он согласно кивнул. – А теперь мы посмотрим, как ты моешь котелок.
– Это произвол! Мужской шовинизм! – возмутилась Женя.
– Не хочешь? – ласково улыбнулся верзила. – Не мой, золотко! Только я в грязном варить
не буду, и мыть его тоже не буду… Захочешь кушать, ты решишь эту проблему. Так ведь,
детка?
Мыть котелок Жене абсолютно не хотелось. Но верзила – человек слова. Сказал – не
будет, значит так тому, и быть… Готовить ей тоже не хотелось. Хотя… Женя победно
улыбнулась: он ведь вдвое больше. Значит, и кушать захочет вдвое быстрее. А тогда и
посмотрим, кто возьмется готовить!
Женя демонстративно отодвинула котелок двумя пальчиками.
– Веками мужчины пытались запереть женщину на кухне. Со мной такой номер не
пройдет.
– Прекрасно! – Игорь кивнул. Легко поднялся и, подхватив котелок, направился к
колодцу.
Женя с опаской проводила его взглядом. Сейчас вот зачерпнет водички и выльет ей за
ворот. С него станется! Нет. Передумал. Посуду мыть взялся… Что и требовалось доказать!…
На завтрак был сухой кусок хлеба. Женя подумала-подумала и сунула его в карман
джинсов. На черный день.
Игорь раскинул разноцветную гальку – дорогу смотрел. Ничего не сказал. Только
порылся в бездонном своем вещмешке и извлек небольшой брезентовый сверток, перетянутый
ремнями. Развернул на коленях. Женя с интересом присела рядышком. Железки какие-то,
пружины и нечто, напоминающее ружейный приклад.
– Что это?
– Арбалет, – охотно пояснил он. – Может сайгака какого подстрелю. Сухарей-то на пару
дней, не больше.
– А… мы что, здесь надолго?
–Солнце! Ты не рада моей компании?! – язвительная ухмылочка тронула его губы. –
Ничего, детка! Привыкнешь! Я вообще мужик, что надо! Тебе понравится! – он непередаваемо
подмигнул.
– Не сомневаюсь, – как можно суше ответила Женя. Ну вот! Еще один претендент на
честь и свободу! – Но мне нужно домой. Мама уже, небось, и ФСБ на ноги подняла…
– Ничего не выйдет, – руки Игоря проворно собирали из кучки деталей точеное хищное
тело оружия.
Женя против воли смотрела, как движутся эти руки. Загорелые, грубые, в тонких
полосках застарелых шрамов, со сбитыми костяшками пальцев… Шрамы… Странные. На
сухих жилистых запястьях. Женя коснулась пальцем теплой кожи…
– Аиньки, – отозвался он.
– Ты что, страдал суицидальными наклонностями?
– Вены резал? – уточнил он. Ну и ухмылочка! В дрожь кидает! Она у него такая… Сразу
становится неловко смотреть ему в глаза. Серые, бесстыжие, с издевочкой! А на носу –
веснушки. Плохо различимые под загаром.
Женя отодвинулась. Так. На всякий случай. С ним невозможно чувствовать себя
спокойно. Все время что-то тревожит. Как репей под задним карманом штанов…
– Ну и почему резал? Несчастная любовь? – поддела его Женя.
– Разве может любовь быть несчастной? – вкрадчиво поинтересовался он.
– Значит, ты это делал просто так, из удовольствия?
– Ну, зачем же для удовольствия, существуют другие пути, – Игорь протянул руку. Женя
съежилась. Он снял что-то с ее волос. Показал на ладони. Сухая веточка… – Я работал на
одного волшебника. Что такое магия на крови, знаешь?
– Конечно. Например, когда девственниц того, – Женя чиркнула себя по горлу ребром
ладони.
– Я похож на девственницу? – фыркнул он.
– Ну… не совсем, – замялась Женя. – Но ведь был же когда-то.
– Это было очень давно.
– Ой-ой-ой, какие мы, Бандерас рядом и не ночевал!
– Когда магу нужна была кровь, я резал себе вены, – просто продолжал Игорь. Арбалет
он уже собрал, и теперь его длинные пальцы нежно ласкали точеное тело убийственной
игрушки.
– Сколько тебе он за это платил? – поморщилась Женя.
– А он и не платил, – Игорь безмятежно пожал плечами. – Я был рабом. У меня на шее
был симпатичный такой ошейник. Чуть дернешься не туда, куда нужно – враз шею сломает…
– Рабом? – Женя поежилась. Рабом – это серьезно. Помнится, в школе по истории
проходили… – Ну и что с ним стало, с магом этим?
– А что с ним станется? Жив здоров. И еще лет пятьсот протянет не чихнувши. Маги, они
живучие, детка, – в ухмылочке Игоря, кривившей четко очерченные губы не было напряжения.
Язвительность, бесшабашность. Его забавляла Женина реакция.
– Он тебя… бил? – тихо спросила она.
– А как же! Меня да не бить, кто же выдержит?! Во! Смотри! – он лихо сдернул рубаху и
повернулся спиной. Загорелая кожа, обтянувшая внушительный рельеф мускулов, исчеркана
полосками шрамов.
– Да-а, – не нашлась что сказать Женя.
– Свести бы надо, – пошевелил лопатками Игорь. – Да все руки не доходят, – он сунул
рубаху в мешок, поиграл мышцами. – Все одно жарко будет. Хочешь подзагореть, а то бледная,
как упокойница?
– Нет, спасибо, – такие литые рельефные тела Женя раньше видела только в глянцевых
журналах. И стервец знал, что привлекателен! Знал! Женя тряхнула головой, дабы изгнать
грешные мысли.
Игорь вскинул мешок за спину, положил двуручник в ножнах себе на плечи, свесил на
него руки.
– Ну что, двинули, детка?
– Слушай, ну ты полегче, какая я тебе детка? – возмутилась Женя. Все же паршивцу
надлежит вбить немного почтения к себе. Хоть он и спаситель и все такое… А то ишь – сначала
котелок мыть заставляет, потом ему пятки чесать понадобится! Вот так они, мужики, на шею-то
и садятся! – Это кто из нас кому еще детка! – пробурчала она.
– Люблю строгих женщин, – верзила закатил глаза и поцокал языком. – Прикинь:
высокие ботфорты, кожаные трусики, топик на шнуровке и хлыстик в руках. Тебе бы пошло, а?
– Разумеется! В комплекте с шипастым ошейником для тебя! – Женя покровительственно
похлопала его ладонью по животу. И гордо вздернув нос, двинула по дороге.
– Язвочка моя, двенадцатиперстная, – нежно пропел он за спиной.
3.
К вечеру голодные и усталые Женя с Игорем вышли-таки к Перекрестку. В сумерках
поселка было не разглядеть. Но Игорь, ведомый чутьем и шестым чувством, изрядно
обострившимся от голода, безошибочно вывел Женю к постоялому двору. Грязь жирно чавкала
под ногами. Женя подумал, что цивилизация здесь не на высоте… Больше всего на свете ей
хотелось свернуться клубочком в мягком и теплом месте. А если спрятать у кого-нибудь под
мышками замерзшие лапки – это будет вершиной блаженства!
Женя налетела на Игоря, остановившегося перед входом в двухэтажное строение,
очертания которого терялись в сумраке. Лишь свет окон рассеивал сырую и вязкую мглу.
– Чего стоим, кого ждем? – осведомилась Женя, с трудом подавляя зубовный перестук.
– А, вот и ты, золотце! – мило улыбнулся Игорь. – А я уж понадеялся
