всего — в глазах тех, кто смотрит на нас с трево
гой, надеждой и любовью, видя в нас продолже
ние самих себя.
С. Ю. Завадовская
Илиада, VI, 145 — 146
— Сын благородный Тидея,
почто вопрошаешь о роде?
Листьям в дубравах древесных
подобны сыны человеков.
Перевод Н. Гнедича
Часть первая
НОЧЬ ВРЕМЕН
В книге, которая вместе с этой должна соста
вить своеобразный диптих, я попыталась воскре
сить супружескую пару начала нынешнего века,
моих отца и мать, затем проникнуть в глубь веков,
к предкам со стороны матери, обосновавшимся в
Бельгии в XIX веке, и, наконец, довести повество
вание до Льежа эпохи рококо *, а то и средних ве
ков, хотя все больше пробелов, а силуэты все
расплывчатее. Раз или два усилием воображения,
освободившись от пут связывавшей меня семей
ной хроники, я попыталась дойти до Древнего Рима
и даже более ранних времен. В этой же книге я бы
хотела проделать обратный путь: отправившись из
неизведанного далека, добраться, сужая угол зре-
33
3-1868
ния, но вглядываясь пристальнее в человеческие
характеры, до Лилля XIX века, чтобы поведать о
весьма достойной, но разобщенной супружеской
чете крупного буржуа и состоятельной буржуазки
времен Второй империи, наконец, о моем отце,
вечно пребывавшем в бегах, о маленькой девочке,
постигавшей жизнь на холмах французской Флан
дрии в 1 9 0 3 — 1 9 1 2 годах. Если мне будут отпуще
ны время и силы, возможно, я продолжу рассказ
до 1914-го, до 1 9 3 9 года, до тех пор, пока перо не
выпадет из моих рук. Там будет видно.
На эту семью, а точнее, семьи, переплетение
которых и образует моих предков по отцовской
линии, я попытаюсь взглянуть со стороны, найти
их место — весьма скромное — в необозримости
времени. Оставим эти человеческие песчинки,
этих людей, которых давно у ж е нет на свете, и
перенесемся во времена, когда их еще не было и
в помине. Сменим и декорации: оставим позади
Вокзальную площадь, крепость Лилля, башни Бай-
ёля, улицу «аристократического вида», замок и
парк — такими, как запечатлели их старые от
крытки с местными видами и достопримечатель
ностями. Поднимемся ввысь из этого уголка
департамента Нор, который прежде был частич
кой испанских Нидерландов *, а еще раньше ку
сочком Бургундского герцогства, Фландрского
графства, Нейстрийского королевства и бельгий
ской Галлии. Пролетим над ним в ту эпоху, когда
он не был еще заселен и не имел названия.
«До сотворенья мира!» — высокопарно вещает
в своей комической речи расиновский Интиме *.
34
«Пора бы перейти к потопу!» — восклицает судья,
подавляя зевок. Речь и в самом деле пойдет о пото
пе. Но не о том мифическом, поглотившем земной
шар, и даже не о простом наводнении, оставившем
след в памяти перепуганного населения, а о тех
приливах, что с незапамятных времен на протяже
нии веков то заливали, то обнажали берег Север
ного моря от мыса Гри-Не до островов Зеландии.
Самое раннее из этих вторжений произошло за
долго до появления человека. Длинная полоса на
мытых дюн, свернув на восток, не раз
разрушалась — сперва в доисторические времена,
а затем к концу существования Римской империи.
Если идти по равнине, пролегающей между Арра-
сом и Ипром, а затем вытянувшейся, невзирая на
границы, в сторону Гента и Брюгге, кажется, что
шагаешь по обнажившемуся морскому дну, откуда
море только что отхлынуло и куда, возможно, вер
нется не сегодня-завтра. Возле Лилля, Анзена и
Ланса, под землей, выскобленной горными разра
ботками, полным-полно окаменелостей — геологи
ческих остатков другой эпохи, еще более далекой,
когда на земле происходила смена климата и вре
мен года. От Мало-ле-Бен до Л'Эклюза легла вол
ной полоса дюн, насыпанных морем и ветром. В
наши дни они обезображены кокетливыми вилла
ми, прибыльными казино, шикарными или третье
сортными лавками, военными полигонами, но
через десять тысяч лет весь этот хлам ничем не бу
дет отличаться от органических и неорганических
останков, которые море медленно перемалывает в
песок.
