мне так и не удалось разгадать. Дело в том, что всех мало-мальски разумных и могущих представлять опасность аэрахи уничтожали, как вид.
Бывали, конечно, исключения, но редко.
Несмотря на то, что Арану во дворец пустили, а также и меня в её сопровождении, смотрели на нас гораздо более косо, чем на улице.
— Кто это? — спросил у бабки один из привратников, скорчив брезгливую физиономию. — Что за розовый брикет на палках?
— Внук, — равнодушно ответила Арана, проходя мимо привратника. Как я понял, она могла и не отвечать, но тогда привратник мог попробовать сделать что-то со мной. — Решил в таком виде прийти.
И, что интересно, ответила-то она чистую правду.
— А, — прошипел тот, брызжа ядом. — Он из этих, из порченных.
— Сам ты, порченный, — огрызнулся я, и привратник попятился назад.
Он не знал, как вести себя с подобными представителями разумной жизни.
Вообще я заметил, что эти самые аэрахи, несмотря на всё их техническое развитие, были достаточно узколобы. Они, действительно, варились в своём ксеносе, как в общей кастрюльке щей, и не желали узнавать ничего нового. Им было просто неинтересно, как живу, например, я. Им было важно только то, как живут они сами.
По пути на так называемую церемониальную площадь нас встретил кто-то из высоких армейских чинов. Я ещё не сильно разбирался в них, но это точно был кто-то из высшего командования.
— Арана, — бросил он презрительно и без единого титула, что говорило о пренебрежении моей бабкой. — Где Примарх?
— Послал меня, чтобы я всё подготовила к коронации, — ответила та, а затем с не меньшей презрительностью выплюнула: — Ранх.
— Он что, не понимает, что после гибели действующего Примарха и его непосредственного подчинённого у нас тут практически анархия! — бушевал тот, которого назвали Ранхом.
Я бы посмотрел на него, если бы он увидел, как на его глазах существо, которое он вообще не считал разумным, превращается в его повелителя. Меня так и подмывало это сделать. Но я сдержался. Зачем это было делать для одного, когда можно было сделать для целой толпы?
— Примарх в курсе ситуации, — холодно ответила Арана. — Не скулите, Ранх.
— Пока ты жвала свои на захолустной планетке грела, я вообще-то раны на войнах получал, — рыкнул на неё вояка, но она сделала несколько шагов на него, и он попятился. — Ты чего удумала? — взвился он.
— Это были завоевательный войны, — проговорила бабка, втаптывая генерала в грязь. — Поэтому пенять можешь только на себя, — затем она посмотрела на меня. — Пойдём, Никит.
Мы прошли на церемониальную площадь, и вот тут меня практически размазало от ощущения величия пространства. Сама площадка, висевшая над Арахнополисом, была примерно двести метров диаметром и находилась в самой верхней точке города. По крайней мере, видимой его части. Но всё равно была далеко-далеко под потолком пещеры. А та, в свою очередь, простиралась на десятки, если не сотни километров. И дна её тоже видно не было. Да и не чувствовалось. И всё это громадное пространство было затянуто паутиной.
Грандиозно.
Вот какое слово приходило мне на ум.
* * *
К Аране послали некое посольство из глав знатных семей и военачальников аэрахов. Уж не знаю, о чём они хотели говорить с ней, но вот между собой они обсуждали много занятного.
Так получилось, что я отошёл от бабки. Мне хотелось осмотреть все виды, которые открывались с церемониальной площадки. Очень уж странно я чувствовал себя тут. Вроде бы дома, а вроде бы мне тут всё чуждое. Видимо, это проклятие детей двух разных видов.
Внимания на меня особо не обращали. Наверняка уже разнёсся слух, что я что-то вроде самоходной игрушки Араны, поэтому, если агрессии проявлять не буду, то меня можно и не трогать.
Пока.
И вот, проходя мимо одного из скоплений аэрахов, я невольно подслушал разговор, который мне практически открыл глаза на происходящее.
— Ну а какой он будет? — вопрошал один из аэрахов. — Ну слабый, наверняка.
— Как же слабый Примарха умертвил? Нет, точно не слишком слабый, — возражал второй, переминаясь с лапы на лапу. — Может быть, не сильно умный, раз полез на Примарха, но точно не слишком слабый, раз победил.
— И что мы ему тогда? — поинтересовался третий, переводящий все свои восемь глаз с одного собеседника на другого. — Убить-то не сможем?
— А зачем? — вопрошал первый. — Не надо нам его убивать. Я же про что говорю, что слабый? Про инстинкты его говорю, что наверняка слабый. Он же где вырос? У предательницы Араны он вырос, а какие там могут быть бабы? Говно, а не бабы там могут быть, вот, что я вам скажу.
— Точно-точно, — ещё сильнее стал переминаться второй. — Мне кто-то рассказывал, что толку от них никакого. Они всё бегают, прыгают, а потомство от каких-то человейкиных рожают. Ужас, короче. Так что, да Новый Примарх и бабы не видел нормальной.
— Так давайте ему подарим гарем? — предложил первый. — Да и дело с концом. Не большой, баб на пятьдесят, не больше. Пусть пока забудется.
— А мы чего? — спросил третий. — Мы чего, молчать будем? Смотреть, как он их того, а сами что?
— А сами, дорогой мой, — проговорил первый, понижая голос, — мы миры поделим, в которых ещё осталось, что брать.
— Это же заговор, — обмер второй и перестал перетаптываться.
— Конечно, заговор, — ответил первый. — В смутное время всегда так. Ну что скажете?
— Тс-с, — зашипел третий, — тут этот Аранин брусок на ножках. Вдруг подслушивает.
— Не смеши, — ответил ему первый, но совсем-совсем тихо. — Он всё равно ничего не понимает.
Я сделал вид, что действительно ничего не понимаю, и пошёл гулять дальше.
Так вот ты какое, гостеприимство аэрахово!
Как оказалось, это были не единственные мнения на мой счёт. Вообще предстоящую коронацию и Нового Примарха обсуждали все, кому не лень. От простых особей до самых высокопоставленных.
Происходило это по нескольким причинам. Во-первых, подобного события не было уже давным-давно. Успели родиться и умереть целые поколения простых аэрахов, у которых не было такой длинной жизни, как у императорской семьи и ближайших их родственников.
Во-вторых, битва произошла не тут
