все же сумела меня зацепить своими конечностями, которые украшали острые костяные серпы–лезвия. Если бы я не упал, думаю, меня бы просто расчленило, а так отделался глубокими порезами, которые внезапно вспыхнули острой болью. Но сейчас мне было не до этого. На моих глазах вызванные бойцы разобрались с врагами.
Гномов просто смели. Достаточно было Китаны и Эльзы, чтобы превратить их в окровавленные и перемороженные куски мяса.
Стрекоза быстро слилась после слитной атаки мантикоры и ворона, и даже вызванный противником какой-то здоровенный пернатый — этакая смесь птеродактиля с аистом — ничего не смог поделать против моих летунов.
На земле мой натиск тоже принес успех. Вызванный Оболенским вепрь и шагающее дерево повторили судьбу гномов.
Но надо отдать моему противнику должное. Защищался он отчаянно. Похоже, вызвал все, на что был способен. В результате настоящей групповой мясорубки, звезда Оболенского упала. И дело завершил Призрак смерти, который волей судеб остался единственным бойцом на поле боя.
Но Викентий был уже выжат… в глазах его плескалась бессильная злость. Призрак уже занес косу, но враг успел прожечь меня взглядом.
— И ты не хочешь узнать, в кого вселилась мои помощницы? — злорадно поинтересовался Викентий, не сводя с меня взгляд.
— Хочу! — вырвалось у меня, и я жестом остановил Призрака
— Что ж, — Викентий вдруг улыбнулся, — так знай же. Кира — это….
После его слов я замер. Но все же нашел в себе силы дать знак бойцу, и голова темного мага покатилась по земле, срубленная его косой. А то, что я узнал в последний момент, честно говоря, произвело на меня тягостное впечатление… вот о ком никогда бы не подумал. Ладно, Палесская, но Мария. М-да…
Однако эти мысли пронеслись в голове практически мгновенно. Пространство вокруг меня задрожало, и в следующий миг я очутился в том зале, откуда входил в портал. Передо мной вновь возникла призрачная женская фигура.
«Поздравляем, соискатель, — вновь раздался в голове голос, — прими заслуженную награду! Сила придет!»
Честно говоря, после этих слов я почувствовал, что сознание куда-то уходит. Вновь вернулась боль, которая на какое-то время ушла, и сейчас она стала сильнее. Я было хотел сообщить об этом призрачной собеседнице, но не успел. Все пространство вокруг меня вспыхнуло ослепительным белым светом. Я невольно зажмурился и почувствовал, как все тело охватил нестерпимый жар. Здесь я уже заорал что есть сил, но, похоже, крик мой никто не услышал. А затем пришла спасительная темнота, унося с собой боль.
* * *
Рылеев печально смотрел на вернувшихся с поисков офицеров — командиров отрядов, на которые он разделил экспедицию. Сейчас они находились в центре лагеря. Военного руководителя окружили взволнованные участники экспедиции, которые собрались за спинами офицеров.
В принципе, он особо и не надеялся кого-то найти. До этого он имел короткую беседу с Заславским. Тот вместе со своими коллегами-учеными настаивал на продолжении исследований, несмотря на два загадочных исчезновения. А вот сам Рылеев в этом сильно сомневался. В конце концов, отвечать за последствия предстояло в основном ему…
— Все! — наконец принял он решение, и громко повторил: — Мы возвращаемся!
— Но так нельзя! — раздались возмущенные крики из толпы студентов, тоже присутствующих здесь, но Рылеев не обратил на это внимания. Как не обращал его и на полных праведного негодования ученых.
Он уже собирался отдать более конкретный приказ вопросительно смотревшим на него офицерам, как внезапно перед одной из палаток вспыхнуло овальное окно слепящего белого света, из которого вывалился человек.
И Рылеев не поверил своим глазам. На том месте, где она стояла, появился… князь Черногряжский собственной персоной. Бледный, покачивающийся, без теплой одежды, но живой и по виду здоровый.
В следующий миг к нему бросились все его однокурсники, и тот попал в их крепкие объятия. На него сразу накинули куртку и шапку…
— Разговор будет вечером в палатке, — коротко сообщил Рылеев подскочившему к нему радостному Заславскому.
— Но теперь-то экспедицию прерывать нельзя! — выпалил тот. — он жив! И надо все выяснить как…
Рылеев строго посмотрел на географа и неопределенно пожав плечами направился к столь чудесным образом появившемуся князю. Что ж, по крайней мере, хоть один пропавший нашелся. Но его так же как и константина срегеевича мучил вопрос — «как?».
Павел тем временем уже выбрался из объятий друзей.
Рылеев и Черногряжский некоторое время молча смотрели на друга.
— Как вы себя чувствуете, князь? — Военный первым нарушил молчание.
— Он в порядке! — радостно заявила эльфийка которая буквально вцепилась в скромно улыбающегося Черногряжского. — Но мне его сначала надо как следует осмотреть!
— Что ж, — хмыкнул Рылеев, — как придете в себя, жду в моей палатке. Сами понимаете, князь, у меня очень много вопросов!
— И у меня! — воскликнул стоящий рядом Заславский. — Где вы были? Как спаслись? Почему…
— Константин Сергеевич, — строго посмотрел на него Рылеев, — дайте человеку прийти в себя. Посмотрите на него. Он словно с того света вернулся. Вечером все узнаете. И у нас, кстати, еще один человек потерялся… Вам неизвестно ничего о князе Оболенском?
— А должно быть что-то известно? — Черногряжский с удивлением уставился на военного руководителя, — Что с ним?
— Он тоже пропал, — коротко ответил Рылеев.
Черногряжский только развел руками, и после этого его утащила эльфийка, а за ней ушли все остальные студенты, радостно обсуждая спасение своего собрата. Рылеев же вздохнул и, покачав головой, отправился в свою палатку, не обращая внимания на преследующего его Заславского.
Глава двадцать седьмая
«Возвращение»
Честно признаюсь, после того как меня выбросило в лагере, чувствовал я себя паршиво. И даже не потому, что вначале все тело ломило от вливавшейся в меня в том самом особняке, в Аномалии, магической силы. Последствия этого быстро сняла моя эльфийка, которая, после того как мы вернулись в мою палатку никого ко мне не подпускала, даже запрещала вопросы задавать. Скромная остроухая девушка превратилась в настоящего телохранителя. Я чувствовал себя здоровым. Здоровым физически… но морально….
Еле удержался, чтобы не отпихнуть от себя взволнованную и радостную Марию. Видимо, ее актерские способности явно превосходили мои. Понятно, что она слегка растерялась и обиженно посмотрела на меня. Да, наверное, неправильно все это, но я еще не отошел от последних слов Викентия.
Как же не хотелось верить, но я чувствовал, что он сказал
