На ветру шелестят голые ветви, чириканье, по земле шуршит листва. Лесные звуки. Я прислушалась внимательней — журчит вода по камням. Река. Я послушала другой слой звуков: где-то вдалеке был едва слышен ненормальный вой, сопровождающийся странным хихиканьем.
По коже побежали мурашки — я знала где я нахожусь.
Я напряженно вслушивалась, едва дыша. Я действительно слышала то что слышала? Минуты медленно ползли и уже стало казаться что я ошиблась. Но тут вдруг эти звуки снова раздались, далекие и словно нереальные.
Протяжный стон и пронзительный смех. Электрический скелет! Я была недалеко от «Ривербэнк-Инн». Где остановилась Примроуз. Там, где она никогда не появилась снова.
Я представила себе лицо Примроуз — раздутое, поеденное речными обитателями. Я лежала связанная, с кляпом во рту и с завязанными глазами в мешке на берегу реки Такеседжи!
Я должна освободиться! Моя голова раскалывалась от боли после удара о камень. Мешок мешал мне дышать и вонял грязным мусором. Липкая лента жгла мне губы и щеки и в моих глазах плясали зайчики.
К тому же я слышала шелест насекомых, ползающих по моей нейлоновой куртке, джинсам, чувствовала каждое их движение в волосах.
Мысли разбежались.
Но я заставила себя снова прислушаться. Поняв что я не слышу никаких шумов указывающих на присутствие человека, попробовала растянуть ленту на запястьях. Я старалась дышать через нос. Мой желудок скрутило, во рту пересохло. Прошли столетия моих попыток, но лента сдвинулась всего на миллиметр. Слезы отчаяния потекли из-под закрытых век. Не реветь!
Я продолжала крутить запястьями и лодыжками, выгибая, дергая, выкручивая их как могла, периодически останавливаясь чтобы прислушаться к окружающим звукам. Насекомые ползали по лицу, щекотали мне кожу своими мягкими лапками. Пошли прочь! — кричала я мысленно. — Валите отсюда к чертовой матери! Я продолжала бороться с путами. От пота мои волосы уже взмокли.
Мой разум словно ночная птица, со стороны разглядывал меня — такую беспомощную личинку на ковре из листьев. Я представила себе ночную темноту вокруг и отчаянно стала вспоминать знакомые, безопасные ночные места.
Например, ночное кафе, городская тюрьма, участок, дежурные медсестры в больнице, станция скорой помощи.
И тут я вспомнила. Скальпель! Смогу ли я его достать?
Я подтянула колени к груди, пытаясь задрать подол куртки как можно выше. Потом стала двигать локтями, одновременно поднимая бедра. Наконец я смогла почувствовать карман куртки и замерла.
Вслепую, как незрячие читают азбуку Брайля, я ощупывала свою одежду. Нашла нейлоновый язычок «собачки» на молнии кармана и ухватила его пальцами обеих рук. Затаив дыхание я потянула. Пальцы соскользнули и я выпустила язычок. Черт! Я попробовала еще раз — тот же результат. Снова и снова я пробовала, сжимая, потягивая, толкая «собачку», пока мои руки не заныли и мне не захотелось закричать.
Новый план. Прижимая «собачку» левой рукой к бедру, я вывернула правую кисть и попробовала сунуть палец в петельку язычка. Угол слишком мал. Я вытянула руку дальше, но ничего не вышло.
Придерживая пальцами левой руки, я перенаправила весь свой вес на правую сторону, увеличивая угол наклона, чтобы подцепить язычок. Боль пронзила руку. Когда я уже решила что кости мои треснули, палец вдруг нащупал петельку и проскользнул в нее. Я осторожно потянула. Молния поддалась и карман раскрылся.
Дальше было легко — пальцы скользнули внутрь и нащупали скальпель. Осторожно сжимая в руках свой приз, я перевернулась на спину и устроила руки с оружием на животе. Сначала я, перекатывая в руках скальпель, освободила его от платка в который завернула его еще в гостинице. Держа на весу скальпель я начала разрезать ленту сковывающую мои запястья. Скальпель был острым, так что я успокаивала себя:
«Тихонько. Осторожно, не порежь себе руки».
Меньше чем через минуту руки были свободны. Я подняла руки и разрезала и сорвала ленту закрывающую рот. Перед глазами заплясали искры, кожу обожгло. Только не орать!
Я разрезала тряпку, которой была замотана вся голова, несколько раз вдохнула полной грудью и сплюнула. Захлебываясь слюной, сняла повязку с глаз. Новая вспышка боли — липкая лента отклеилась с кусочками кожи и волосками с бровей. Согнувшись, с трясущимися руками, я стала освобождать ноги.
Я резала мешок, когда услышанный звук парализовал меня. Хлопнула дверца машины! Как далеко она? Что мне делать? Претвориться мертвой? Рука на автомате поднялась. Чьи-то ноги шуршали по опавшей листве. Я сконцентрировалась.
