– чтобы Ива обеспечила Кире защиту от кого бы то ни было, в первую очередь от Габриэля и ему подобных. Ива с готовностью согласилась.
Рано утром следующего дня, задолго до рассвета, единственный вагон гравитационного поезда повез меня из Секции Грин за пределы Росс. Остановок не было – я летел в залитой искусственным светом ночи в сторону Поганого поля.
Этой ночью я успел еще раз как следует попрощаться с Кирой. Наш неожиданный, но закономерный роман не оставил мне времени все обстоятельно осознать и обдумать. Но, честно говоря, я и не хотел особо что-либо анализировать. Зачем? Пусть все идет, как идет.
Мое отношение к Кире, конечно, изменилось – стало трепетным, наполненным заботой и трудно объяснимой тревогой. Отныне Кира – мое слабое место. Если до этого по полю разгуливал человек без памяти, дома и долга, то сейчас у этого типа появилось то, ради чего он сделает много неразумного и нерационального.
У Габриэля отныне есть мощный инструмент давления на меня. Я некоторое время размышлял, не забрать ли все-таки Киру с собой подальше от Росс, но в итоге заключил, что с Ивой ей будет спокойнее и безопаснее.
Что касается Ивы и других “Либерахьюмов”, то на их счет у меня не было особых опасений. Равно как и иллюзий. В Республике Росс каждый сходит с ума по своему, но эти Либерахьюмы, похоже, весьма крепко держатся за свою бинарную мораль. Ива не набросилась на меня, чтобы скачать (или что там Габриэль намеревался провернуть?) допарты, и действовала согласно заявленному плану.
И она вызывала доверие. Не знаю, почему, но моя интуиция, усиленная магическим чутьем, не возражала против этой девы.
Чего нельзя сказать о Габриэле. Он с самого начала вызывал у меня какое-то подспудное отвращение.
Возможно, я пристрастен и слишком полагаюсь на эмоции. Но выбор у меня невелик.
Если все-таки Ива меня обманула и что-то сделает Кире, пока меня нет, или еще как-либо подкинет мне дерьмеца, ей же хуже. Я наберу столько допартов и прокачаюсь так, что мало никому не покажется. А потом приду по души этих россов...
Я сидел один в минималистически обустроенном купе-хате вагона у окна, подперев бороду ладонью, и таращился на пролетающий мимо пейзаж. Сознание давно устало от экзотических видов, я впал в своего рода транс. Не помышлялось ни о прошлом, ни о будущем. Я плыл по волнам настоящего, и все остальное казалось неважным.
Поеду в Вечную Сиберию. Спасу тетку, отключу квест-камеры и попробую поднять сиберийцев на революцию. Если не выйдет с отключением квест-камер и революцией (а скорее всего, не выйдет), обойдусь программой минимум. Увезу тетку к Отщепенцам, пусть живет вместе с моими наложницами. Глядишь, выздоровеет в теплом и сухом климате.
Вяло помыслилось: Габриэль унюхает, что я еду в поезде обратно и попробует помешать. Если у него высокий уровень доступа в Сеть, то это не сложно. В Росс наверняка любое движение регистрируется в Сети.
Но никто не мешал, а поезд мчался, не сбавляя бешеную скорость.
Однако когда я пересек границу с решетчатой стеной выше небес, над тарелкой с пупырышками на столе, возле которого я сиживал, выросла голографическая голова Габриэля.
Ночь, полная любви, меня здорово умиротворила. Я был настолько спокоен, что даже внутренне не вздрогнул.
– Вот ты где! – выкрикнул желтоглазый росс. Цвет линз у него, кстати, “нормализовался” после состояния берсерка в усадьбе. Габриэль выглядел уставшим и невыспавшимся.
Где он сейчас? Сумеет ли остановить и повернуть назад поезд? Я только что покинул территорию Буфера, где спикерствует Габриэль, но его реальные полномочия неизвестны.
– И где? – лениво-насмешливо полюбопытствовал я.
Габриэль выдал свою коронную глумливую ухмылку. Но от меня не укрылось его замешательство.
– В поезде на пути в ПоПо. Я на тебя случайно наткнулся...
Судя по всему, он искал меня эмпирическим путем – то есть методом тыка. У него доступ к разным каналам связи и наблюдения, но какой-то единой поисковой системы, выходит, нет.
Что неудивительно для Росс, где вообще нет ничего единого.
– Понятно, что случайно, – отозвался я. – Если б мог найти меня через более высокие инстанции и уровни Сети, давно нашел бы.
У Габриэля задергалось веко.
– Нам надо объясниться.
– Попробуй, – предложил я, а сам подумал: не тянет ли этот дед время? Может, лучше прервать связь, пока не поздно? Что, если он в этот самый миг подключается к умботу поезда?
Впрочем, поезд не замедлялся, а, наоборот, ускорялся.
– Ты меня неправильно понял. В то утро я пришел с симботами, чтобы извлечь из тебя допарты. Признаюсь, это надо было сделать, пока ты спишь или сонный. А симботы требовались, чтобы обездвижить на время процедуры. Но сама по себе процедура не нанесла бы тебе никакого вреда. Был риск, что ты сам нанесешь себе повреждения спросонья.
– А накануне все это объяснить было никак нельзя?
– А если ты воспротивился бы, не поняв суть? Напрягся бы, ждал бы всю ночь нашего прихода! Процедура должна была состояться неожиданно для тебя.
– Понятно. Я тоже провел неожиданную процедуру. Надеюсь, у тебя яйца целы после этой процедуры. Если вообще они у тебя были.
Габриэль не повелся на подначку:
– Если бы тебе не помогли, все прошло бы гладко. Мы б сейчас пили тоник у меня в саду... А через несколько дней ты получил бы статус гражданина Росс. Как и твоя подруга. Но сейчас вас будут постоянно преследовать.
– Да ну? Мы стали бы гражданами Росс? Ты и на границе-то нас не зарегал, поэтому у нас не было прав на ненасилие. Не потрудился. С чего нам ждать, что ты озаботился бы нашим гражданством?
Тут Габриэль искренне удивился.
– Откуда тебе известно про границу? Тебе сказали?.. Откуда они знают?
– Птичка в ухо напела.
– Какая птичка?.. – не понял поговорки росс. Не дожидаясь ответа, сказал: – Процесс регистрации мигрантов со стороны Спикера записывается в базу высочайшего уровня... Тебе помогают очень высокопоставленные люди, если им об этом известно...
– А как же! – самодовольно кивнул я.
– И тебя увезли из Секции Буфер, – не то спросил, не то заявил Габриэль.
Он пытается выяснить хоть что-нибудь, сообразил я.
– Ты ее всю облазил?
– Не лично. Выше Спикеров только Сеньоры и Сюзерены. А эти Изъявители – народ специфический. Они тебя используют.
– Да ты что, Габриэль? – деланно удивился я. – Серьезно?
