— Смотри, мужик, в твоем доме сатана завелся. Сживет он тебя со свету, коль не выгонишь.
— Ой, не говори, милая, — отвечает мужик, — уже которую ночь не сплю, не дает мне нечистая сила покоя. Я бы все добро отдал, когда бы кто помог мне в этом горе.
— Смотри, мужик, от слов своих не отступайся, а горю твоему помочь можно. Я смогу сатану из дома выгнать.
— Милая, бери у меня все, только помоги с сатаной справиться.
Заставила цыганка всех на колени стать, мужика поставила печку растапливать, а сама принялась книжку свою колдовскую читать. Как растопилась печь, так пошел по дому стон от цыганского зелья.
— Слышите, люди, как сатана стонет да охает? Слышишь, мужик, это он грозится тебя из дома выгнать, а избу твою и двор прахом пустить.
— Слышу, слышу, — со слезами на глазах испуганно отвечает мужик.
— Молись богу! Да не бойся! Знаешь, почему он теперь стонет? Он теперь стонет оттого, что я стала его выгонять. А ну–ка ложитесь, мужики, падайте ниц, пока я буду с сатаной справляться.
Упали все на колени, лбом об пол ударили, а двое цыган выбрались потихонечку в сени, открыли сундук и все деньги у мужика утащили.
— Сейчас я буду крестить сатану, на печке кресты ставить!
Залезла цыганка на печку, отковыряла ножичком замазанное в печке «живое серебро», прочистила все аккуратненько — сразу стон и прекратился. Сошла цыганка с печи да крикнула мужику:
— Вставай, мужик, все вставайте да за меня богу молитесь. И знайте, что в моей книжке есть все средства, как с нечистой силой бороться — и с чертом и с дьяволом. Молите бога, что сатана не выжил вас, а то бы все вы поумирали да пропали со своими семействами. А если думаете, что я вас обманула, так смотрите — остаюсь я с вами ночь переночевать. И если хоть один раз сатана вздохнет или охнет, то можете голову мне рубить.
Осталась цыганка ночевать. Крепко спал мужик со своей семьей в эту ночь. Никто его больше не тревожил. Словно и не было никакого сатаны. Вот наутро цыганка мужику и говорит:
— Видишь, мужик, я свое слово выполнила. Так и ты от своего не отступайся. Ты уж заплати мне.
— Говори, цыганка, свою цену, все отдам, что ты попросишь.
Недорого взяла цыганка. Погрузил мужик на ее телегу коврижку хлеба, говяжью лопатку, сала кусок, фунт соли, меру крупы — вот и вся плата. Поблагодарила цыганка мужика и сказала:
— А за сатану, мужик, не беспокойся, больше он в твоем доме не появится. Я ему надолго дорогу отвадила.
Сказала так цыганка и отправилась в свой табор. А мужик, почуяв наконец, что все сошло благополучно, что нет больше в доме нечистой силы, что все успокоилось, решил выпить на радостях. Подошел он к сундуку, чтобы денег на водку взять, открывает его ключом, глядь — денег нету.
— Где деньги наши? — спрашивает мужик у жены. — Сундук заперт, а денег как не бывало. Неужто это сатана проклятый, убегая из дому, деньги наши захватил? Да пусть он сгорит с нашими деньгами! Был бы покой в доме да была бы семья жива–здорова!
106. Цыган в господском доме
[106]
Жил цыган — парень молодой и красивый. Был он известным на всю округу плясуном да пением своим славился. Как–то раз получает он письмо, где одна неизвестная дама изъявляет желание познакомиться с ним.
«А одета я вот так, вот так и вот так», — написано в письме было.
Ладно. Приоделся цыган как следует и пошел на встречу.
— Это вы будете Анечка?
— Я.
— Очень приятно. Я — такой–то, рассякой–то.
Дама была очень привлекательной и понравилась цыгану. Да и цыган был хоть куда — красавец писаный. Короче говоря, дает дама цыгану визитную карточку и приглашает на свой день рождения. А надо сказать, что, покуда они говорили да любезничали, цыган угощал даму апельсинчиками да лимонадом. Очень нравились ей эти угощения.