35
3*
Горы, которые в другом месте назвали бы хол
мами, изогнувшись, окружают эту низменность.
Гора Кассель, переходящая на севере в цепь
Фландрских гор, Мон-де-Ка, гора Кеммель, Мон-
руж и Мон-Нуар — ее я знаю лучше других, ведь
именно здесь прошло мое детство. Образующие
их песчаник, мелкий песок и глина — сами оса
дочные породы, превратившиеся постепенно в су
шу. Новые набеги волн постепенно размывали
землю вокруг них, их скромные гребни — тому
свидетельство. Возникновение этих гор восходит
к тем временам, когда бассейн Темзы тянулся до
Голландии, когда не была еще перерезана пупови
на, соединявшая континент и то, что стало потом
Англией. Свидетельствуют они и о другом. Окру
жавшая их равнина была безжалостно раскорче
вана монахами и крестьянами в средние века, но
вершины, менее доступные для земледелия, еще
сохраняют растительность. Гора Кассель была
оголена, конечно, давно, племена устраивали там
укрепленные лагеря, чтобы укрываться от нападе
ния соседей, а п о з ж е и солдат Цезаря *. Войны,
как некогда морские приливы и отливы, периоди
чески подтачивали ее основание. Леса на других
вершинах сохранились лучше, в них при случае
укрывались изгнанники. Мон-Нуар, в частности,
обязана своим именем темным елям, покрывав
шим ее до того, как они стали пустяковой жерт
вой войны 1914 года 1. Снаряды изменили ее
1 Мон-Нуар (Mont-Noir) в переводе с французского
«Черная гора». — Ред.
36
внешний вид куда сильнее, нежели облик замка,
построенного моим прапрадедом в 1824 году. Де
ревья мало-помалу выросли снова, но, как обычно
бывает в таких случаях, на смену одной породе
пришли другие: черные ели, подобные тем, что
видны на заднем плане немецких пейзажей Ре
нессанса, больше не преобладают. Бесполезно
пытаться представить себе, какими будут последу
ющие вырубки и посадки леса.
Но мы слишком торопливы: помимо воли мы
понеслись стремглав по склону, ведущему в на
стоящее. Погрузимся лучше в созерцание мира,
еще не обремененного нашим присутствием, по
любуемся лесами, перерезанными ландами и тяну
щимися беспрерывно от Португалии до Норвегии,
от дюн до будущих русских степей. Воссоздадим
в себе этот зеленый океан, представим его не за
стывшим, каким обычно видится нам прошлое, а
подвижным, изменчивым, меняющим свой облик
с каждым часом, днем, временем года, текущими
свободно и не исчисленными нашими календарями
и часами. Посмотрим, как осенью покрываются
рыжей подпалиной листья на деревьях, как вес
ной ели выбрасывают новехонькие иголочки, еще
покрытые тонкой коричневой облаткой. Окунемся
в почти девственную тишину, не потревоженную
звуками человеческого голоса и шумом орудий
труда, в ней слышны только пение птиц или их
предупреждающий зов, когда приближается враг —
ласка или белка, слышно, как пищат тучи мошек —
они одновременно и хищник, и жертва, — как
ворчит медведь, ищущий в расщелине ствола со-
37
ты, которые с жужжанием защищают пчелы, как
хрипит олень, задираемый рысью.
В досыта напоенных водой болотах ныряет ут
ка, лебедь взмывает в небо с таким шумом, словно
развернулись паруса; ужи неслышно скользят во
мху или шуршат опавшей листвой; жесткая трава
на вершинах дюн дрожит под напором ветра, ду
ющего с моря, еще не загрязненного дымом топок
и масляными пятнами горючего, по нему не дер
знул проплыть пока еще ни один корабль. Порою
на глубине кит выбрасывает мощный фонтан во
ды; весело прыгают морские свиньи: такими я их
и видела, стоя на носу корабля, до отказа нагру
женного женщинами, детьми, домашней утварью
и наспех прихваченными перинами, когда плыла с
родными в сентябре 1914 года, пробираясь мор
ским путем во Францию, не захваченную врагом.
Одиннадцатилетний ребенок у ж е чувствовал, что
животные с их радостью принадлежат к миру бо
лее чистому и совершенному, нежели тот, где лю
ди заставляют страдать людей.
Снова мы сбиваемся на истории из жизни че
ловеческой. Опомнимся, совершим вращение вме
сте с Землей, которая делает это не задумываясь,
прекрасная планета на небесном своде. Солнце
