— Это в прошлом, к тому же весьма недолго.
— Степень неоспоримой прославленности, — сообщил он с видом врача, совершенно
точно установившего диагноз.
Некоторое время молчали. Холлис делала вид что просматривает несколько первых
страниц Таймс пока не появилась итальянская девушка и похожий на нее довольно
симпатичный темноволосый юноша. Завтрак они принесли на темного дерева подносах
с латунными ручками. Расставив приборы на низком кофейном солике, девушка и ее
спутник удалились. Взгляд Бигенда на какое-то время сосредоточился на движении
бедер уходящей девушки.
— Мне очень нравится полный английский завтрак. — сказал он.
— Требуха. Кровяная колбаса. Фасоль. Бекон. Вы были здесь до того, как они изобрели
это? — спросил он. — Вы должны были.
— Была, — призналась она, — Я была очень молодой.
— Даже тогда, — сказал он, — полный английский завтрак был гениальной вещью.
Он нарезал колбасу, которая выглядела как ливер, сваренный в желудке небольшого
животного, коалы например.
— Есть кое-что, с чем вы могли бы нам помоч, — сказал Бигенд загружая в рот кусок
колбасы.
— Нам.
Он дожевал, кивнул и проглотил еду.
— Мы же не просто рекламное агентство. Вы же знаете это. Мы трансформируем
восприятие брэндов, предсказываем тенденции, управляем производством,
реконструируем развивающиеся рынки и вообще мыслим и планируем стратегически.
— Что случилось с заказчиком, который заплатил нам за полные права на песню
«Одному трудно»?
Бигенд погрузил тонкую полоску тоста в жидкий желток поджаренного яйца примерно
наполовину, прожевал его, проглотил, вытер губы салфеткой и спросил — Вас что это
беспокоит?
— Это были большие деньги.
— Это Китай. — ответил он. — Автомобиль, для которого мы сделали рекламу, не
вышел на рынок. Не захотел.
— Почему?
— Проблемы с дизайном. Очень основательные. Правительство решило что это не тот
автомобиль, который Китай должен выводить на мировой рынок. По меньшей мере не
на фоне нескольких скандалов по поводу испорченных пищевых продуктов и прочей
всякой всячины.
— Он действительно был настолько плох?
— Безоговорочно плох. — Бигенд ловко управляясь вилкой перемещал запеченые бобы
на тост. — В конце концов им не нужна была ваша песня. — сказал он. — насколько
мы знаем ответственные за проект руководители до сих пор живы и здоровы. Для всех
заинтересованных сторон результат выглядит вполне оптимальным.
Он взялся за бекон. Она ела свои хлопья с фруктами и смотрела на него. Он ел быстро, методично подпитывая свой неутомимый многоцилиндровый метаболизм. Она никогда
не видела его усталым или выбитым из колеи разницей во времени после перелета. Он
похоже жил в своем собственном временном поясе.
Он закончил завтракать раньше ее, промокнув тарелку дочиста последней половинкой
треугольного, с золотистой корочкой Кабинетного тоста.
— Трансформация восприятия брэнда. — сообщил он.
— Да? — ее бровь поднялась.
— Истории. Потребители покупают не столько товары, сколько интересные истории.
— Это не новость. — сказала она, — Я и раньше слышала об этом. — Она глотнула
остывшего кофе.
— В какой-то момент эта идея становится самоисполняющимся пророчеством.
Дизайнеры придумывают персонажей с историями, для которых потом придумывают
товары. Стандартный подход. Похожие обобщенные процедуры в брэндинге
существуют для создания чего угодно. Новых товаров, новых компаний.
— И это работает?
— Еще как работает, — ответил он, — неоспоримый факт. Только есть нюанс. Как
только вы изобретаете новый способ делать что-нибудь, происходит смещение границ.
В другие места и точки пространства.
— В какие?
— В те, в которых вы оказались, — ответил он.
— Я нигде не оказалась.
Он улыбнулся. Зубы его, как обычно сверкали неестественной белизной.
— У вас бекон в зубах застрял, — сказала она, хотя никакого бекона там не было.
Прикрыв рот белой, льняной салфеткой, он попытался найти частички
несуществующего бекона. Затем опустил салфетку, показав зубы в широкой гримасе.
Она так же оскалилась в ответ. — Я думаю вы достали его. — сказала она с сомнением.
— А ваше предложение мне неинтересно.
— Вы представитель богемного сословия, — сказал он, складывая салфетку и
пристраивая ее на поднос, за своей тарелкой.
