Затем перед путешественниками неслышно расступились десять рядов по десять телохранителей в парадных доспехах и с обнаженными мечами, готовыми к бою, и наконец, на небольшом возвышении, на троне из слоновой кости с подлокотниками в виде золотых львиных лап друзья увидели величайшего полководца Варда, Льва Пустыни, неистового фаррского владыку Зу‑Л‑Карнайна. И это оказалось для них потрясением, потому что никто и никогда, рассказывая о грозном воителе, не упоминал, что император еще совершенно молод.
Каэтана и ее спутники оказались лицом к лицу с молодым человеком, почти юношей. Он был худ, строен и светловолос. По‑детски пухлые губы, хищный нос и девичий румянец во всю щеку. Кожа его была покрыта легким пушком, свежа и еще не нуждалась в бритве. Трудно было поверить, что это и есть человек, изменивший ход истории и перекроивший карту Варда. Одет он был просто — любой телохранитель превосходил своего господина богатством одеяний и оружия. И это понравилось нашим путникам.
Император неожиданно открыто улыбнулся и пожаловался:
— Ужасно не люблю парадный шатер. Может, пройдем в мои личные покои?
Он кивнул Агатияру и, не дожидаясь согласия, спустился с трона и скрылся за тяжелым ковром, висевшим У него за спиной. Там оказался вход в другой, значительно меньший, но гораздо более уютный шатер. Здесь было много пушистых мягких шкур, золото своим блеском не раздражало глаза, а на низком столике очень кстати был накрыт ужин. Телохранители нехотя остались снаружи, всем своим видом давая понять, что не одобряют неосторожности и доверчивости императора. В личные покои следом за маленьким отрядом прошел только Агатияр.
— Рассаживайтесь. — Император движением подбородка указал на пышные подушки, разбросанные по полу. — Рассаживайтесь и угощайтесь. Мне не терпится услышать вашу историю от вас самих, но я не хочу быть негостеприимным хозяином. Да, сказать по правде, я и сам очень голоден.
Некоторое время за столом велась оживленная беседа. Альв рассказал несколько на удивление свежих анекдотов, и все дружно смеялись. По тихому повизгиванию справа Каэтана определила, что там сидит Эйя. Габия, значит, примостилась слева. Судя по взглядам, которые император бросал на близнецов, его тоже волновала эта загадка. Он пытался определить признак, по которому их можно различить, но Каэтана предпочитала оставаться в этом вопросе монополистом.
Наконец, насытившись, Зу‑Л‑Карнайн откинулся на подушки и сказал:
— А теперь я хочу задать вам много‑много вопросов. Насколько я понимаю, вам необходимо попасть в ал‑Ахкаф. Зачем?
Друзья переглянулись. Положение было не то чтобы скверное, но и не особо радостное. Император заметил их смущение и быстро проговорил:
— Не волнуйтесь. Я умею выслушивать и отказ, и правду, даже если она мне неприятна. Действительно, я жесток, но вовсе не настолько, как меня изображают недруги. Просто ненавижу ложь, предательство, да и власти у меня многовато. Так, во всяком случае, говорит Агатияр, хотя я с ним не согласен. Поэтому расскажите все, что считаете нужным и на что имеете право. — Он помедлил, но все же продолжил: — Уже довольно давно я побывал в самом сердце пустыни, в древнем храме Джоу Лахатала. И его вайделоты предсказали мне множество вещей. В том числе встречу с вами. Поскольку большая часть предсказаний уже сбылась, я в них верю. И знаю, что даже если бы захотел вам помешать, то не смог бы этого сделать. Так что чинить препятствий не стану. А вот вы можете оказать мне большую услугу.
— Какую, ваше величество? — спросил Ловалонга, называя Зу‑Л‑Карнайна на западный манер.
— Если бы я знал какую! — немедленно откликнулся император. — Вы же представляете, как вещают вайделоты, — они оставляют себе возможность для маневра. Их никогда не уличишь во лжи и не обвинишь в ошибке, у них есть отговорка на все случаи жизни: ты неправильно истолковал предсказание. А как его прикажете истолковать правильно?
— Не думаю, что будет хуже, если я скажу тебе, аита, зачем нам нужно попасть в ал‑Ахкаф. Мы должны встретиться с Тешубом, — промолвила Каэтана.
Император не казался удивленным:
— А я что‑то подобное и предполагал. В ал‑Ахкаф едут с немногими целями: продать награбленное самими, купить награбленное другими — это обычно. И редкого путника заносит посмотреть на храм Барахоя и поговорить с Тешубом. Я думаю, что не место такому мудрецу в разбойничьем гнезде вроде ал‑Ахкафа. Предполагаю, он бы и сам оттуда давно уехал, но ведь храм Барахоя с собой не заберешь. Так чем я могу помочь?
