Для его написания ей необходимо совершить пу
тешествия в Норвегию, Исландию, Финляндию.
Кстати, после Финляндии она ненадолго заезжает
в Ленинград, чтобы посмотреть шедевры Эрмита
жа ( 1 9 6 2 г.). В этих путешествиях ее прежде все
го интересуют страницы прошлого каждой
страны.
Однако ни в одном из своих так называемых
«исторических» романов она не занимается, подо-
14
бно Вальтеру Скотту, романтической реконструк
цией прошлого. К прошлому, как и к настоящему, у
нее критический подход. Прошлое интересует ее
постольку, поскольку в нем мы можем познать са
мих себя и отчасти предугадать свое будущее. Во
ображение должно быть основано на документе,
картине, факте, но при этом стать проекцией наше
го подсознания; в опасной ситуации оно поможет
нам найти тот выход, который у ж е неоднократно
находили до нас в подобных ситуациях предшест
вующие нам поколения. Вновь Маргерит Юрсенар
обращается к тем историческим эпохам, в которых
происходит крушение старых форм, а новые еще
не зародились, или, во всяком случае, слишком
слабы, чтобы устояться.
Годы правления императора Адриана — это
время, когда язычество еще не совсем распалось,
а христианство еще не полностью завоевало мир.
Но император Адриан — предтеча нового челове
ка. Он острее, чем другие, ощущает гибель антич
ных богов, конец эволюции мифов. Он одним из
первых понимает, что они теперь служат другим
целям — передаче эмоций, то есть стали предме
том эстетического восприятия мира. Он украшает
свою виллу мраморными изваяниями, на которые
смотрит у ж е как наш современник. Как ни стран
но, у Маргерит Юрсенар есть много общего с Ан
дре Мальро в области теории эстетического
восприятия мира. Им обоим близка идея «вообра
жаемого музея». Многие персонажи М. Юрсенар
взяты прямо или косвенно из того «музея», кото
рый несет в себе человек культуры. Она, так же
15
как и Мальро, выдвигает гипотезу о «метаморфо
зе богов», то есть предполагает, что с гибелью
чувства священного боги превращаются в опреде
ленные эмоциональные образы, которые помога
ют человеческому сознанию бороться с силами
иррационального в мире.
Карл Густав Юнг и его концепция коллективно
го подсознания близки М. Юрсенар. Ведь коллек
тивное подсознание есть не что иное, как
наследование возможности образного восприятия
окружающей действительности, и не в индивиду
альной, а в общечеловеческой форме. Отсюда вся
мифология может быть представлена как проекция
коллективного подсознания. Образы, будучи типи
ческими для всех, образуют архетипы.
Время Зенона Лигра, главного действующего
лица романа «Философский камень», нелегкое:
эпоха распада, «трансмутации материи». Мрачное
средневековье довлеет над личностью. Идеи гума
низма, которые он олицетворяет, слишком преж
девременны. В этом трагедия Зенона.
Во время своих путешествий, размышляя над
судьбами и культурами различных народов, Мар-
герит Юрсенар различает два типа коллективного
народного мышления: народы-мифотворцы и наро
ды вероисповедальные. К последним принадлежат
те многочисленные северные народы (фламандцы,
валлоны, бельгийцы), к которым относится она са
ма. Так, например, у мифотворцев, в отличие от
вероисповедальных народов, особенно в антично
сти, нет строгого противопоставления полов. Оно
пришло в эпоху христианства вместе с идеей гре-
16
ховности всякого нарушения оппозиции полов.
Так андрогины появляются на страницах книг Юр-
сенар, например юноша Антиной из «Воспомина
ний Адриана».
В «Северных архивах» подспудно тоже про
слеживается тема нарушения полярности между
мужским и женским началом; здесь и упоминание
о шевалье Д'Эоне и о шевалье де Туш, о рисунках
Леонардо да Винчи, о мужеподобном характере
ее бабки Ноэми и многие другие детали, которые,
безусловно, не ускользнут от внимания пытливого
читателя. Создается впечатление, что писательни
цу коробит отношение к отклонениям от общепри
нятой христианской нормы как к греху. Ей
хотелось бы, чтобы, как в античные времена, сти
хи Сапфо или мраморная статуя Гермафродита
воспринимались как ценности эстетические, вне
зависимости от категорий этических, чтобы к так
называемым «противоестественным» влечениям
относились как к чему-то естественному, входя
щему в круг известных явлений, издревле на
блюдаемых матерью-природой, той богиней Кали,
которая может быть и белой и черной, с равно
величавым спокойствием даря нам и жизнь, и
смерть, и прочие муки. Не следует роптать на
судьбу, а воспринимать все данное от природы
как рок, ананке.
