Священное бедро Санты Ферганы. Как-то, каким-то способом исчезло. Градец предвидел будущее Вотскоэк, будущее Гарри Хочмена и его собственная судьба зависела от этой реликвии. Но так случилось, что ее больше нет, и это он знал. Он абсолютно не верил заверениям людям из наемной охраны, что субботняя ночь прошла без единого инцидента любого рода на борту «Гордость Вотскоэк».
Хорошо. По крайней мере, наконец-то, он попал домой. Вертолет громко кашлянул над головой, зум-объективы были направлены на каждый иллюминатор и в каждой стороне виднелись репортеры. (Ох, ну и горячие деньки!) Сорвав тюрбан, бросив его в бесполезного Термента, а бороду в Ласку, Градец размашистыми шагами направился в лабораторию, достал ключи, распахнул дверь и…
- Сэр, вы упали в обморок,- сказал Ласк.
- Что? Конечно!
Градец сел. Ласк и Термент участливо склонились над кроватью, стоя у его ног. Они отнесли его в спальню, где железные люки на иллюминаторах были закрыты и зажжены все лампы. Полночь в полдень – прекрасная метафора. Темнота Градеца в полночь.
Я не могу сообщить об ограблении, не с семью охранниками, моими собственными сотрудниками на борту, которые утверждают, что ничего не произошло. Обычным прослушиванием как прошлый раз нельзя получить реликвию; Тсерговия не настолько глупа. Где она? Могу ли я вернуть ее обратно без помощи извне? Смогу я? Нет подсказки, улики, чтобы использовать ее. Невозможно, чтобы реликвия, как и коллекция Гарри просто испарилась в воздухе.
«Этот Диддамс изверг! Он мой Мориарти», - подумал Градец, но он никогда особенно и не жаждал заполучить достойного противника. Все, к чему он стремился – это легкая и комфортная жизнь, вот и все. Он хотел быть представителем в ООН в Вашингтоне, быт другом Гарри Хочмена, сопровождаемый нескончаемым потоком милых молодых «вещей». Разве я прошу слишком много?
Видимо да. Месть Диддамса вернётся ко мне бумерангом.
«Думай, Градец, думай. Это еще не конец. Что задумал Диддамс? Что еще произойдет?»
- Сэр?
Он сердито посмотрел на своих верных слуг. Единственное, что ему сейчас оставалось – надеяться.
- Оставьте меня,- сказал он.- Я должен подумать.
- Сэр,- пробормотали они и склонившись вышли из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
- И никаких звонков,- крикнул он в дверь.
- Нет, сэр,- донесся тихий ответ.
Градец поправил подушки и полулежал как муза. Кража реликвии и ограбление галереи Гарри Хочмена каким-то образом связаны между собой. И месть Диддамса еще не завершена, не так ли?
Конечно, нет.
И что же дальше?
49
- Вот как вам лучше всего поступить,- сказал Дортмундер Заре Котор, когда они встретились снова в ее гостиной над посольством,- если вы не против моего совета…
- Не против, - согласилась Зара, хотя довольно резким голосом.- Я вижу на снимках священную реликвию, я вижу, что вы, судя по всему, сделали то, что намеревались сделать и даже больше, так что совсем не возражаю, если вы дадите мне совет. А хочу я единственного – реликвию.
Кроме них здесь были Грийк и Энди Келп. (Опять у Тини появились срочные дела¸ хотя Зара прямо, без обиняков попросила, чтобы он пришел. И видимо ее плохое настроение было напрямую связано с отсутствием Балчера. Дортмундер не был в курсе проблем Тини с этими людьми – это были его родственники, в конце концов – но ему хотелось, чтобы его приятель находился здесь, ведь тогда ему бы не пришлось по кругу объяснять одно и тоже упрямой Заре.)
- Если я отдам вам кость,- сказал он терпеливо, хотя внутри уже закипел,- что вы с ней будете делать? Вы не сможете показать ее кому-либо или рассказать о ней, ведь тогда придется ответить, откуда вы ее взяли, как долго она у вас, почему вы ее скрывали все это время, как она попала в Штаты и на многие другие вопросы. И самое главное – если вы о ней заявите, то ваши руки должны быть «чистыми» иначе архиепископ отвернется от вас. Правильно я говорю?
- Возможно,- призналась Зара.
- Вот и хорошо,- произнес Дортмундер.- А теперь мой совет. Сегодня днем вы организуете пресс-релиз или пресс-конференцию или как это называют. На ней сделаете заявление, что вы провели тесты своей собственной кости Санкт Ферганы, которая все это время находилась у вас. И результаты ваших собственных испытаний, в конце концов, показали, что кость не настоящая. Вы принесете извинения Вотскоэк…
- Никогда! - вскрикнула Зара, а Грийк вскочил на ноги и начал оглядываться по сторонам в поисках пики или алебарды.
