— в Арахнополисе, а далеко-далеко, в чужом мире, о котором большинство знало только понаслышке. И вот в связи с этим многие просто не верили, что действующего Примарха победили. Они говорили, что это сделано для подъёма цен. Другие считали, что тот умер сам. Третьи, что его победил представитель другого вида.
Но самый нелепый слух расходился по высшим армейским чинам. Хотя по длительному размышлению я решил, что не такой уж он нелепый в свете того, что они видели.
В среде военных муссировалось мнение, что действующего Примарха победил никто иной, как предательница Арана. И она прибыла для того, чтобы заявить права на престол.
Да, везде и всюду бабку называли предательницей. И я не мог понять, почему это происходит. Но больше всего меня, конечно, удивили разговоры, что в случае предъявления Араной прав на престол, её обязательно тут же свергут.
Некоторую ясность внёс разговор, услышанный мною недалеко от дворца.
— А предательница-то всё шастает и шастает, — проговорил один вояка другому. — Как бы и правда не оказалось, что это она братца завалила.
— Да разве такое возможно? — поинтересовался у него второй, слегка раскачиваясь на одном месте. Я так понял, что он другого поколения, более молодой, нежели тот, что завёл с ним разговор про бабку. — Неужели можно его одолеть?
— Если особь — предатель, всё возможно, — ответил первый. — Ты же знаешь, что она учудила?
— Честно говоря, не очень, — признался второй и замер на одном месте. — Я знаю, что её называют предательницей, но что к чему, понятия не имею.
— Так вот, — первый огляделся по сторонам, и мне пришлось спрятаться за выступом огромного крепления площади. — Она выступала не только за то, чтобы мирно жить и общаться с другими видами, но и мимикрировать под них, чтобы вступать в межвидовые союзы.
— Фу, какая гадость, — сморщился молодой и сплюнул на площадь ядом. — Это же как до такого додуматься можно?
— Понятия не имею, — ответил ему первый и снова огляделся. — Но, если бы она обладала императорским Гласом, то это всё могло бы стать правдой.
— Да ладно, я не верю, — старался настоять на своём второй. — Не может здоровый аэрах хотеть с другим видом. Это же ненормально.
— Говорят, что она даже сумела это провернуть, — доверительно проговорил первый. — Да и вообще она с собой видел, что привезла? Фиг пойми что! На двух ножках, как передвигается, непонятно, как видит двумя глазами, неясно. Короче, ужас. Мне теперь эта штука сниться будет в кошмарах. По-любому.
— Надеюсь, она всё-таки не станет Примархом, — с надежной проговорил молодой.
— Даже, если и попробует, ей не дадут, — ответил на это первый весьма уверенно в своих словах.
— Почему ты так в этом уверен? — поинтересовался второй, переняв от старшего по званию манеру оглядываться.
— Потому что у неё нет Гласа, говорю же, — раздражённо проговорил первый. — Её просто никто не признает. Приказы будут манкировать, а потом просто постараются устранить.
— Да уж, попали мы, — ответил молодой. — Лучше уж тот остался бы. Он хоть и дурак был, потому что всех воевать слал, но хоть какая-то стабильность.
— Вот и думай, — ответил ему старший и посеменил по своим делам.
* * *
Мне всё это быстро надоело. Хотелось послать к чертям и аэрахов с их Арахнополисом, и вояк, и Примарха, окунувшись обратно в тот мир, где я был нужен и меня ценили.
А потом я подумал, что это главная ловушка. Зона комфорта. Сейчас я из неё вышел и вижу другую жизнь. И мне предначертано изменять всё вокруг себя. Делать мир комфортным не только под себя, но и под других.
Сколько ксеносов истребили аэрахи? А сколько ещё истребят, если я не положу этому конец?
И вот тогда меня прорвало. Захотелось уйти с площади. В город, в глушь, от бабки к обычным аэрахам. Послушать, чем живут те.
Я сообщил Аране, что отлучусь в город. Она утрясала вопросы с наглыми и высокомерными особями, но я не хотел вдаваться в подробности. Мне реально было тошно от их поведения. Судя по всему, они заслуживали то руководство, которое у них было.
Но затем я открыл портал и оказался глубоко в спальном районе, между паучьих многоэтажек, которые мало чем отличались от наших небоскрёбов. Архитектурой — да, но общее назначение всего и вся универсально. В этом самая большая шутка эволюции.
И вот тут царил самый настоящий страх.
Простые аэрахи переговаривались между друг другом не столь часто. Но всё-таки, пробегая по делам, они обменивались своими озабоченностями.
— Слышали?
— А как не слышать-то?
— И что теперь?
— Да что может быть? Как всегда — война.
— А, если война, значит, мобилизация. Опять всю молодёжь заберут, а нам отдувайся.
— Что поделать, мы должны доминировать…
— Кому должны?
— Начальству.
— Страшно, — говорил кто-то в конце другой особи и замирал.
— Страшно, — отвечали ему, и потом все вздыхали и расходились.
И это была не единичная сцена. Кругом все до дрожи боялись новых войн, новых смертей, новых приказов рожать не пойми от кого, лишь бы мясо на убой было.
Жутко. Я сам окунулся в эту атмосферу и практически испытал всё то же самое, что и они. Но теперь я хотя бы понимал, для кого я всё это делаю.
И тут, пробираясь между зданий, я едва не сбил маленького пешехода.
Он был маленький даже по моим меркам, а по меркам аэрахов вообще — кроха.
Но он не понял, что произошло. Посмотрел снизу-вверх, после чего ткнулся мне в ногу.
Я очень живо вспомнил Штопора, который вот так же любил в меня утыкаться. Особенно когда был такой же маленький и милый.
— Да-да, кроха, — я присел на корточки, чтобы быть ненамного выше него. — Как тебя зовут?
— Примарх, — заявил он со всей детской непосредственностью, но тут же смазал впечатление, рассмеявшись. — На самом деле меня зовут — Рах. Но я обязательно вырасту и брошу вызов Новому Примарху!
— Зачем? — поинтересовался я и погладил его, отчего он снова прижался ко мне. — Зачем бросать ему вызов?
— Чтобы он не посылал моих братьев на войну. Мама плачет, говорит, что теперь старые кво… квоты,
