курорте. И я не пожалел о своем решении. Еду как в машине времени, словно еще лет семьдесят назад отмотал. Архитектура начала века, зубы на брусчатке отбивают Морзянкой какое-то донесение, солнышко то улыбнется, то плюнет в стекло дождиком на пару минут. А может, показалось, может это брызги с моря. Море!!! Море, как я тебя люблю! Люблю любое: хмурое, лучистое, спокойное, бушующее, серое и зеленое, голубое и черное. Вот только с плавками засада. Нет, я не стесняюсь купаться в семейных труселях, это они меня стесняются, уже несколько раз это устройство было застигнуто на попытке покинуть мой афедрон и даже ноги. Хорошо, я в этот момент был в лежачем положении, никто ничего не заметил. А как чего заметить, когда водичка сильно прохладная, душа сжалась и попыталась втянуться в живот как голова у черепахи. А может и не душа это сжалась, а какая-то другая часть меня… А душа, наоборот, пела и плескалась в волнах, кричала как чайка и вовсю отплевывалась от чуть солоноватой воды. Не Атлантика, такую даже пить можно небось. Накупаюсь и в аэропорт, а оттуда в Москву!
Глава 23 Карьерный рост
Всё хорошее когда-нибудь кончается, если в это очень верить. Да и без веры тоже кончается. Как было спокойно в полку, ни тебе проблем, ни забот… угу, только чуть в куски не порвали очередью в упор. Не, такое счастье повторно не хочу. Пытаюсь вспомнить, когда вся эта суета началась — блин, да что я, сам её навожу что ли? Да, Жора, будь честен с собой, твоя личная суета есть твой собственный продукт. Мог ты до девяностого года сидеть на попе и ждать Большую Задницу для всех? Не мог. Так что, судьба у тебя такая, она же шило в попе. Кто-нибудь вообще смог бы сидеть ровно с шилом в заду? То-то же. Так что заводись и поезжай в аэропорт. Мокрые волосы — это отговорка. А покушать? Убедил, покушай и вперед! Ресторан для отдыхающих не поразил изысканной кухней, но и не отравил, спасибо ему за это. В Палангах и на Рижских Взморьях не был, но не думаю, что там сильно иначе. Море точно такое же, архитектура скорее всего та же, только кухня и отличается. Частников пока нет, а общепит не умеет еще на нюансах местной кухни играть. Или ему не дают?
Аэропорт Храброво, паркуюсь. Интересно, верный Росинант мой кому достанется? Небось никто в Минск не погонит, отдадут местным комитетчикам. Так даже правильнее, я считаю. Ближайший рейс через три часа, нормально, билеты есть только в эконом-класс. «Мущиииина, вы сейчас полетите экономом или бизнесом через тридцать лет? Платить будете картой или налом?» Сейчас полечу, плачу наличными! На аэропорт здание не тянет, скорее аэровокзальчик, зато всё рядом. Иду к безопасникам:
— Здравия желаю, Милославский, центральный аппарат КГБ, везу сумку без досмотра, вооружен. — корочку свечу в развернутом виде, но из рук.
— Здравствуйте, мне надо посоветоваться с начальством.
— С Михал Иванычем?
— Нет, с Аксененко.
— Отставить советоваться. Не вкурил? Центральный аппарат, никто ни с кем не советуется, если хочет служить дальше. Вопросы есть?
— Вопросов нет. У нас до рейса хотите посидеть? У нас диван удобный, кофе импортный.
— Уговорил. А кофе у всех импортный, не растет пока в СССР кофе. А знаешь, почему?
— Почему?
— Бразилию мы пока не присоединили к Союзу.
— Ха-ха! Точняк! Вы все в Москве такие юмористы?
— Да вы тоже не сильно хмуритесь. Кстати, я Жорж.
— Я Сергей. Нам чего хмуриться. Хотя да, бывают поводы…
— То ли еще будет, Сергей.
— Жорж, а какое у тебя звание, говоришь?
— А я не говорю. Не положено.
— А в удостоверении..
— А в удостоверении написали то, что хотели.
— Понял, не дурак. Был бы дурак, не понял бы.
— Шаришь.
Растворимый кофе со сгущенкой вполне себе достойный напиток, главное — не сравнивать его вкус со вкусом кофе. А с калининградским марципаном — вообще достойно. И ничего не слиплось. На самолет меня провожал новый знакомый, а в Москве встречал старый. Я решил, что ничего страшного не случится, если я по ведомственной линии связи позвоню своему начальнику и доложу обстановку.
Москва, конечная точка моего кривого маршрута. Около трапа самолета черная Волга, рядом стоит Онегин — значит по мою душу. Почетно, блин — черная Волга у трапа, народ косится, но молчит. Тут люди понимают, что кого попало так не встретят.
Кладу сумку в багажник под внимательным взглядом Петра, благо меч я выкинул в кусты сразу после той заварушки со стрельбой. Здороваемся уже в машине:
— Ну привет, бродяга! Наворочал ты дел! Не мог как-то поспокойнее жить?
— Спокойно жить можно, Петр, но долго не получится. Сам знаешь, и небось уже чувствуешь, какой покой в стране творится.
— В сумке то, что я думаю?
— Трофеи да имущество моё. Откуда я знаю, что вы там думаете. Вы начальство, у вас масштаб другой.
— Верно говоришь, масштаб у нас ого-го. Союзный масштаб.
— Какой у нас сейчас план действий?
— Ну «Орленок» пока не актуален, едем в Управление, там ты подробно рассказываешь, что видел, что чувствовал, что казалось. Изучаем твои трофеи, определяем вариант изъятия и доставки тел. Кстати, сразу скажу, чтоб ты не сильно переживал по поводу своих покойников: один поддельный, а второй его сообщник. Вот и прикидывай, кто тебя пытался взять. И как ты отбился, расскажи.
— Про палку история не проканает?
— Уже нет. Правду хотелось бы услышать.
— На конспиративной даче, где меня поселили, находился тайник еще с послевоенных времен. Видимо, информацию о нем потеряли. Я вскрыл, воспользовался кое-чем, раз никому не нужно. Ну и потом запечатал, как было.
— Представляю, что там могло быть. Но ты уточни, Жорж, мне интересно.
— Снайперская винтовка Мосина, несколько пистолетов-пулеметов, пистолеты, патроны. Всё древнее, послевоенного производства, но не юзаное.
— Не какое?
— Пардон, не использованное. В консервационной смазке, и с приспособлениями для чистки и ухода.
— Понятно. У твоих противников не было ни одного шанса.
— Как не было, а если бы я не решился стрелять? Вот тебе и шанс. А вообще, в очередной раз убедился, стрелковая подготовка в этой эпохе не на уровне. Расслабленные все, идут на силовой захват, а патрон в патронник не дослан. Получается, надеялись просто напугать оружием.
— Или был четкий приказ брать живым, не находишь, Жорж?
— Всё равно нельзя так действовать. Я тут, а они в багажнике. Ошибочная тактика, как показала практика.
— Жорж, опять стихами заговорил. И продолжаешь настаивать, что в том времени ты вагоны чинил?
— У вас