- Выслушайте до конца, хорошо?- попросил Дортмундер.- Садись, Грийк, это история со счастливым концом.
Нахмурившись как лавина, Грийк вернулся на место.
- Я никогда ни за что не буду извиняться перед Вотскоэк.
- Хорошо, отлично,- продолжил Джон.- Извинись тогда перед ООН; это даже лучше, если вы принесет официальные извинения всему миру, хорошо? Вы сожалеете о задержках и проблемах, но вы всегда верили, что имеете дело с настоящей костью, но сейчас вы вынуждены признать правоту Вотскоэк, поэтому пускай Вотскоэк продемонстрируют общественности истинную реликвию, и вы откажетесь от своего вступления в ООН.
Зара посмотрела на него широко открытыми глазами, в которых ясно читалось недоверие:
- И что мне с этого?
- Вы получите место в ООН.
50
- Ну и ну,- произнес архиепископ.
Прямо с панихиды он направился в свой офис в здании ООН в Нью-Йорке на Первой авеню. Поэтому он был облачен в траурный наряд с фиолетовой рясой и пурпурной ризой, красиво оттеняющей ослепительно белый орарь и ризу. Все одеяние подпоясано массивным поясом. Кружевной стихарь выглядывающий из-под епитрахили контрастировал с массивным темным – и тяжелым – из красного дерева наперсным крестом, который лежал на его груди словно камень прежде чем его похоронили в Гефсимании. Он снял высокую белую митру с головы, положил ее на углу стола и уже потом, как прошлогодний лист упал на свой поворотный стул, чтобы несколько минут просто передохнуть. Тощий невысокого роста старик хватал ртом воздух, задыхаясь в своих «доспехах», когда вошел один из его церковных клерков, развернул факс как свиток и держал перед архиепископом, пока тот читал. Именно тогда он и произнес свое «ну и ну».
- Да, Ваша Светлость,- ответил клерк.
- Позвони, хм, гм, мм, тому парню, ты знаешь, которого мы обычно не беспокоим.
Секретарь задумчиво кивнул. После короткой паузы он спросил:
- Вы имеете в виду посольство Вотскоэк, Ваша Светлость?
- Не могу вслух говорить о них,- ответил архиепископ, коснувшись тощим пальцем своего худого носа, чтобы показать лукавство.- Выражать предвзятость запрещено. Ни единого намека на пристрастность.
- Конечно, нет, Ваша Светлость.
- Это не проблема сейчас, э? Позвоните ему, тому, хм, ммм…
- Его зовут посол Краловц, Ваша Светлость.
- Именно. Свяжитесь с ним.
- Немедленно, Ваша Светлость.
Клерк повернулся к двери, продолжая держать факс в обеих руках, но архиепископ махнул костлявыми пальцами в его сторону:
- И оставь это.
- Да, Ваша Светлость.
Секретарь опустил одну руку, и концы бумаги свернулись как моллюск. Он вручил трубку архиепископу и удалился из комнаты. Священник развернул факс на столе, закрепил углы степлером, скотчем, карманным калькулятором и небольшой гипсовой статуэткой младенца Христа из Праги. Стараясь расположиться удобнее, кряхтя от стараний поудобнее устроиться в своих облачениях, он наклонился над блестящей поверхностью стола. Он был похож на известного шахматиста из мифологии, что играл с дьяволом.
Архиепископ еще раз прочитал факс, смакуя его подробности. Телефон возле его правой руки зазвонил и снова потребовались усилия, чтобы потянуться к нему.
- Да?
- Посол Краловц, Ваша Светлость.
- Что? Здесь?
- На линии, Ваша Светлость. Вы приказали связаться с ним.
- О! Точно!- и архиепископ нажал кнопку, а затем еще одну и произнес:- Алло:
- Архиепископ?
- Да, конечно. Чего вы хотите?
- Архиепископ, это Градец Краловц, из Вотскоэк, вы помните меня, ваш клерк сказал, вы хотите…
- Да! Да, конечно! Ну, сын мой, ты готов услышать хорошие новости?
- Хорошие новости, архиепископ?- голос Краловца вовсе не напоминал голос человека, который верил в благие вести.
- Пресс-релиз. Разве те люди не прислали тебе пресс-релиз?
- Кто, архиепископ?
- Кто? Они! Эти выскочки, притворщики, оттуда, ну ты знаешь, конкуренты.
- Тсерговия?
- Да, эта страна. Ты не получил их сообщение.
- Никто ничего мне не прислал, архиепископ,- ответил посол, но нотка жалости в голосе не была услышана священником, который в этот момент пытался извлечь факс и не уронить трубку. Сдвинув младенца Христа из Праги с последнего угла бумаги, он пригрозил ему:
- Стой!
- Архиепископ?
- Подожди, я прочту тебе. Ты там?
- Да.
- Хорошо. Слушай. Ты слушаешь?
