только звенящий колокольчик домоуправительницы, возвещающий о том, что обед готов.
— А как же про изумруды⁈ — вспомнила Маруся. — Почему они столь редкого цвета?
— Баба Дуня не переносит зелёный, — просто сказал Леонид. — Так было всегда. Если ей не нравится человек, она говорит, что он зелёный. И она ни разу не ошиблась.
— То есть, если человек зелёный?..
— Значит или врёт, или вор, или информацию о клане чужакам сливает. Гниль сидит в нём какая-то.
— Ах, вон оно что!
Они уселись за обеденный стол и уверили Надежду Николаевну, что сами справятся с наливанием супа из супницы в тарелки. Хотелось поговорить, а не на суровую физиономию таращиться.
— Меня, Марусенька, очень беспокоят озвученные тобой сроки. Не хотелось бы, чтобы бабуля сочла себя обманутой. Она умеет быть очень… неприятной.
— Я и сама размышляю над проблемой. Вряд ли нас выпустят отсюда до истечения срока, каких бы прошений мы ни подавали. Да и застрянут все эти прошения где-нибудь на полпути у особо дотошного делопроизводителя.
— И какой же ты видишь выход? Вижу же — видишь?
— Небольшой тайный визит.
— Знать бы ещё, в какую из резиденций отправляться.
— Так это просто! Телефон! Ты помнишь хотя бы один домашний номер?
— Конечно! Но, боюсь тебя огорчить, местная линия, скорее всего, прослушивается.
— А мы позвоним с другого! Смотри, что у меня есть!
— И что это?
— Дивная вещь!
ВИЗИТ
Светлейшая княгиня Голицына
В Омске началось странное движение и ёрзанье. Метались посыльные. Раздавались звонки. Курсировали туда и сюда глухие транспорты. И баба Дуня, которая любила всегда быть в центре событий, конечно же, направилась в головную столичную резиденцию клана Голицыных.
И вот зачем?
Она сидела здесь уже неделю, и всеобщая атмосфера секретности начала приводить её в раздражённое состояние. Куда ни ткни — лишь бледные намёки на информацию, а если хочешь чего посерьёзнее — кукиш с маслом и ужас в глазах: как же! Дело на контроле у самого государя!
Поэтому на затрезвонивший на весь кабинет телефон она посмотрела сердито. Сняла трубку:
— Ну?
— Авдотья Николаевна, по одному из конфиденциальных каналов позвонила девица Мария Рокотова, настоятельно просит соединить с вами.
— Да ну⁈ — восхитилась княгиня. — Сама⁈ По закрытому⁈ А вы-то, оглоеды, два месяца меня сказками про Китай кормите! Соединяй!
В трубке щёлкнуло, и звук изменился.
— Слушаю!
— Баба Дуня? — шипело немилосердно, словно аппарат, с которого звонили, был старый или убитый. А вернее всего — то и другое вместе.
— Совсем ты забыла про меня, лапушка, — бабулечным голосом сказала баба Дуня, — а ведь у нас уговор.
— Так я по этому поводу и звоню. Я бы хотела с вами встретиться.
— Когда, милая?
— Это зависит о того, в каком вы городе находитесь.
— Так в столице, душенька.
— Тогда я буду сегодня. По времени не совсем уверена, как доберусь. В пределах трёх часов.
— Жду, милая, приезжай.
Баба Дуня положила трубку и тут же сняла снова:
— Где?
— Почтовое отделение в пригородном посёлке Вилкино, южное направление. Рядом — остановка электропоезда, ходят автобусы, и попутку можно поймать.
— Готовиться! — велела баба Дуня. — Встретить вежливо. А мне, — это уже, положив трубку, ожидающему секретарю, — ликёра рюмочку и кофе с конфеткой. Трюфельной, как я люблю.
— Сию минуту, ваша светлость!
Через минуту, благосклонно кивнув подносу с угощениями, баба Дуня распорядилась:
— Стёпа, составь мне список мальчиков, кто сейчас в Омске. А то больно шустрые девчонки. Ковать железо будем, пока горячо… И телевизор мне этот новомодный включи! Что делать-то два часа, посмотрю хоть…
На экране скакали и распевали певцы и певички.
— Всё скоморошествуют, — проворчала баба Дуня и поёжилась от налетевшего порыва холодного ветра. Хотела крикнуть Степана, чтоб дверь на балкон закрыл, обернулась — нет, всё заперто. — Хм!
— Добрый вечер, баба Дуня!
Авдотья Николаевна вздрогнула. В кресле напротив сидела Маруся — в разобранном по чину невесты изумрудном комплекте и с колечком на пальце. И когда только провести успели?
— Ишь, улыбается она! — для порядка проворчала баба Дуня. — За моей спиной сговорились? Кто?
— Вы только не волнуйтесь, ладно? — Маруся вдруг перестала улыбаться и взяла княгиню за запястье.
— И чего ты? — сердце пожилой княгини заколотилось быстрее.
Маруся протянула в сторону руку и словно сдёрнула с воздуха незримое покрывало.
— Лёня? — дрожащим шёпотом спросила бабушка.
— Тише-тише! — голос Маруси стал деловитым. — Обмороки нам ни к чему, а уж тем более — сердечные приступы! Дышим, Авдотья Николаевна, дышим! — она вдруг вытянула из кармана шерстяную верёвочку с бусинами и привязала княгине на запястье: — Не снимать! На исцеление заряжено крепко, ситуацию выправит.
— Лёнечка…
— Бабуль… — Леонид присел у бабушкиного кресла и прижался к старческой руке.
— Сказали ведь: потонул ты, Лёнечка.
— Чудом спаслись, бабуль. Двое нас выжило из всей команды.
— Ц! — Авдотья Николаевна покачала головой и пригладила внуку вихры.
— Ничего больше сказать не могу, слово государю дал.
Княгиня оживилась:
— Так вот кого в секретных будках неделю уж туда-сюда возят!
Маруся строго улыбнулась:
— А вот об этом, баба Дуня, вы дадите обещание молчать, равно как и о своих догадках. Иначе мне придётся внушить вам, что вы ничего не помните.
— И я забуду?
— Нет, не забудете. Но будете думать, что забыли.
— Эк у вас всё сложно! — Авдотья Николаевна сердито повозилась в кресле: — Не врали про вас, значит!
— Не врали.
— Ладно уж, обещаю! Когда по уму-то приедете?
— Этого нам, увы, не говорят, — Леонид поцеловал бабуле руку и поднялся, — и так тайком сорвались, тебя предупредить.
— Это правильно! — похвалила баба Дуня. — Бабулю всегда помнить надо!
— Ой, чуть не забыла! — Маруся всплеснула руками и полезла в карман. — Вы простите, футляр не помню, где остался. Это Машин комплект.
— Не захотела, значит, — княгиня ревниво прищурилась.
— Всё по-честному, как договаривались, — твёрдо сказала Маруся. — А Маша сегодня никак не смогла бы прийти. Да и завтра. Если честно, мы-то вырвались случайно. И вот ещё что. Маша надеется сохранить с вами хорошие
