И я начала в уме прикидывать, как мне добираться до Борея, как потом найти путь до буканаевского луга. Если бы я передвигалась одна, то и проблем бы не было — где лисой, где на крыльях. Вспомнив о крыльях, я посмотрела назад. Их не было! Я в панике вскочила, испугавшись, что они пропали навсегда, и попробовала взлететь. Тут же потоки сверкающей энергии послушно развернулись за моей спиной цветком хризантемы. Я, успокоившись, села — и крылья, свернувшись, убрались куда-то в глубь моего тела. Подумав, ощупала ткань сарафан сзади. Похоже, появление и исчезновение прозрачных лопастей никак не сказывается на целостности одежд. Закончив с этой процедурой и примостившись на куче мха рядом со Славиком, я начала прикидывать пути отхода дальше, взвешивая все плюсы и минусы. Незаметно подкрался сон и утянул в свою страну долгожданного покоя.
Когда я открыла глаза, вокруг было непривычно темно. Не сразу сообразив, где мы, я испугалась. Мне даже показалось, что это все еще лесная избушка, в которой погас очаг. И только когда я уже шарила руками по полу в поисках огнива, до меня дошло, где сейчас нахожусь. Ну точно! Одного взгляда наверх хватило, чтобы понять, что просто наступила ночь, поэтому и темень такая. Сквозь густую листву светили звезды, но света от них было немного. Хотя тут уж ничего поделать было нельзя. По уму, надо бы вылететь из туннеля вниз и через другие поляны попытаться выбраться из города. Но на всякий случай я прошлась еще раз по периметру помещения, дергая двери. Результат ничем не отличался от предыдущего. Я в досаде подошла к люку в полу и, ухватившись за ручку, со всех сил потянула. Та вдруг неожиданно легко поддалась, и я отлетела к стене, нехило приложившись лопатками о твердую поверхность. Но, против ожидания, движения это не остановило, и я продолжала падать, пройдя сквозь стену, словно сквозь воздушную завесу.
Вывалилась я на неожиданно весьма оживленное место. Кругом, освещенные ярким заревом многочисленных костров, сидели люди и другие странные существа. Все они дружно раскачивались, нараспев повторяя нечто стихотворное. Я, потирая ушибленный копчик, попыталась подняться, вновь поскользнувшись на чем-то липком, теплом, нестерпимо воняющем железом. Пришлось повернуть голову… Увидев, что сижу на туше черного, как ночь, быка, который, судя по количеству крови, натекшей в огромную чашу из его разверстого горла, был уже мертв, я подскочила, брезгливо вытирая руки о подол. Рядом с быком валялись отошедшие в мир иной красный петух, белая овца и серый, мышиной масти, конь.
Врать не буду, вначале у меня возникла шальная мысль незаметно ретироваться обратно в дерево. Но трудно остаться незамеченной, валяясь практически на алтаре. Рядом со мной сразу заклубился густой туман, из которого соткались четыре огромные собаки, впрочем вполне благодушно на меня поглядывающие. И я, обманувшись их располагающим внешним видом, сделала шаг в сторону, за что тут же оказалась опутана тонкими змеиными языками, молниеносно выскочившими из их пастей.
Народ тем временем перестал нараспев декламировать что-то божественное, оставаясь тем не менее на своих местах. Все молча взирали на меня. Заготовленной фразы на этот счет у меня не имелось, а орлиное «Шолом, селяне!» вряд ли было уместно. Поэтому, с трудом избежав искушения шаркнуть ножкой, я, пытаясь сохранить максимально независимый вид, стояла, разглядывая обвившие меня языки. И чем дольше я смотрела на них, тем призрачней и призрачней они казались. Я провела рукой по груди (вернее, по ребрам в этом самом месте), и раздвоенные жала осыпались белыми пушистыми снежинками. Собравшиеся тихонько ахнули, подавшись ко мне поближе.
Чувствуя угрозу со всех сторон, мои волосы зашевелились и, самовольно разрушая мудреное плетение, исполненное заботливыми руками Нежаны, уже второй раз за сегодня приподнялись над моей головой. Народ, ахнув несколько громче, так же дисциплинированно отступил на исходные позиции. Я, приподняв бровь, наблюдала эти половецкие пляски. Причина мне была абсолютно непонятна. За короткое время, проведенное здесь, я видела чудеса и позаковыристей, чем самопроизвольное шевеление шевелюры.