— Не знаю, — растерялась Каэтана. — Даже если твоя армия пропустит нас к ал‑Ахкафу, то нас не впустит в город его правитель.
— Я могу предложить Дахаку Давараспу помилование в обмен на Тешуба.
— Тешуб не уйдет из храма, о император, — вмешался в разговор Агатияр. — Более того, если Даварасп узнает, что ты интересуешься судьбой мудреца, он постарается выторговать у тебя нечто большее, чем просто помилование. А я всегда учил тебя: не доверяй поверженной змее, не оставляй ее за спиной. Дахак Даварасп — твой злейший враг. И он должен умереть.
— А нельзя ли как‑то пробраться в город ночью, в темноте? — подал голос альв.
— Нельзя, о странное существо, — ответил императop. — Если бы такой способ был, то я давно изыскал бы его, чтобы не губить людей во время штурма, но увы. Здесь нужна либо очень сильная магия, либо презренный предатель. Но ни того ни другого нет в моем распоряжении. А стены города охраняются днем и ночью так, что не только перебраться через них, но и сделать подкоп практически невозможно. — Он с детским любопытством осмотрел альва и, протянув руку к его руке, спросил: — Можно?
— Да, аита, — важно кивнул Воршуд. Зу‑Л‑Карнайн осторожно потрогал гладкий блестящий мех и заулыбался.
— Расскажи, кто ты, странное существо. Ты ведь не демон?
— Нет, я совсем не демон. Я близкий родич людей, только они в здешних краях об этом напрочь забыли. У нас на западе, в Аллаэлле, и мы, альвы, и гномы, и эльфы живем среди людей, и никто нас не боится и не сторонится. Да мало ли еще иного народа. Мы жили в этом мире еще до появления человека.
— Да, я слышал об этом не раз, — закивал император. Сейчас он больше всего напоминал школьника, которого увлекла интересная история.
— Есть еще всякий лесной люд — например, у каждого дерева есть своя дриада — лесная дева. Они заботливо растят леса. У нас их называют нимфами. Разных нимф очень много, о великий император…
— Зови меня просто Зу, странное… Прости, а как зовут тебя?
— Воршуд, император Зу. Тебе интересно?
— Очень, Воршуд, очень. Продолжай, пожалуйста. Хотя нет, подожди. Агатияр, пошли‑ка за Эйнкеем, и пусть объявит всем, что завтра на рассвете мы идем на приступ ал‑Ахкафа. А сегодня пусть спокойно отдыхают. Да прикажи распорядиться насчет вина для солдат.
Пока посланный бегал к военачальнику, пока Агатияр отдавал распоряжения от имени императора, Зу‑Л‑Карнайн и его гости с наслаждением потягивали вино и ели восхитительные восточные сладости. Хотя Бордонкай и пытался удержать себя в рамках приличия, но самая маленькая его порция сразу опустошала несколько блюд, так что вернувшийся Агатияр велел повторить сладкий стол и принести вина гораздо более прежнего. Когда слуги, неслышно расставив все на столике, удалились, Агатияр пододвинул Бордонкаю самый большой кувшин:
— Пей, воин. А то, похоже, наши кубки тебе как капля росы усталому льву.
— Большая тебе благодарность, — расплылся в улыбке великан, — а то жажда мучит, а напиться никак не могу.
— Почему? Неужели ты думаешь, что император пожалеет вина? — рассмеялся Агатияр, а за ним и остальные.
— Да нет, конечно. Император у тебя добрый и вообще свой парень. — Тут у Агатияра брови поползли вверх, но он промолчал. — Просто госпожа Каэтана не велит сразу выливать весь кувшин в глотку, а просит подождать, пока хозяева сами поймут, в чем закавыка, — то есть что я пью много, — простодушно объяснил Бордонкай.
Зу‑Л‑Карнайн слушал его с нескрываемым восторгом.
— Пей, пожалуйста, — сказал он и опять обернулся к альву: — Мне ведь действительно интересно, Воршуд. В наших краях существ, подобных вашему лесному народу, не сыскать. Да и лесов, как видишь, нет. Я лес увидел впервые года два тому назад. Так что ничего о вас, кроме глупых, как выясняется, россказней, и не слышал. Расскажи про нимф.
— С удовольствием, — ответил польщенный таким вниманием Воршуд. — Видов нимф много, и у каждой есть свое занятие. Например, в озерах и болотах водятся лимнады.
— Ну, положим, там не только лимнады водятся, — вставил Джангарай.
— Я же о нимфах, — вспыхнул альв. — Конечно, он прав, — обратился Воршуд к императору, — в озерах и болотах всякой нечисти и раньше было много, а сейчас развелось и того больше. Но лесной народ к нечисти не относится, он всегда был тихим, мирным и кротким. А нимф на свете очень много — в горах, к примеру, водятся орестиады, альсеиды — в рощах.
