на которую он и рассчитывал. Вот только на столе уже лежали два валета. А это означало, что ещё один валет в руках Минеева или его подельника автоматически приносил им выигрыш.
Но они не спешили повышать ставки, из чего я сделал вывод, что валета ни у кого нет. Что ж, это шанс.
Последней картой вышла двойка. Фулл хаус, дорогой папаша. Забирайте деньги и валите.
Но Туманов-старший, сжав кулаки от радости выигрыша, после того, как все вскрыли карты, вставать из-за стола не торопился.
— Папенька, — проговорил я, косясь в его сторону. — По-моему вы хотели отыграться и всё? Так вы мне говорили? Вы взяли десять миллионов плюсом. Кажется, достаточно?
— Да ты что⁈ — из-за азарта, буквально выплёскивавшегося из всех щелей, он не мог говорить спокойно. Он почти кричал. — Куда я уйду⁈ Мне только карта попёрла!
— Но ты же мне обещал! — холодно и чуть ли не враждебно произнёс я. — Забирай деньги и езжай домой к матери. Она и так с ума сходит из-за сестры. А ещё ты.
— Не учи отца, и баста! — взревел Туманов. — Ничего я тебе не обещал! Всё! Сиди, играй, и мне нервы не трепли!
— Что ж, — я отвернулся от него чуть ли не с выражением брезгливости. — Это было моё последнее предупреждение. Дальше пеняйте на себя.
На людей за столом, судя по всему, произвела впечатление наша пикировка. Они смотрели на нас с интересом. Особенно, как я заметил, их зацепил мой переход с «вы» на «ты» и обратно. Эдакий сыновий демарш.
* * *
На третий круг ставки уже подросли.
Минеев пасанул сразу, но отличные карты были у Котенина. Ему подыгрывал и Барк.
Когда знаешь, кто входит в группу, легко следить за их взаимодействием.
И карты у подельника хозяина клуба были очень и очень. После открытия первых трёх карт он тут же поднял ставку сначала до десяти, тут пасанул Гагарин. А затем и до пятнадцати. Тут нас покинул Барк. Итого общий банк составил шестьдесят миллионов.
Я сидел с двумя двойками, точно зная, что это только начало. Несмотря на две девятки и даму на столе. Не знаю, на что надеялся Туманов. У него не было ни девятки, ни дамы. Была десятка, но рассчитывать на стрит с такими картами и уж тем паче с такими ставками — бред.
Четвёртая карта на столе — двойка.
Котенин блестит и лоснится. Но он рано радуется.
— Поднимаю до тридцати, — сказал он и пододвинул практически все свои фишки.
— Отвечаю, — со странной дрожью в голосе, проговорил Николай Григорьевич. — Да.
«У него же ни черта нет? — спросил Игорь, хотя это был даже не вопрос, а утверждение. — Вообще?»
«Нет, — проговорил я. — Он только что поставил целое состояние при полном отсутствии комбинаций».
«Дурак, — печально сказал Игорь. — Какой же дурак!»
— Поддерживаю, — сказал я и приветствовал ещё одну двойку, вынырнувшую ко мне из колоды.
— Открывайте ваши карты, господа, — проговорил дилер.
Туманов швырнул свои карты на стол рубашками вверх, что говорило о полной капитуляции. Но не встал сразу, а решил дождаться, что же там у других.
— Фулл хаус, — ожидаемо проговорил Котенин и выложил на стол даму и девятку.
При этом он настолько был уверен в себе, что потянулся за фишками.
— Каре двоек, — сказал я и аккуратно положил свои карты к открытым двойкам на столе.
Котенин сглотнул, Барк спал с лица, Минеев нахмурился.
Гагарин улыбнулся. Нравился мне этот мужик, что ни говори.
Отец смотрел на меня со слезами на глазах.
— Дай, — выкрикнул он и протянул ко мне руки. — Дай! Дай мне! Дай, я отыграюсь. Я отыграюсь и всё тебе отдам!
— Нет, — ответил я. — Мы уже всё обговорили.
— Дай! Ну дай же мне немного! Двадцать миллионов! И я всё отыграю! — он тянул скрюченные пальцы сначала ко мне, а затем решил сгрести жетоны.
— Я прошу вывести из комнаты дебошира, — попросил я дилера и повернулся к Минееву.
Тот кому-то кивнул, и к отцу подошли очень вежливые, но большие и сильные люди.
Он сразу сник, бросил на меня ненавидящий взгляд и вышел из-за стола.
* * *
Следующий круг я сбавил обороты. Даже более того. Я стал играть чуть ли не как отец Игоря, делая ставки при полном отсутствии комбинаций.
Но этим я преследовал вполне определённую цель. Мне нужно было показать, что я поймал эйфорию от выигрыша и совершаю бездумные действия. Иначе со мной просто не будут играть.
Зато был очевидный плюс: за столом оставалось лишь четыре человека. В этом круге мне пришлось проиграть около тридцати миллионов. Но, так как выиграл Гагарин, я даже не особо расстроился.
И даже то, что он раскланялся после выигрыша, не стало для меня разочарованием. Хотя шестьдесят миллионов вместо девяноста было очень уж рисково. Но меня радовало, что человек остался с деньгами.
А вот следующие три круга дались мне уже с трудом.
Не знаю, кому там молились Минеев и Барк, но карта им пёрла просто по сумасшедшему.
Я едва-едва остался при своих, и то с огромным трудом.
И вот тут вынесли краплёную колоду.
«Ох, ребятки, — подумал я. — Вы так меня боитесь, что решили рискнуть?»
Что ж, поиграем вашими картами. Но по моим правилам.
Я наслал на дилера чих, и поэтому он стоял и изо всех сил пытался не чихнуть. На него было больно и смешно смотреть одновременно. Потому что из глаз его капали слёзы, но он всё сдерживался и сдерживался.
И только это позволило мне сделать так, что Барку ушла не та карта, которая должна была. Сорвался флеш рояль.
Ну ничего, дорогой, я бы на твоём месте молился, чтобы у тебя в этой жизни вообще хоть один флеш рояль ещё был.
И поэтому страховочное каре тузов Минеева, которое он вознамерился собрать, имея двух тузов на руках, стало их основной комбинацией.
А вот у меня дела оказались не так хороши, как хотелось бы. И я знал, почему. Мне специально раздали эти карты. С ними я должен был до последнего надеяться, но не получил бы желаемого. На столе лежали туз крести, девятка и валет червей. У меня были восьмёрка и десятка. И вот самое хреновое