Вдруг мне на плечо легла тяжелая ладонь. Я оглянулась. Укоризненно глядя на меня сверху вниз, рядом стоял Атей. Видок, надо отметить, у него был весьма подходящий для этого сборища адептов незнамо какого культа. Сейчас бы я ему меньше ста лет дала бы только очень польстив. Его пергаментная кожа была обильно усыпана пигментными пятнами, белая как лунь борода пощипанным мочалом трепыхалась в районе колен, широкие рукава белой, вышитой красной рунницей рубахи открывали натруженные, как будто раздавленные тяжелой работой коричневые грабли рук. Я не удержалась и усмехнулась про себя. И как только его угораздило этак клешни разработать? Никак это оттого, что он гербарии в огонь подбрасывал? Короче, картинка получилась эпическая, что-то из разряда «Возвращение мумии — 147».
— Ты как сюда попала? — Впрочем, голос у него был вполне себе нормальным.
Вопрос, честно говоря, поставил меня в тупик. И я, решив, что пора стать правдивой, ответила как есть:
— Абсолютно случайно. Просто вывалилась сюда. Но вы не переживайте, — я оглядела высокое собрание, — мне уже пора.
И, напустив максимально занятой вид, я пошла в сторону дерева.
— Не получится, Стеша. — Мне показалось или голос и правда зазвучал огорченно? — Мы тебя весь вечер искали.
Сердце, ударив глухо два раза в горле, обвалилось куда-то вниз. Я сделала еще шаг вперед, и опять мое плечо ощутило тяжесть Атеевой руки. Я попыталась скинуть ее, резко дернув туловищем, но Атей, несмотря на свой просто замогильный вид, держал меня на редкость крепко. Что удивительно, в разговор больше никто не встревал. Народ продолжал пялиться на меня с абсолютно непонятным выражением лиц (ну то есть у кого были эти самые лица). Поняв, что беседы не избежать, я молитвенно сложила руки на груди и, вложив в голос всю искренность, на которую только была способна, сказала, обведя всех полными слез глазами:
— Я понимаю, что мне никто не поверит, но я правда, — слезы все-таки выкатились из глаз, — правда ни в чем не виновата. Я знаю, как это все выглядит со стороны, но я просто не смогла бы сотворить такое. Я даже не знаю, как это делается.
— Мы обращались к богам, — глухо молвил Атей, избегая моего взгляда, — спрашивали о причине постигшего нас несчастья…
— И? — Ну зачем я это спросила, ведь ответ и так явно читается на всех обращенных ко мне лицах…
— Причиной названа ты.
Только сейчас я заметила, что народ не просто смотрит на меня. В мою сторону направлена целая куча кристаллов. Они, эти кристаллы, сидели на огромных посохах и на небольших жезлах, на кольцах, на рогах, в кулонах и еще черт его знает где! А Атей тем временем не просто сжимает мне плечо, он уводит меня из круга, незаметно прикрывая собой.
— Но я не делала этого!
— Боги не ошибаются… Но потом мы попросили помочь нам бороться с напастью, чтоб они подсказали или прислали к нам защитника…
— Ну как мне вам доказать, что я ни при чем?
— И в это время прямо на жертвенный камень свалилась ты. — Похоже, он завершил свой маневр, так как я оказалась прикрыта от большинства сидящих. В сторону же остальных был направлен, как бы случайно, атеевский посох. — И теперь осталось понять, — его голос стал громче, и я поняла, что он обращается не ко мне, — боги тебя прислали, чтобы мы совместными усилиями тебя покарали? — Среди присутствующих поднялся одобрительный ропот. — Или ты и есть тот самый защитник?
Видимо, главные слова были произнесены, потому что Атей обвел вокруг нас круг посохом, и мы оказались заключены в сверкающую сферу.
— Я не позволю никому причинить вред этой девочке, — он стукнул посохом, и из его навершия хлестануло пламя, — пока мы точно не убедимся, что она и есть враг! — И, помолчав немного, добавил так тихо, что даже я засомневалась, были ли произнесены эти слова: — Да и тогда не позволю…
Прямо перед коконом возник человек с медвежьей головой. Он, буравя меня злобными красными глазками, заговорил, половину слов прорыкивая:
— Куда уж ясней, ты сам видел призрачное видение, — он махнул в сторону небольшого озера, которое я заметила только сейчас, — причина она — больше некому.
— Причина — да, но вот виновница ли?
— Многоуважаемый Атей, я не подозреваю вас в пособничестве только из уважения к вашим годам.
— Тогда, может, из уважения к моим годам вы, не менее уважаемый Берендей, согласитесь принять вызов на Божий суд.
— Божий суд? — Медведоглавец даже задохнулся от удивления. — А в чем суть спора?
— Я считаю, что надо еще раз воспросить у богов, виновна ли эта девица.
