая глазами, крикнула она на друзей сына, ещё не зная, что тот полез на льдину один и появившиеся мальчишки первыми подняли крик и пытались его вытащить.
Дома она быстро раздела его, насухо вытерла и стала протирать тело спиртом, потом закутала в свой тёплый халат. Налив в металлическую кружку из большой тёмной бутылки кагора, поставила его на печь.
Для начала она дала ему аспирин с горячим чаем, потом заставила выпить кагор.
Борька никогда не пил вино и, напуганный, выпил до дна, посчитав, что ему дают лекарство.
- Мама, очень тепло . и спать хочется. - сказал он, закрывая глаза.
- Ещё бы, горе ты моё . Отцу не говори, что на льдине был, скажем, что под- скользнулся, упал. Незачем его волновать.
. В этот день две неизменные подруги и соратницы Амелия и Розенфильда жутко спорили, когда все в доме уже спали.
- Амелия, тебя совершенно невозможно оставлять одну! - говорила Розен- фильда, пристроившись на форточке в кухне. Весенний освежающий воздух с реки врывался в хорошо протопленную кухню, трепал лёгкие занавески. - Стоило мне отлучиться на полчасика, как у тебя - ЧП! Ты опять заснула среди бела дня?
- Я-то всегда на месте, не как ты - любительница пробежаться по базарам, послушать, что люди говорят! Ты как думаешь, кто забрался вместе с воздухом в лёгкие этих мальчишек и заставил их пойти к речке? Да я их сразу стала толкать туда, когда Борька взял шест и стал подтаскивать льдину к берегу! Ведь он даже крикнуть не мог - в холодной воде у него голос отнялся.
- Ну ладно. А где ты была, когда Эльза Саньку укусила?
- Где, где. конечно, в Караганде! Ты попробуй успеть за этой собакой. Как молния! Лежала спокойно, глаза закрыты, а он в неё - песком. Набрал пригоршню - и в морду! Мгновенно - цап за руку и опять легла. Тот - в рёв, Паша выскочила - понять ничего не может. Да может, это ему и на пользу? Считай, познакомился с овчаркой. Создатель учит нас: должно помочь, но опыт отбирать нельзя! Мы же не маменькиных сыночков растим? Правда, руку прокусила - до крови.
- Больше всего человека учит вид собственной крови! А Эльза - красивая собака! Огненно-рыжей масти, как лиса! И ещё ни на кого не нападала. Теперь Иван отдаст её кому-нибудь, - подвела итог Розенфильда.
Паша нисколько не переживала по поводу отъезда, но очень жалела, что придётся отдавать их корову Модистку, и этот факт был ещё одним мартовским несчастьем для неё. Она всё это время сидела дома, нужно было поднимать детей, поэтому и завела корову. Феклуша распрощалась с ними, уехала к объявившейся родственнице в Новохопёрск, Мария Фёдоровна вышла замуж. За три года Паша привыкла к спокойной, доброй корове и звала её не иначе как «наша кормилица». Она отпаивала деток парным молоком, да и Иван любил выпить пару кружек с краюхой чёрного хлеба с солью.
В летние месяцы Боря брал с собой Саньку, два мешка для травы, и они шли заготавливать корм для кормилицы: пасти её было негде и некому. Мешок превращался в короткий плащ с капюшоном, если один угол вогнать во второй и надеть на голову. Такой плащ спасал от солнца, дождя, мог спасти и от пчёл - благо подобный опыт был.
Они шли, загребая босыми ногами тёплую пыль, напрямик в лесопитомник. Здесь земля поливалась поливочными машинами: система длинных металлических труб, распылявших воду, цеплялась к трактору и передвигалась на высоких колёсах. Если жарило солнце и поливочные машины были включены - каким было наслаждением пробежаться под искусственным дождём, увидев перед глазами мелькнувшую в каплях воды радугу!
Здесь в изобилии росли длинные плети повилики: надо было только найти корешок и потянуть вверх . Набрав полные мешки, ребята оставляли их на поле: вечером объездчик заберёт на подводу и завезёт домой.
Борька носился по питомнику и, изображая Тарзана, испускал его призывный клич, прижимая и отпуская ладонь у рта. А то и принимались бросать друг в друга конские «каштаны» - лошадиный помёт, засохший на солнце. И если Борис щадил меньшого, только изображая бросок, то его младший братишка как-то раз с близкого расстояния залепил Борьке прямо в губы. Но наказания за подобное вероломство не последовало: Боря хорошо помнил сказку про то, как старший брат выгнал младшего на улицу, и что из этого вышло .
