Леопольда II *. Берта и Габриель показываются на
прогулках в воздушных белых туалетах с шарфа
ми и развевающимися на ветру юбками, придер
живая рукой большие соломенные шляпы. Сестры
любят одеваться одинаково, отличаясь только цве
том пояса и камнем в пряжке, кольце или броши.
Именно в квартире на Российской улице Берта
умрет 22 октября 1 8 9 9 года, через четыре дня за
ней последует Габриель. Им было соответственно
тридцать восемь и тридцать три года.
За исключением двух-трех малозначащих за
мечаний, о которых будет упомянуто в надлежа
щем месте, Мишель никогда ничего не
рассказывал мне об этой тягостной неделе. В
«Воспоминаниях» моего сводного брата, опубли
кованных после его смерти в «Тетрадях», кото
рые его сыновья издавали в течение нескольких
месяцев и которые предназначались для семьи и
близких друзей, можно прочесть, что Берта и
Габриель скончались от последствий «легкой хи
рургической операции». Неясно, знал ли Ми
шель, а тем более одобрял ли то, что теперь
кажется поступком опрометчивым, или же он
364
вдруг столкнулся с непоправимым. Сезон давно
закрылся, возможно, они так задержались в Ос
тенде из-за любви Мишеля к осенним штормам.
Так что смерть обеих сестер произошла, когда
над бурным морем свистели пронзительные вет
ры. Разумеется, они «знали всех» на этом мод
ном курорте, но, в сущности, друзей у них не
было. Только баронесса В., любившая задержи
ваться на своей вилле в дюнах после закрытия
сезона, присутствовала при кончине сестер. Мне
хочется верить, что она, как умела, помогла рас
терявшемуся Мишелю, позже она пыталась уст
роить его жизнь, познакомив его с Фернандой
де К. де М., ставшей моей матерью.
Я представляю, как Мишель метался между
двумя комнатами, где агонизировали Берта и
Габриель, лишенные после стольких лет, прове
денных вместе, д а ж е слабого утешения — воз
можности ухаживать друг за другом. Жена
некоего доктора Хирша, виновника несчастья,
как будто исполняла обязанности медсестры,
может быть, для того чтобы скрыть следы ошиб
ки или небрежности со стороны врача, может
быть, соблазнившись барышами, которые могли
бы принести бдения у изголовья умирающих.
Кажется, исчезли какие-то ценности, несомнен
но, кольца или серьги, оставленные на туалет
ных столиках.
«Твоя мать не получила того лечения, в кото
ром нуждалась женщина в ее состоянии», —
много лет спустя я слышала, как Мишель гово
рил это сыну, осудив тем самым доктора и гос-
365
пожу Хирш, но очевидно и то, что Мишель, ви
димо, не обратился к другим врачам. П о з ж е он
порицал сына за то, что в эти скорбные дни тот
проводил время у игральных автоматов на пло
тине и посещал тиры и аттракционы на ярмарке.
Подобные упреки означали, что отец совершен
но не понимал, как может выражаться тоска у
четырнадцатилетнего мальчика. Мишель, без со
мнения, достаточно мучился сам, чтобы не зани
маться страданиями сына.
Что касается слуг, то их роль во время драмы
неясна. Возможно, они скрылись, прихватив сто
ловое серебро или шелковые платья хозяек. Ка
кое-то молчание и полнейший беспорядок
сопровождают смерть обеих сестер. Меблирован
ная комната, которую Мишель снимал на год, на
ходилась, вероятно, в одном из тех домов, где на
лето поселялись богатые иностранцы. В эти октябрь
ские дни дом, должно быть, был почти пуст, но уп
равляющий или владелец, безусловно, боялись
слухов о болезни и смерти, которые могли обес
покоить последних клиентов. Даже в мертвый се
зон на водах или морских курортах умирают за
кулисами.
Надеюсь, перед самым концом Габриель не уз
нала, что сестра у ж е умерла. Теперь Мишелю
предстояло заняться только одной умирающей. В
последние часы молодая женщина попросила ре
лигиозного утешения. Приходские кюре и вика
рий, к которым отправился Мишель в поисках
священника, отказались двинуться с места. Было
известно, что Габриель разведена, и этого, безус-
366
ловно, достаточно, чтобы объяснить подобную су
ровость в эпоху, когда непримиримость церковни
ков была куда сильнее, чем в наши дни. Мишель
так и не смог простить двум священникам их вар
варский отказ.