И вот наступил день рождения. Надел цыган свой самый лучший костюм, светлый такой, сиреневый. В туфли обулся лаковые — чистенько. На руку колечко надел с бриллиантиком, папкино. Так и отправился. А тут, как на грех, захотелось цыгану покушать. Забежал он в закусочную и взял пару котлет без гарнира. В эту минуту часы пробили. Глядит цыган — батюшки мои! — времени–то нет. Кое–как завернул котлеты, в карман их положил да скорее на извозчика.
Открывает горничная дверь и впускает цыгана. Глядит парень, а народу в доме человек пятьдесят, не меньше. Рождение справляют. И среди всех — Анечка. Красавица. Глаза черные, как у цыганки, ресница до половины щеки — хоть верхом садись да поезжай.
— Ой, приехал!
— Приехал, — говорит цыган, — я словом не торгую.
Раздели парня, к зеркалу подвели. Гребеночки, щеточки. Прихорошился цыган. Вот стоят они в прихожей. Цыган и говорит:
— Анечка, хорошая моя, уж так я торопился, что ничего не успел тебе купить. Ну так я попозже, не обижайся на меня, — а сам все время руку в кармане держит, где у него котлеты лежат.
— А что у тебя в кармане? — улыбается Анечка. — Ты, наверное, принес мои любимые апельсинчики? — и сует руку цыгану в карман.
— Что ты, Анечка, не надо, — засмущался тот, — я тебе в другой раз что–нибудь хорошее принесу.
— А почему же ты руку там держишь? — опять спрашивает Анечка, а сама все дальше руку в карман просовывает. А котлеты в кармане — жирные, теплые.
— Ой, — кричит, — что это такое?! Пришлось цыгану сознаться...
Пошли они в зал, а там стол огромный, и еды всякой на нем полно У стола все такие разодетые сидят: женщины все в золоте да драгоценностях и мужчины важные. У цыгана аж волосы поднялись. Что его колечко! Кабы огонь сильный горел, то хоть бы игра была в бриллиантике. А так ничего.
Ладно. Сел цыган за стол. Ну что его учить, как за столом держаться?! Похватал он все руками да на куски порвал. Глядит по сторонам и видит, что все па него смотрят. Понял тут, что не так все делает, как надо. Погрустнел парень, а есть сильнее прежнего хочется. Подходит Анечка:
— Ну что тебе положить?
— Что ты, хорошая моя, не хочу я ничего.
— А как же котлеты?
Совсем смутился цыган, почернел, еще немного и сквозь землю провалится. Слава богу, попросили его тут спеть да сплясать. Известное дело, цыгане на пение и пляску большие мастера. Вот одна дама подходит и просит:
— Не споете ли вы нам что–нибудь, а то скучно?! А тут и Анечка подхватила:
— Ну спойте, сделайте мне подарок.
Тут как запел цыган, как закатил! Все аж с ума посходили.
— Ну еще, еще!
— А кто из вас играть умеет? Нашли человека.
— Цыганочку умеешь?
— Попробую.
Заплясал цыган, да сразу остановился.
— Нет, так не пойдет, на ковре–то не слышно будет.
— Прочь ковер! — закричали все.
Скатали ковер в трубку и поставили к стене. Как прошел цыган кружочек, а потом чечетки, двойные, тройные. Как ошалели все!
Расходиться стали гости, начали цыгану адреса свои раздавать, чтобы заходил. А ему ни до чего дела нет, есть хочет — умирает. Пришел голодным, а после песен да танцев и того хуже стало. Всем веселье, а ему голодно.
— Ну покушай хоть чего–нибудь, — умоляет его Анечка, — гости–то ушли, папа с мамой отдыхают, ешь–пей, что пожелаешь.
И вправду, еды осталось полным–полно, вин — море разливанное.
А у цыгана стеснение все не проходит.
— Не хочу да не хочу, — вот весь его сказ. А голод все грызет. Тогда он придумал.
— Анечка, — говорит, — все сделаю для тебя, что захочешь. Заставь меня на голове стоять — целый день стоять буду. Сделай и ты для меня одолжение.
— А что ты хочешь?
— Знаешь, что я заметил? Стоит тебе закрыть глаза, как ты сразу на мою сестру похожей становишься, копия вылитая — она.
— Ну так что?
— Так вот, ты закрой глаза и, пока не скажу, не открывай. Хочу я на это чудо еще раз поглядеть.
Закрыла Анечка глаза:
— Ну ты скажешь, когда открыть?
