Квартиру Марчуковым выделили трёхкомнатную. Евсигнеев прислал своих работников, чтобы побелили стены, покрасили полы, помог обзавестись мебелью.
Иван забрал с собой Феклушу и Марию Фёдоровну. Думал и о том, как переправить Аргентину и Резеду в новое хозяйство (они не числились как совхозные лошади), пока нет нового директора, но потом отказался от этой затеи. «Доброжелатели» сообщат, и тогда не оберёшься шума!
Новый директор Аргентину не отдал, розрешил взять только Резеду. За два дня Иван сдал хозяйство, попрощался с Зотовыми и, загрузив свои пожитки на ЗИС Сергиенко, двинулся первым рейсом в места нового обитания, расположенные рядом с бывшим родным совхозом. Вторым рейсом Иван перевозил семью, и неизменными спутницами, вившимися среди детей, были никем незамеченные две «воздушности», на свои лады обсуждавшие между собой по дороге этот переезд.
Новую квартиру две подруги обследовали досконально, и она им явно не понравилась. Даже через неделю они продолжали обсуждать новое жилище в срубленной из брёвен, длинной, похожей на барак постройке, сравнивая его с удобным и добротным домом в имении.
- А печь-то, печь - посмотри, какая маленькая! Да тут двум чугункам не поместиться. Как кормить такую ораву!? - негодовала Амелия.
- Ничего, зато в ней духовка есть. Феклуша пирог в ней испечёт, - примирительно отвечала Розенфильда. - А вот шкаф платяной в комнате - просто королевский! Что только они туда повесят? Что-то я шуб в этом семействе не наблюдала!
- Зато тулуп овчинный - больно тёплый! Я люблю спать в шкафу.
- Не ты одна. Когда ты вчера прогуливалась, здесь такой переполох поднялся! Феклуша потеряла Саньку! Обежала квартиру - нет! На улице - нет! Побежала к прудику местному, обежала его, посадки, лесопарк, вернулась - всё лицо белое, нигде нет мальчишки! Стоит возле шкафа и трясётся, как лист осиновый! Ну, думаю, ещё удар хватит, потом привыкай к какой-нибудь неряхе! Сзади, легонько так, подтолкнула - она и покачнулась, на шкаф опёрлась. Рукой хвать за ручку, открывает.. А он там, калачиком свернулся. И спит, только пузыри отскакивают! - Розенфильда засмеялась своим тоненьким смехом, а Амелия резонно прокомментировала:
- Вот так тебе и доверь ребёнка - а если бы он задохнулся в шкафу?
- Как же, задохнёшься! Там, посмотри, какие дыры, наверное, специально для моли сделаны.
Паша не унывала и здесь - она быстро освоилась среди жителей поселка, и вскоре к ней стал бегать народ за скорой медицинской помощью.
Марчуковы прожили в Колодезной до середины лета, до того самого случая, когда Борьку сильно покусали пчёлы. В свои походы по окрестностям он стал брать с собой братишку. Кто-то из мальчишек догадался сунуть палку в дупло старой липы, вокруг которого кружили пчёлы. Наказание последовало незамедлительно, рой воинственных насекомых напал на ребятню - спасаясь, они стали разбегаться веером. Борька своей курточкой накрыл голову брата и тащил его за помочи от штанов, кое-как отбиваясь свободной рукой. Пока добрались до дома, лицо Борьки опухло, от глаз остались щелочки, ноги почти не слушались его... Увидев сына, Паша пришла в ужас, а он еле лепетал: «Мама, я спасал Саньку.»
В это самое время подкатил Иван на газике, увидев Борьку, стал смеяться:
- Это что ж у нас за граждане китайской национальности!
- Ваня, не до шуток, езжай срочно за лекарствами!
- Да не беда! Со мной такое было - часа через два пройдёт! Пашуня, надо собираться, завтра снова переезжаем, на этот раз - в Таловую.
Пока водитель ездил за лекарством, Паша уложила сына в постель, младший крутился рядом, не понимая, что случилось с лицом брата.
. Итак, минула половина века! В июне Ивану исполнился сорок один год, и он, вновь в качестве директора, поселился с семьёй в отдельном доме, на обрывистом берегу речки Таловой.
Николай Александрович принимал такое же хозяйство в Аннинском районе, оставляя лесхоз своему другу, и здесь не обошлось без рекомендаций из треста совхозов. Глава треста Набатов поддержал кандидатуру Марчукова. Сам Евсиг- неев, хотя и не распространялся на эту тему, уезжал с прицелом: через полгода его поставят вторым секретарём Аннинского райкома.