Он рассказал мне также (это третья и послед
няя деталь, которую я от него узнала), что барон
де Л., приехавший сам, чтобы сопровождать тело
Габриель в Феес, казалось, больше всего был оза
бочен неожиданными расходами: для человека,
вечно стесненного в деньгах, в этом не было ни
чего удивительного. Берту похоронили в семей
ном склепе в Байёле. По случайности до меня
дошли обе открытки «На молитвенную память» *,
отпечатанные фабрикантом с площади Сен-Сюль-
пис *. О смерти Берты, украшенная «Mater
Dolorosa» 1 Карло Дольчи, банальна: такую в тот
год в католическом писчебумажном магазине Лил
ля мог купить любой вдовец, чтобы помянуть
усопшую. Там обычно восхваляют терпение, про
явленное покойницей во время последней болез
ни, и уверяют, что она будет любить близких и на
небесах. Открытка, относящаяся к Габриель, бо
лее примечательна. На обороте «Христа» Гвидо
Рени мы читаем: «Бог провел ее через долгие стра
дания и, очистив ее, нашел достойной себя». Эта
библейская цитата, содержащая в себе скрытое
порицание и высокомерную уверенность по отно
шению к тому, что делает и чего не делает Бог,
1 Скорбящая Богоматерь ( лат. ) .
367
кажется, была выбрана не Мишелем, он нашел бы
ее оскорбительной для покойной, к тому же в ней
звучала излишняя уверенность в божественном
правосудии.
Ни на одном из листков нет обычного, даже
если оно бывало ложным, указания на то, что обе
женщины умерли, получив напутствие святой цер
кви. От кого бы ни исходило подобное реше
ние — от Мишеля или барона, их правдивость
заслуживает уважения.
В данном случае менее, чем когда-либо, я
склонна утруждать читателя гипотезами. Конец
второй или третьей жизни Мишеля (железный за
навес опускается, и вот-вот начнется новое суще
ствование) слишком близок к абсурду, слишком
необъясним, чтобы были оправданны какие бы то
ни было комментарии. Следовало бы знать (а мы
этого не знаем), каковы были подлинные отноше
ния Мишеля с обеими женщинами, степень верно
сти обоих супругов, какие чувства, вероятно
разнообразные и противоречивые, нахлынули на
оставшегося в живых в присутствии двух умира
ющих. Можно предположить, что сестер связыва
ла глубокая взаимная привязанность, иначе нельзя
объяснить их долгое проживание вместе, что,
кстати, не исключало ни соперничества, ни мимо
летной ревности. Можно также отчасти угадать
тоску и страдания, которыми сопровождался их
конец, но уважение к человеческой личности не
позволяет нам предаваться игре воображения. Все
происходит так, словно на наших глазах две ама
зонки исчезают в пропасти (в обоих случаях всад-
368
ница — душа, а тело — лошадь), налетев на неви
димое нам препятствие. Что касается историй,
рассказанных в этой книге, начиная с раннего де
тства Мишеля, главную и чаще всего единствен
ную информацию я получала от него самого. Там
ж е , где он решал промолчать, я могу только заре
гистрировать его молчание.
Но в тот момент, когда я пишу эти строки, ме
ня вдруг потрясает мысль о том, что именно вне
запная смерть Берты сделала возможной год
спустя женитьбу Мишеля на Фернанде и четыре
года спустя — мое появление на свет. Именно это
несчастье, как бы ужасно оно ни было, позволило
мне существовать. Так между мной и Бертой ус
танавливается некая связь.
* * *
В другом месте я говорила, что смерть Берты
подействовала на Мишеля, но не опечалила глубо
ко: тщательно исследовав вновь немногие извест
ные мне факты, я пришла к выводу, что он все же
был потрясен. Во всяком случае, кажется, он вер
нулся на Мон-Нуар с намерением прочно там
обосноваться, что для него было равносильно при
знанию в п о р а ж е н и и . Он в ы б и р а е т местом
ж и т е л ь с т в а С е н - Ж а н с - К а п п е л ь , маленькую
деревушку, расположенную внизу, за парком. Он
будет там жить и в год моего рождения, и гораздо
позже, до продажи Мон-Нуар в 1912 году, когда
вскоре после смерти Ноэми расстанется с этими
местами, которые так и не сумел полюбить. (Я
