Поселягин В.Г. - Командир Красной Армии.

- Оставьте нас, - тихо попросил лежавший на брезенте командир. Было видно, как окружавшие его люди уважают раненого. Мгновенно, как будто по приказу люди сделали несколько шагов назад, только военврач продолжал суетиться у тела раненого.

- Кто вы? - последовал тихий вопрос.

- Капитан Омельченко, прибыл сюда по приказу наркома товарища Берии, чтобы передать личное письмо от товарища Сталина.

- Прочтите, - тихо попросил раненый и судорожно закашлялся кровью. Военврач помог Фролову перевернуться на бок и откашляться, после чего вернул его в прежнее положение.

Капитан не теряя время, быстро вскрыл запечатанный конверт и прочел сообщение.

- Вот как, а я готовился к побегу. Даже документы и форму.. кха… кха… подобрал… Дай!

Капитан вложил в слабую руку лист бумаги. Пачкая белый лист окровавленными пальцами, раненый сжал их, крепко держа послание.

Тело раненого все чаще и чаще скручивала судорога кашля. Было видно, как быстро он терял силы.

- Планшет… открой.

Капитан наклонился и открыл лежавший рядом с раненым планшет, предварительно убрав с него кобуру.

- Тетрадка… там моя биография. Запечатай ее, не открывая. Отдашь лично Сталину… Лично… Он все поймет… кха.

Тело раненого снова скрутила сильная судорога кашля.

- Что имеем не храним, а потерявши горько плачем, - слабо усмехнулся раненый. - Капитан, личная просьба Сталину… Кха-кха…

- Слушаю, - ближе склонился капитан.

- В дивизионе есть моряк… Мишин, позаботьтесь о нем и о его семье… родственники… жаль поздно понял, - раненый слабел, это было видно по длительным паузам, что он делал.

- Старший после меня остаётся майор Филатов. На дивизионе Майоров… - видимо в эти слова раненый вложил все силы, потому что откинулся назад и потерял сознание.

Приложив пальцы к шее, пачкая ее кровью, Крапивин тихо сказал:

- Все, сердце остановилось.

14 июля. 15 часов 23 минуты. Москва. Кремль. Кабинет Сталина.

Сталин стоял у окна и дымил трубкой, выпуская дым в открытую форточку. На столе за его спиной лежала открытая простая ученическая тетрадь, рядом вскрытый плотный пакет со штампами ‘совершенно секретно’ и рапорт от капитана Омельченко. Сталину было грустно, и немного обидно. Случайности на войне обычное дело, но чтобы так, когда уже практически все было решено, все насмарку… Это было очень обидно.

Заметив, что трубка погасла, Сталин очнулся и, подойдя пепельнице, выбил ее. Взяв из шкафа любимые папиросы, Сталин стал набивать трубку, не сводя взгляда с тетради.

- Победа девятого мая сорок пятого? Союзники? Перестройка говоришь? Кукурузник? Развал Союза? - как заведённый говорил хозяин кабинета. - Я вам устрою… ПЕРЕСТРОЙКУ!