привести его корабль к тихой пристани. Но не тут-
то было. Берта и ее сестра Габриель, которая не
разлучно следует за ней повсюду, испытывают,
как и сам Мишель, непреодолимое влечение к бо
геме. В течение пятнадцати лет их лихая троица
посещает скачки, игорные дома, плавает под наду-
25
тыми парусами на различных прогулочных яхтах и
катерах, кружится в вихре вальса. О том, как они
жили, скажут нам лучше не чинные дагеротипы, а
полотна Мане, Дега или Тулуз-Лотрека. Промотав
все, что было возможно, неразлучное трио доби
рается до Украины. Неисповедимыми путями они
оказываются в труппе бродячего цирка, где испол
няют верховые трюки. Двум прекрасным амазон
кам не суждено было прожить долгую жизнь.
Таинственным образом они обе погибают в Ос
тенде. Одной было тридцать восемь, другой —
всего тридцать три года.
Юрсенар с уважением относится к любой тайне
и не желает ее раскрывать, оставляя читателя в
полном неведении. Ведь это не роман; жанр рома
на, с ее точки зрения, находится в кризисе, он стал
слишком «всепоглощающим» в наше время. Ему
она противопоставляет эссе, которое, беря начало
от «Опытов» Монтеня, дает наибольшую свободу
искусству писателя. Картина горя и отчаяния Ми
шеля дана скупо. Он бессилен противостоять нати
ску семейного клана. Они вновь забирают его,
женив на Фердинанде Картье де Маршенн, поме
щице из Эно, будущей матери Маргерит де Креан-
кур, которую ей никогда не доведется увидеть.
Борьба отдельной личности за свободу, отказ от
подчинения центростремительной воле родового
спрута — снова все возвращается на круги своя, и
никто при этом ни прав, ни виноват. Ролевые функ
ции членов клана незаметно оказываются сильнее
индивидуальных порывов его отдельных предста
вителей. Быть дедом, племянником, дядей, тетуш-
26
кой, прародительницей в недрах семейного круга,
спаянного аристократическими традициями, важ
нее, нежели каждому из этих персонажей в от
дельности стать государственным деятелем,
церковнослужителем, представителем богемы или
поэтом.
Природа и звери вовлечены в магический
круг родовых отношений. Писательница вспоми
нает легенду о Лесном царе, для нее особенно
важно, что, согласно древним германским преда
ниям, деревья олицетворяют души предков. Ж и
вотным, как полноправным членам семейной
хроники, отведена особая роль. Попадаясь то
тут, то там на страницах «Северных архивов»,
каждое из них дает нам своеобразный урок
жизни. Корова дает молоко человечности, как у
Шекспира: «The milk of human tenderness». Спа
ниель, бесстрашно перебегая границу между
Францией и Бельгией, чтобы вернуться к своему
хозяину, учит верности. И наконец, свинья, ко
торая предупреждает нас о бережном отноше
нии ко всему живому. Мы можем убить ее, но
только ради еды и принося ей как можно мень
ше страданий.
Как-то М.Юрсенар попросили ответить на воп
росы, которые Марсель Пруст предлагал задавать
писателям, чтобы определить их кредо. Она про
делала это с полной ответственностью и искрен
ностью, как и все то, за что бралась. Приведем,
хотя бы вкратце, некоторые из ее ответов, они по
могают нам лучше понять ее произведения.
27
Что является для вас пределом несчастья?
Чувство, что я не могу помочь ничем или в ни
чтожно малой степени миру с его страданиями и
растерянностью.
Где бы вы хотели жить?
В стране, где царили бы разум, простота, до
брота, справедливость.
Кто ваши любимые герои романов?
Никогда не задумывалась над этим. Может
быть, Пьер Безухов из «Войны и мира» или ста
рец Зосима в «Братьях Карамазовых», может
быть, д а ж е Дон Кихот.
Кого из исторических деятелей вы цените превы
ше всего? Кого предпочитаете в жизни?
Всех, кто старался или старается улучшить ус
ловия человеческого существования: от Сакия
Муни до Толстого, от Ганди до Иоанна XXIII, если
говорить о сфере духовной. В светском плане
всех, кто близок по духу Сократу или Монтеню
и, конечно, Вольтеру. Духовная и светская сферы
не столь отличны, как это кажется на первый
взгляд...
