которая в организме возложена на общность.
— Допустим.
— Но если клетка настолько разносторонняя, что является самодостаточной? Если она настолько отличается от всех клеток в организме?
— Очевидный вариант — уничтожение со стороны организма.
— Да. Но вот клетка может маскировать свою уникальность. Давление со стороны других клеток — а она обязательно находится в тех или иных органах — ограничивает возможности клетки. Всё в природе идёт по пути наименьшего сопротивления, и вопрос с нашей клеткой не исключение — ей проще либо изолироваться от других клеток вокруг, продолжая каким-нибудь хитрым образом получать блага, либо покинуть организм, ведь она самодостаточна.
— Либо поднять бунт и изменить всё вокруг.
— Именно, — кивнул я. — Тёмный Лорд — клетка-бунтарь. Дамблдор — клетка-приспособленец. Фламель — клетка-самоизоляционист. Я не хочу быть бунтарём — можно и надорваться, разрушая всё и строя новое, а там весь организм обратит на тебя внимание и задавит. Просто из принципа. Любой ценой. И чем дальше ты будешь продвигаться по этому пути, тем сильнее будет давление.
— Звучит занятно, — улыбнулся Сметвик. — Люблю подобные мысленные экзерсисы. А Дамблдор? Просто, с Фламелем и самоизоляцией всё предельно просто — все знают, что он где-то есть, но ни где конкретно, ни даже как он выглядит, и контакта нет, а значит нет и влияния, делай что хочешь.
— Ну, о покойниках либо хорошо, либо никак, — пожал я плечами, краем глаза заметив очередного целителя в лаймовой мантии, что мельком проскочил в дальней части холла госпиталя. — Но он — типичный приспособленец. Он немножко тут, немножко там. Видя неизбежность всё более плотного контакта с маггловским миром, он занял всегда существовавшую сторону тех, кто в той или иной форме за контакт — пусть просто уважение магглов, или приятие магглорождённых, или любая другая форма. При этом он и «существует», ведь есть оппозиция, а значит всегда есть чем заняться, но при этом и не обязательно принимать радикальные активные меры, лично участвовать.
— Почему, интересно?
— А победы над идеей чистоты крови никогда не будет. Идею нельзя победить. Нельзя затереть её в умах людей. Можно заставить их забыть о ней и не вспоминать на протяжении поколений, да, но рано или поздно кто-нибудь всё равно подумает: «А ведь у меня куча предков за спиной, почему это выскочка в первом поколении лучше меня?». Каждый человек хочет быть лучше, а идеальным показателем качества является сравнение с другими. Идеальным в плане простоты, а не достоверности.
— О, я понял суть этой логики, — улыбнулся Сметвик, попытавшись устроиться в кресле поудобнее, но не удалось. — Далеко не каждый обладает возможностями, талантами и банальным желанием трудиться, чтобы превосходство над другими было реальным, фактическим, которое можно пощупать, потрогать или показать.
— Именно. И тогда в голову людей приходят мысли о том, что превосходство нужно придумать. Но придумать такое, чтобы оно вроде бы и было, при этом очевидное, но и по фактам чтобы нельзя было ничего толком сравнить. Отсюда и берутся идеи о подобном вот превосходстве чистоты крови, или какой-то расы, или ещё что-то. Как подобные мысли не искореняй, а люди всё равно будут к ним приходить по той или иной причине. Думаю, Дамблдор это прекрасно понимает, и потому не искоренял идею, хотя уверен, что он мог.
— Это его бессмертный враг.
— Причём не личный. Уверен, ему самому плевать на все эти идеи. Знамя можно нести, когда есть куда его нести. А если этот дракон вдруг окажется повергнут, то пропадёт и смысл всей движухи. Потому я и говорю, что он — приспособленец. Обладая возможностями послать весь мир к Мордреду, он предпочёл найти правильную для себя волну, удовлетворяющую его морали и его видению, оседлал и всегда был на гребне. Как итог — он мог делать, что угодно, иногда подталкивая людей к тем или иным решениям. Он и жизнью своей наслаждался, я уверен, и был всегда актуален для общества.
— А почему ты, Гектор, считаешь, что он не хотел изменить мир?
— Могущественный и явно один из умнейших, всё время хотел, хотел, хотел, да ничего не выхотел? Серьёзно? Хотел бы — сделал бы. А десяток законов через Визенгамот, которые сместили бы уменьшили превосходство чистокровных над магглорождёнными в сторону баланса — не то, что радикально меняет мир. Так что я уверен в своих мыслях, хотя и могу быть неправым.
— А кто тогда вы? — Сметвику было очевидно интересно именно это в ходе всех разговоров.
— Как я и говорил, путь бунтаря, желание перестроить мир под себя — не моё. Как говорил всё тот же мой знакомый: «Если тебе что-то нравится, будь уверен, что на планете как минимум половине людей это не нравится». В этой истории я бы всю жизнь ломал мир об колено, и никогда не сломал бы полностью. В итоге меня либо прибили бы, либо я просто помер сам, а мир в итоге бы так и не изменился — посмотрели бы на мой труп, почесали голову, и всё равно всё сделали по-своему, сломав то, что строил я. Тем более, с такими стремлениями лучше не обзаводиться… никем. А я уже так не могу, сами понимаете.
— Понимаю, — кивнул Сметвик. — Но и на изоляциониста ты не похож.
— Была мысль как-то, что надо на всё плюнуть, построить какую-нибудь крепость на Луне, и смотреть на возню внизу. Но это тоже перебор, дикая крайность. Не для меня. Мне по нраву оставаться в обществе. А потому, я тоже приспособленец. Но в отличие от Дамблдора, выбравшего сторону, я бы предпочёл остаться в нейтралитете. Касательно любого вопроса. А если кто-то решит, что я слишком хорош для нейтралитета — земля им пухом.
— Мне начинает казаться, что я понимаю твой выбор специальности.
— Как я и говорил, целительство для меня не только интерес, не только то, что у меня неплохо будет получаться, но и гарантированная обеспеченность минимального уровня. Плюс то, что целителей обычно не трогают. Разумеется, кроме экстренных ситуаций, когда вопрос жизни и смерти, и всякое подобное. Но на этот случай мне будет чем ответить.
— И целители не бьют первыми, Гектор, — с наставительным тоном в голосе подметил Сметвик, кивнув. — И это одна из причин, почему обычно нас не трогают. Есть ряд и других… Ладно, смена почти закончилась. Скажи, ученик, как тебе сегодняшнее дежурство?
— Часто ли можно на дежурстве «улететь» в «горячую точку»?
— Вообще, такое случается нечасто. Как пример, — Сметвик задумался. — Любая природная катастрофа, или техногенная. Да-да, не удивляйся. Бывает, что волшебникам приходится либо вынужденно участвовать, когда катастрофа касается наших земель или людей… Или те, кто проживают в таких местах запрашивают помощь через министерство — так дешевле. Либо даже по просьбам маггловского правительства. Кому надо, те знают степень плотности сотрудничества магических и маггловских правительств.
— А вот как сегодня, чтобы во время боя?
— Редко. Затяжные
