class="p">Он был малый с головою, лишь хозяин за порог,
А он щепою простою мог открыть любой замок.
Звался он Ермилой Темным, у него свой интерес,
У бояр дворец огромный, много разных там чудес.
Вот Ермошка землю роет, а вокруг бояр толпа,
Каждый втихомолку воет – не кончается земля.
« Для чего вам землю гробить?»– тут спросил Ермоха вдруг,
И боярин Сидор молвит: « Подскажи, коль знаешь, друг,
Глубока ль земля сырая? Пред царем ответ держу»
Тут Ермоха:
« Я то знаю…Только вам я не скажу…»
Сидор и про звезды задал свой вопрос: « сколь их всего?»
« Знаю то давно, по правде, это для меня легко!
А, давайте я дам точный за всех вас царю ответ..
По рукам, коль дело срочно! Говорите « да» иль «нет»?»
Думцы бороды чесали и затылки без волос,
Не ответят точно сами, слишком сложен был вопрос.
– Ладно, хлопца одевайте в барский фирменный кафтан,
Да, парик подзавивайте, чтоб казался с дальних стран…
Говори царю, что Дума шлет ему от всех поклон,
А тебя мы снарядили, чтобы знал ответ и он.
Во дворец идет Ермоха, весь напудренный до пят,
В огороде царь горохом кормит маленьких утят.
– Кто таков? – глядит он строго,– Что за новый удалец?
– Я, царь-батюшка, Ермоха..,– отвечает молодец.-
Дума шлет поклон Вам, батя, чрез меня и много лет,
И хотят, чтоб дал Вам, кстати, на вопроса три ответ.
Царь горохом подавился, но оправился потом,
Да прикушенным остался лишь язык с недвижным ртом.
– На вопрос на первый точный я ответ могу Вам дать,
Звезд на небе три мильона сорок тысяч двадцать пять.
Царь слегка пошевелился:
– А откуда ты узнал?
– Так я ночи две трудился, их все точно сосчитал..
А не верите– проверьте , посчитайте сами ночь
– Ладно, – царь тут оживился,– воду в ступе что толочь…
Отвечай вопрос про землю, как глубокая она?
Тут Ермоха вздох замедлил: « Очень, очень глубока!»
– А с чего ты взял, хитрюга?– царь как чайник вдруг вскипел…
Наш Ермоха от испуга даже чуточку вспотел…
– Я однажды провалился во пещере во дыру,
На том свете приземлился, только, думаю, пойду
Я обратно, добирался всю неделю я назад,
А как вышел – догадался, под землей кромешный ад…
Если глубоко дорыться туда прямо попадешь,
Лучше сверху жить сгодиться, веселей, пока живешь.
Понял я, земля , батяня, очень-очень глубока,
Проверяй, коль ты потянешь, только дурь для старика.
Царь прищурился с усмешкой:
– Что я думаю сейчас? Говори хитрец мне спешно,
Что за мысль залезла в глаз?
Наш Ермоха встрепенулся, видит царь уже не зол,
Говорит: «Да ты , наверно, думаешь , где взял камзол?
Да еще, наверно, парень этот вовсе не дурен,
Может, будет прем-министром у меня на службе он.
Хорошо мозги он пудрит, пусть всем пудрит напролет,
Ну, а я же каждым утром буду бегать в огород.»
Царь молчал, губу кусая, размышляя на ходу:
« Как бы с этим раздолбаем, не попасть бы мне в беду…».
Не могу конец сей сказки сделать я, друзья, таким,
Чтобы был премьер-министром этот хитрый гражданин.
Совесть мне не позволяет кукиш выдать для страны,
Там, где ложь страну спасает, там лишь лозунги видны.
В общем, царь, подумав крепко, Думу все же разогнал,
И Ермоху, выгнав плеткой, сам страною править стал.
Позабыл свою беспечность, дни и ночи напролет,
Стал служить стране, и плечи вдруг расправил весь народ.
Устремился к Богу, к Свету, к доброте, к большой любви,
И отпраздновал Победу над врагом своей земли.
А врагами были злоба, ложь, коварство, воровство…
Разметалось по сугробам это темное гнездо.
А весной растаял в поле старый почерневший снег,
И вдохнул для жизни новой чистый воздух человек.
Он в любви окинул взглядом свой народ, леса, поля,
Посадил цветы, и садом стала щедрая Земля.
Кто не верит, плохо дело, надо верить в добрый труд!
Мысль она ведь материальна, все по вере нам дают!
Жадный царь
Как все сказки эту также мы начнем с известных слов:
Жил-был царь, и был он старше сорока пяти годов.
Царь был тверд, не куролесил, взаем денег не давал,
Когда ел – бывал он весел, злился, если голодал.
И, сказать по правде, жаден был он с самых малых лет,
Всякий суп, будь он неладен, прятал от сестер в обед.
А как вырос, то повадки эти не искоренил,
Царь любил покушать сладко в стороне от всех один.
Сын подрос, его женил он , и послал его искать
Земли новые, и с ним же снарядил большую рать,
Да отправил восвояси, чтоб кормились далеко,
А невестку в своей власти было удержать легко.
Вот за завтрак он садится, и две корочки кладет,
Свою корку съест и смотрит той невестке прямо в рот.
А девица, всех стесняясь, корку съест и вся зарделась,
И уходит, улыбаясь, словно досыта наелась.
Потому как воспитанья королевского была,
Светское образованье ей дала ее страна.
Ну, а царь наш втихомолку сядет в комнате своей,
Дверь закроет на защелку, навернет кастрюлю щей,
А потом тарелку каши, птицу, рыбу, киселя,
Жизнь становится вмиг краше, запоет, всех веселя.
А невестка еле ходит и шевелится слегка,
Худоба, конечно, в моде, но без пищи все ж тоска!
Подурнела, ослабела, стала, словно жердь, худой,
А была когда-то в теле, был румянец молодой.
На письмо она решилась, написала все как есть,
«Папа, горе приключилось: вволю не дают поесть».
Батя был король известный, он стерпеть того не мог,
И к дочурке, своей песне, поскакал без задних ног.
Вот приехал гость ко свату: «Накрывай, брат, пышный стол,
Извини, я виноватый, что не ехал до сих пор!»
Царь себе : «Да век б не ехал…», трудно гостя не принять,
Для престижа и успеха стол велел он накрывать.
Не срамиться ж перед миром, опозорят ведь в тот час,
Ведь газеты вмиг кумира разнесут в клочки у нас.
Стол накрыт… «Чего так мало?»– король, хмурясь, говорит,
«У тебя ж всего навалом… А у нас ведь аппетит!»
Царь вздохнул, добавил утку, судака, икры, гуся,
Поворчав, зажарил грудку и, представьте, порося!
Все наелись, царь тихонько стал таскать к себе еду,
Чтобы ночью съесть привольно, чтоб у всех не на виду.
Был он «жрец» ночной давнишний, с детских лет таким он стал,
И еще никто с поличным его как-то не застал.
Но король-хитрец