Старший выступал в роли защитника и на улице, если ребятня пыталась обидеть Саньку. Но те избирали хитроумные способы, чтобы как-то досадить «директорским» сынкам. Санька, начавший говорить рано, не выговаривал многие буквы, в том числе «Р» и «Л». «Пришла чёрная кошка» звучало у него как «Писся цёйная коська», поэтому ребята постарше его бегали за ним, прося: «Скажи: в лоб». И он, ни о чём не подозревая, говорил: « Вь ёб».
Возвращаясь домой с работы, Иван заставал семейную идиллию: Санька и Оля сидели на горшках с игрушками в руках, беседуя на языке, только им одним понятном. И это был ежедневный ритуал, тренирующий своевременные детские позывы. Соревновательный подтекст этого мероприятия доставлял немало весёлых минут взрослым.
Как-то раз Паша похвалила Саньку за плодотворную отсидку на горшке: «Ай да сын, ай да молодец - вот сколько наработал !» С тех пор на этой ниве между детьми шёл спор на тему, у кого больше, и Паше приходилось выступать арбитром.
Приближался день рождения старшего сына. Паша запаслась белой мукой, готовилась испечь пирог. Они с Иваном думали о том, что подарить восьмикласснику на именины.
Вечерами Боря сидел за уроками. К его учёбе не было претензий - сын всё схватывал на лету и в помощи взрослых не нуждался. У него всего хватало для учёбы, поэтому, посовещавшись, решили купить парню брюки. Выбирал сам отец, а чтобы подарок был настоящим, примерили на мальчишку его роста и комплекции и попросили красиво завернуть.
Паша ждала двенадцатого марта - дня рождения сына, ждала и думала, как накроет стол, испечёт пирог с яблоками, положит подарок на самом видном месте...
В один из мартовских дней, занимаясь уборкой на кухне, она слушала по радио концерт симфонической музыки. Неожиданно концерт прервался, и она услышала этот знакомый, металлический голос, который сотни раз заставлял замирать её сердце: «Говорит Москва!».
Она села на стул, сложив руки, и её глаза в немом ужасе уставились на чёрный круг репродуктора. Как это скончался? Их вождь, их любимец, громивший всех врагов внутренних и внешних! Их стальная стена, оберегавшая народ, - рухнула?! Да совсем недавно в клубе она перед фильмом смотрела февральскую хронику, где в День Красной Армии он стоял на Мавзолее здоровый, улыбающийся, и от одного его вида на сердце становилось тепло и спокойно: мы победили с ним немцев, и всегда нас с ним ждёт только победа.
Вбежал Санька:
- Мама, мамочка! Наш Цейныс.(Это о коте по кличке Черныш.)
- Тише, сынок! - Паша обняла сына, и её слёзы стали капать на стриженую макушку сына. Мальчишка притих и стал смотреть на мать.
- Мама, почему ты плачешь?
- Умер наш товарищ Сталин, детка. Посиди, пожалуйста, дома!
- Так, мамочка, наш Цейныс тозе уми-аит. Изит. и апками ни сивеит.
- Тише, тише! Не говори так! Пойдём, глянем твоего Черныша.
Черныш к вечеру сдох. Иван сказал, что любимец детей съел отравленную мышь. Мышей травили по всей округе, так как они стали разносчиками тулере- мии, пагубной болезни не только для скота, но и для людей.
В доме накануне Бориного дня рождения воцарился траур, и среди детей - тоже. Дети больше переживали потерю Черныша - отец запретил прикасаться к нему руками. Пришёл дядька с мешком, кинул его туда. Отец сказал, что дядька его похоронит, но только Борька знал, что Черныша сожгут в костре...
В эту ночь Марчуковы долго не могли заснуть.
- Ваня, что же теперь будет? Как жить дальше? - спрашивала Паша, прижавшись к мужу.
- Его положат в Мавзолее, рядом с Лениным. А кто спереди станет нести гроб к лафету и кто первым подпишется в газете под траурной речью - тот и станет на его место .
- Я не о том, Ваня. Кто ж это может стать на его место? Разве у нас есть такие?
- Об этом я и сам думаю, родная!
Паша встала, чтобы укрыть детей, которые постоянно раскрывались, и обнаружила, что Санька лежит с открытыми глазами.
- Сынок, ты почему не спишь? - спросила она шёпотом и поцеловала его в щёку.