Этим новым переездом для Марчуковых начиналась эпопея странствий по Воронежской области. Для семейства руководителя хозяйства грузовик, загруженный домашним скарбом, стал символом перемещения к новым местам. И это бедствие не имело ничего общего с любовью к путешествиям или цыганскими наклонностями. Каждый переезд был связан с объективными причинами, никак не связанными с неспособностями руководителя, скорее наоборот - с его несомненными успехами в своей деятельности.
Евсигнеев оставил Ивану крепкое хозяйство, способное снабжать весь район саженцами плодовых и лесных деревьев: посадка лесополос вдоль дорог и пашен была обязательной по нормам тогдашнего времени. В условиях полустепи лесополосы играли неоценимую роль снегозадержания, сохранения водных ресурсов в земле, предохраняли почву от выдувания.
За три года Марчуков ещё больше укрепил хозяйство, расширил материальную базу и увеличил количество машин и поливочной техники.
В пятьдесят третьем году лесопитомники и лесхозы ликвидировали, посчитав затраты государственных средств неоправданными.
Ивана Петровича перевели в Донскую, главным агрономом МТС. Машинотракторным станциям придавалась новая роль в повсеместной механизации села, где большие надежды возлагались на «механизированный кулак», способный пробить проблему поднятия земель и повышения урожайности. Акцент сделан, приоритеты определены, и Иван ехал туда, куда направляла партия.
Его вызвали в обком, он имел беседу с инструктором аграрного сектора, и тот сказал ему: «В Донской не хватает агронома, специалиста Вашего уровня. Поработаете, осмотритесь - поставим Вас директором».
Иван позвонил в Анну, Евсигнееву, сообщил новость. Его друг сидел уже в кабинете второго секретаря райкома. Своим глуховатым, прокуренным голосом он прокричал в трубку:
- На кой чёрт ты согласился? Ты в директорской обойме, и никуда бы они не делись, нашли бы тебе должность! Ваня, ты пошёл на поводу у тех, кто латает дыры! Донская считается самым разваленным хозяйством, которое они каждый год укрепляют кадрами.
- Коля, ты же знаешь: если надо поднимать хозяйство - я буду этим заниматься! Я поеду туда, куда меня пошлёт партия, не важно, на какую должность.
- Вот это ты дал! И это, конечно, правильно! - тут же съязвил Николай, он, фронтовик, прошедший окопы и смерть, мог себе это позволить. - Удачи, Ваня! Если потребуется помощь с техникой или ещё с чем, звони, помогу!
Все эти разговоры были не для женских ушей, и Иван просто сообщил жене, куда они переезжают. Неожиданно для него Паша озадачила вопросом:
- А речка там есть?
- Нет, до Дона далековато, да и до Хворостани, его притока, прилично. Три километра от железнодорожной станции Давыдовка. Так что вещи отправим машиной, а сами - на паровоз, с комфортом, через Бобров, Лиски и потом - в сторону Воронежа, до Давыдовки. Чему ты так рада?
- Так там же речки нет! А тут это проклятие - под окном. И ты ещё спрашиваешь! Я отойти из дома в магазин не могу без страха.
Иван вспомнил, с какой радостью они въезжали в этот дом, стоящий на краю обрыва к речке Таловой. Рядом не было других домов, вокруг росли заросли белолиственных маслин, по другую сторону реки открывался вид на поля с лесополосой. Летом можно спуститься вниз, на песчаный бережок, к мостику со ступеньками в воду. Взрослые тогда ещё не думали, какая опасность таится в этом идиллическом местечке .
Весна пятьдесят третьего принесла семейству следующие одно за другим потрясения. Ранним мартовским утром по громкоговорителю, висевшему в кухне над столом, объявили о неожиданной болезни вождя. Люди ходили опечаленные, лишь дети не прекращали шумные игры, и Паша покрикивала на них:
- Тише! Вы не слышали, что по радио объявили?
- Что мама, что? - вопрошал Борька.
- Товарищ Сталин тяжело заболел!
На что Борька, не проникшись этим фактом, спросил:
- Можно я погуляю?
- Можно, можно... - рассеянно ответила Паша, тревожно посматривая на чернеющий круг громкоговорителя. Она ждала нового сообщения.
Не прошло и часа, как раздались какие-то крики под окном. Накинув пальто, она выскочила на улицу. На реке был ледоход, и льдины, кружась и поворачиваясь при ударах друг о друга, стремились вниз по течению. Внизу, возле берега, она увидела двух мальчишек, пытающихся кого-то вытащить из воды. В этом месте берег был глинистый, и попавший в воду, пытаясь выбраться, вновь спускался по скользкому откосу вниз: если его зацепит льдина, то может произойти непоправимое...
Паша бросилась вниз, туда, где стояла на берегу лодка. Схватив деревянное весло, она бросилась на помощь, и только подбежав, узнала в тонущем своего сына.