Кстати, интересно вспомнить, что древние раз
личали две формы рока: ананке и мойру, противо
поставляя их друг другу. Для современной
французской литературы это различие существен
но. Так, в романе Жюльена Грина «Мойра» (1950)
17
2-1868
мы видим диаметрально противоположное юрсена-
ровскому понимание судьбы или рока. Мойра кара
ет юношу-богослова за пренебрежение великим
законом природы, повелевающим ему не проти
виться притяжению полов, невзирая на религиоз
ные запреты. Рок для Юрсенар находится в другой
ипостаси. Идея кары отвергается, остается спокой
ное и безропотное приятие того, что «на роду напи
сано» (ананке). Здесь сразу же придется сделать
оговорку. Рок, судьба (в том смысле, в котором она
употребляет античный архетип) предопределяет
жизненный путь далеко не каждого человека, а
лишь определенного типа людей, достигших в сво
ем развитии достаточного уровня накопления ду
ховной энергии. Тип человека предшествует его
рождению, он принадлежит роду. Аристократизм
Юрсенар выводит из понятий породы, рода, крови.
Но с кровью передаются не только добродетели и
доблестные качества души, пороки тела и плоти то
же передаются через кровь. От них нельзя отказы
ваться, и их нельзя отвергать, так же как нельзя
отвергать своих предков. Вот почему писательнице
чуждо чувство гордыни. Она не «кичится своим
происхождением», наоборот, смиренно принимает
все, что перешло к ней от них. В то же время ей
глубоко чужд «культ личности», свойственный
большинству французских писателей, над которым
она добродушно посмеивается в дружеской бесе
де. «Я, мне, мой, мои, мною...», — пародирует она
фразы некоторых из своих собратьев по перу. «Мы
все во всем, и не стоит об этом говорить!» Юрсенар
интересует ее сопричастность миру, и это для нее
18
главное. И когда к ней пришла всемирная слава,
она восприняла ее как должное и с еще большей
самоотдачей углубилась в историю своего рода.
Почести буквально сыплются на голову писа
тельницы как из рога изобилия. Это прежде всего
премия Фемина, которой был удостоен в 1 9 6 8 го
ду ее роман «Философский камень». Несмотря на
бурные политические события во Франции, роман
сразу обрел широкий круг читателей и был рас
продан мгновенно.
В марте 1971 года она становится членом
Бельгийской королевской академии. Но наиболь
шую славу приносит ей принятие 22 января 1981
года во Французскую академию в присутствии
президента Валери Жискар д'Эстена — событие
поистине историческое. Ведь эта почтенная акаде
мия еще ни разу не принимала в свой состав жен
щин. Для того чтобы свершилось избрание
Маргерит Юрсенар, в старом, закостенелом инс
титуте Французской академии пришлось произве
сти некий дворцовый переворот. Немалое
содействие оказал этому академик Ж а н д'Орме-
сон.
Наступает третий и последний период жизни
писательницы. Слава дает ей возможность путеше
ствовать, а страсть к путешествиям у нее от отца.
После смерти Грейс Фрик ( 1 9 7 9 г.) она много ез
дит, может быть, даже слишком много, учитывая
состояние ее здоровья и оставшиеся силы. Здесь
поездка в Италию, в Египет и осуществление дав
нишней мечты о поездке в Японию (1982 г.). Ведь в
1980 году она написала эссе о японском писателе
19
2*
Юкио Мисима, который своим творчеством и ак
том совершения харакири по древнейшему ритуа
лу сеппуку произвел на нее неизгладимое
впечатление. Надо сказать, что во всех путешест
виях ее неизменным спутником и помощником был
молодой американец Джерри Вильсон.
В 1984 году во время путешествия по Кении