— О чем это вы?
— Вы вряд ли когда-нибудь держались за должность на работе. Вы фрилансер. И
всегда были фрилансером. Вы не аккумулируете ничего недвижимого.
— Нельзя сказать что я никогда не пыталась.
— Нет, — согласился он, — но даже когда вы пытались, вы вряд ли делали это от всего
сердца. Я сам такой.
— Хьюберт, вы самый богатый человек из всех, кого мне доводилось когда-нибудь
встречать. — Она знала что в буквальном смысле это не было правдой, но прочие ее
знакомые, которые могли бы быть более обеспеченными чем Бигэнд, были не в пример
значительно более скучными людьми. Он был самым проблематичным из всех богатых
людей, которых она знала.
— Это побочный эффект, — заметил он с осторожностью. — Один из побочных
эффектов моей фундаментальной незаинтерисованности в богатстве.
В действительности она конечно верила ему, по меньшей мере в этом утверждении.
Свою способность рисковать он эксплуатировал на полную катушку. И как раз из-за
этого, как она знала по собственному опыту, находиться рядом с ним было просто
небезопасно.
— Моя мать тоже была из богемы, — сказал он.
— Федра, — почему-то вспомнила Холлис.
— Я сделал ее старость настолько комфортабельной насколько это возможно. Для
представителей богемы это не характерно.
— Вы молодец.
— Рег соответствует образу успешного представителя богемы, вам не кажется?
— Я думаю так оно и есть.
— Он всегда над чем-то трудится Рег. Всегда. Всегда это что-то новое. — Он смотрел
на нее сквозь тяжелую серебрянную посуду. — А вы?
Она поняла что в этот вот момент он ее подловил. Глядя как-то прямо внутрь ее.
— Нет, — сказала она, потому что в самом деле больше и сказать было нечего.
— Вы должны быть чем-то заняты, — сказал он, — Самое интересное конечно в том, что неважно чем вы будете заняты. Что бы вы не делали, поскольку вы художник и
артист, принесет в мир новую, созданную вами вещь. Так же, как это произошло в
последний раз, помните? Вы написали книгу.
— Но вы обманывали меня, — ответила она, — Вы притворялись издателем журнала, и
я писала для него.
— Я почти и был издателем журнала. У меня же были сотрудники.
— Один человек!
— Два, — сказал он, — включая вас.
— Я не могу так работать, — сказала она, — я не хочу.
— В этот раз будет по-другому. Нынешний случай менее… рисковый.
— Хотите сказать что национальное агентство безопасности или кто-то там еще не
прослушивал ваш телефон и не читал вашу электронную почту?
— Но мы же знаем теперь, что они всех читали и прослушивали.- Он ослабил свой
бледно-золотистый галстук. — Тогда мы не знали.
— Вы знали, — сказала она, постараясь передать в интонации что указывает
персонально на Бигенда. — Вы догадывались. Или даже обнаружили.
— Кто-то, — ответил он, — разрабатывает нечто, что может служить доказательством
возможности передачи видения брэнда новым способом.
— Из ваших уст это звучит как похвала.
— Достаточно прямолинейно-провокационное использование негативного поля, —
сказал он, еще более одобрительно.
— Кто?
— Я не знаю, — ответил он. — Я не смог найти. Я чувствую что кто-то читает и
понимает мою схему игры. И возможно дополняет ее.
— Отправьте Памелу, — предложила она. — Памела разбирается во всем это. И кое в
чем еще. У вас есть как минимум небольшая армия людей, понимающих все это.
Должна быть.
— Так ведь в этом-то и проблема. Поскольку они «понимают все это», они не могут
увидеть границу. Они не хотят искать новое. Но хуже всего то, что они будут топтаться
прямо на том, что мы ищем и раздавят его своей посредственностью, которая у них
развита до навыков профессионала. — Он коснулся сложенной салфеткой своих губ, хотя на ее взгляд в этом не было никакой необходимости. — Мне нужен джокер. Мне
нужны вы.
Он откинулся в кресле и стал смотреть на Холлис в точности так же, как он
рассматривал аккуратную, удаляющуюся задницу девушки итальянки, только в данном
случае она знала что секс здесь совершенно ни при чем.
— Господи, — неожиданно произнесла она, одновременно желая стать очень очень
маленькой. Настолько маленькой чтобы завернуться в клубок пыли, венчающий
стимпанковый лифт, между наконечниками фильтров, цвета пробкового дерева.