Пятьдесят ярдов. Я рвала ткань мешка. Вверх-вниз, вверх-вниз. Шуршание приближалось. Тридцать ярдов.
Я высунула ноги в дыру и со всей силы прорывала ее шире. Треск разрываемой ткани в лесной тишине звучал как выстрелы. Шум шагов стих, затем возобновился с нарастающей скоростью. Двадцать ярдов. Пятнадцать.
— Оставайся на месте!
Мне представился пистолет направленный на меня, пули, разрывающие мою плоть. Уже не важно. Я все равно рано или поздно умру. Лучше бороться пока есть возможность.
— Не двигайся!
Я перевернулась, схватила края порванной ткани и рванула сильнее. Нырнула головой в дыру, выпала из мешка лицом вниз, быстро перекатилась и вскочила на ватные ноги, пытаясь сориентироваться в темноте.
— Мадам, вам все равно конец!
Я отшатнулась в противоположную сторону от звука голоса. Вытянув руку вперед, я рванула в темноту, стараясь чтобы рокот реки оставался слева от меня. Постоянно натыкаясь на препятствия я бежала зигзагами. Снова и снова я навстречу мне попадались различные природные останки — упавшее дерево, камень, старый как сама жизнь, сломанная ветка. Я держалась на ногах — обжигающий страх придавал смелости и скорости.
Казалось что живые существа все улеглись спать — не было слышно ни щебета, ни шороха, ни треска, только мое прерывистое дыхание. И позади меня шум шагов продирающегося сквозь лес злого великана. От пота спина была вся мокрая. В ушах стучала кровь.
Мой преследователь не отставал. Был ли он в этом лесу как дома? Он кошка, а я его мышка? Он выжидал, уверенный что жертва все равно от него не уйдет? Легкие уже горели, я не могла вдохнуть достаточно воздуха. Левый бок разрывала острая боль. Но я продолжала бежать. Одна минута, три, вечность. Потом мою правую ногу скрутила судорога и мне пришлось замедлить бег.
Кошка тоже сбавила скорость. Я попробовала рвануть быстрей, но не получилось — ноги и руки отказывали. Мой темп снизился до быстрой ходьбы. Пот стекал со лба и жег глаза. Я различила впереди темный силуэт чего-то большого. Протянутая вперед рука стукнулась о твердое, локоть согнулся и я оцарапала щеки о каменную поверхность. Боль пронзила запястье. Кровь потекла по руке и щеке. Здоровой рукой я проверила на что я наткнулась. Твердый камень. Я пощупала дальше. Камень. Сердце затрепетало от страха.
Я прибежала к скалам. Слева — река, справа — лес плотной стеной. Кошка знала — мне бежать некуда! Не паникуй!
Я вынула скальпель и выставила перед собой. Встала спиной к стене и повернулась лицом к нападавшему. Он заговорил прежде чем я его увидела.
— Неправильно выбран маршрут, а?
Он тяжело дышал и я слышала запах его пота и ярости.
— Не приближайся ко мне! — крикнула я с большей смелостью в голосе нежели я чувствовала на самом деле.
— Это почему же? — усмехнулся он.
Я узнала голос — это он звонил мне в морг. Однако, я и в реальности слышала этот голос, но где?
Хруст гравия, и я рассмотрела черный силуэт.
— Ни шагу! — прошипела я.
— Ты не в том положении чтобы отдавать приказы.
— Подойдешь ко мне и я убью тебя! — я крепче ухватила скальпель.
— Я бы назвал ситуацию — между молотом и наковальней.
Снова хруст. Силуэт превратился в фигуру мужчины, в поле моего зрения попали руки. Широкие плечи, крепкие руки — это не Саймон Мидкиф.
— Кто ты?
— Уверен, теперь ты знаешь.
Я услышала щелчок предохранителя.
— Ты убил Примроуз Хоббз. Зачем?
— Так надо.
— И ты собираешься убить меня.
— С огромным удовольствием.
— Почему?
— Ты уничтожила святое место.
— Кто ты?
— Кукулькан.[63]
Кукулькан. Я знала кто это.
— Божество Майя.
— Зачем брать имя фараона или какого-то забытого греческого педика?
— Где остальные из вашего общества больных?
— Если бы не эта дурацкая авиакатастрофа, то вы никогда не наткнулись бы на нас. Ваше кошмарное вмешательство, раскрыло вещи которые вам не положено знать и видеть. Кукулькану выпала честь отомстить за это. Мелодичный голос теперь звучал с оттенком ярости.
— Конец вашему «Клубу геенны огненной».
— Это никогда не закончится. С незапамятных времен посредственные массы пытались подавить интеллектуальное превосходство. Это никогда не работает. Неподходящие условия могут заставить нас затаиться, но мы вновь выходим, когда обстоятельства меняются.