Какое качество вы цените превыше всего в муж
чине?
Ум, простоту, доброту, справедливость.
28
Какое качество вы цените превыше всего в
женщине?
Ум, простоту, доброту, справедливость.
Что вы ненавидите больше всего?
Глупость, самодовольство, злобу, несправедли
вость.
Как бы вы хотели умереть?
Спокойно, со страстной сосредоточенностью.
Человек вообще должен подходить с большой
ответственностью ко всему тому, что он создает.
Ведь в некотором смысле он может стать рабом
своих созданий. Размышляя над этой проблемой,
писательница не раз вспоминала каббалистиче
ское предание о Големе. На определенном этапе
своего существования Адам, первородный чело
век, представлял собой всего лишь глиняного Го-
лема, он был лишен божественного духовного
начала. В Каббале, мистической книге древних
иудеев, оказавшей существенное влияние на
средневековых алхимиков, рассказывается, что
можно сотворить из красной глины подобие чело
века — Голем величиной с десятилетнего ребен
ка, написать на его лбу слово «жизнь» — и он
послушно станет исполнять волю каббалиста. Беда
только в том, что Голем очень быстро растет, тогда
достаточно написать на его лбу слово «смерть» — и
он рассыплется в прах. Деятельность Голема можно
направить как на добро, так и на зло; но беда тому
29
каббалисту, который позволит своему Голему до
стичь гигантских размеров. Когда он захочет его
уничтожить, Голем может раздавить его под тя
жестью собственных обломков.
Писатель дает жизнь своим героям, он сам по
падает в зависимость от них. Так было с импера
тором Адрианом, с Зеноном Лигром...
А в более широком плане вся культура для
М. Юрсенар — своеобразный Голем. Книги, карти
ны, памятники дают человеку возможность «про
ложить путь к собственному спасению», испытать
те чувства, которые он не успеет познать в дейст
вительности, так как день его слишком короток и
слишком тесны стены его темницы. Один лишь
Пиранези мог раздвинуть их на листе бумаги, по
летом своей фантазии протаранить каменную сте
ну воздушным подвесным мостом, ведущим прямо
в небо.
От размышлений над жизнью и смертью форм
искусства Юрсенар переходит к ответственности
человека перед природой вообще. Ее волнуют все
аспекты того, что сейчас принято называть про
блемой экологии. Чтобы личность что-то значила,
необходимо ограничить производство всего того,
что засоряет планету. В ее рассуждениях никакой
назидательности, ведь она пишет, как поэт, созда
ет свою картину мира, imago mundi.
Поначалу читателю покажется, что мир писа
тельницы далек от нас, от наших повседневных за
бот. Нам ли до отплытия, например, на остров
Киферу в изящных одеяниях, едва намеченных
прозрачными красками Ватто? Однако по мере
30
чтения судьбы людей, той вереницы поколений,
принадлежавших одному роду (понятие, несколь
ко отдаленное от нас, равно как и племя), сменяв
ших друг друга на протяжении двух тысячелетий
(наших тысячелетий) на одном и том же куске
земли, который был поочередно и Францией, и
Бельгией, и Нидерландами, который завоевывали
то римляне, то испанцы, то немцы, а «род» все вы
живал, гены переходили от отца к сыну, от матери
к дочери, сходство передавалось самым причудли
вым образом, перескакивая через одно или два
поколения, — все это биение пульса жизни зримо
возникает перед нами, становится осязаемым в
нас самих.
А может, и у нас есть род и племя? В какую зем
лю уходит корнями наше древо? Не в ту ли, что ве
ками терзали то одни, то другие завоеватели?
Чего в нас больше, индивидуальных черт, отли
чающих от других «нашу» личность, или того, что
характеризует «породу», переданную нам предка
ми? Мы рассуждаем вместе с писательницей и
охотно соглашаемся с ее точкой зрения: личност
ные черты проявляются в нас со временем, в на
чале же жизни семья, быт, культура — все
предопределяет вне нас самих нашу форму пове
дения. Ведь наш облик не только отражается в
зеркале, куда мы заглянули. Наш облик прежде
