не чета тебе, собственную дочь довела до предсмертного состояния, — не сдержавшись, процедила я в ответ чокнутой.
— Ой, а у кого это у нас голосок прорезался? У кошки драной подзаборной? У выродка человеческого? — задавала она вопросы, и сама тут же отвечала на них. — У выбраковки! Заткни пасть и не вякай, и, может быть, отдам тебя этому ирбисовому ублюдку живой.
Гневную тираду прервал треск рации. Блондинка вышла из нашей каменной тюрьмы, но вскоре вернулась, сверкая предвкушающей улыбкой.
— Твой братец на месте, скоро будем праздновать воссоединение семьи!
* * *
Давно взлётно-посадочная полоса Кош-Агачского аэропорта не принимала у себя столько гостей одновременно. Тяжёлый транспортник ИЛ-76, прибывший из Олёкминска, чуть возвышался над вертолётом МИ-26 из Москвы и совсем подавлял малышку Cessna Citation Longitude 700 из Санкт-Петербурга. Все сотрудники аэропорта тайком фотографировали столь неординарное собрание на память, дескать, и в их забытой богом глуши случился день открытых дверей.
Мужчины столпились внутри Ил-76, рассматривая карту местности.
— Где последний раз сработал сигнал?
— Где-то в этом квадрате, — Ягер обвёл местность маркером, сверяясь с данными из планшета.
— Ничего себе квадрат, почти пять километров в горах! — отозвался Баар.
— Ты в горах часто мобильные вышки видел? Нет? Вот и помалкивай! Если бы не я, вы бы вообще не знали, где искать! — Ягер откровенно вспылил на мальчишку, посмевшего его упрекнуть.
— Я её из-подо льда достал и здесь найду! Главное, отвлекайте внимание как можно дольше, — уже более миролюбиво отозвался Баабыр.
Все уставились на Хаардааха.
— Что⁈ Буду делать всё возможное! — открестился бывший узник.
— Я ему не доверяю, — зло оскалился Бэрил, машинально поглаживая револьвер со снотворным.
— А у вас есть выбор? — скептически отозвался Ягер.
— Если он весь в мамашу, то ничего хорошего от него ждать не приходится, — сплюнул Кар.
— У нас уговор, — теряя терпение, рявкнул Баар, попутно снимая с Хаарда наручники и кандалы, — он сделает всё, что потребуется.
— Мы до сих пор не знаем, о чём вы там договорились, — угрожающе откликнулся Бэрил.
— И не узнаете, пока всё не закончится! — отрезал Баабыр, пресекая все дальнейшие вопросы и обмениваясь кивками с Хаардаахом. — Что есть в заданном квадрате?
Этот вопрос уже был адресован представителю местных пограничников, приставленному для контроля и решения вопросов на местности. Низенький крепкий мужичок с типично азиатской внешностью внимательно рассматривал квадрат и не спешил отвечать, отмечая крестиками и кружочками точки в разных концах выделенного квадрата.
— Вот здесь, — он указал на кружок недалеко от реки, — Джумалинские ключи, есть домики для проживания, дорога нормальная, но связь есть. Как я понял, вам не подходит. Дальше горы и граница. Была ещё пара троп для контрабандистов, но их перекрыли контролируемыми обвалами. Советую начать с них, там схроны старые каменные остались с царских времён, — погранец указал на крестики довольно далеко расположенные друг от друга. — Не знаю, где ещё здесь человека можно спрятать без риска для жизни, а с риском — любая впадина, любой склон или расщелина подойдут. Монгольских коллег мы предупредили о проведении горноспасательной операции, так что настоятельно прошу почём зря не шмалять из всех калибров, а решать вопросы тихо и желательно в пределах границ Российской Федерации.
* * *
Хаардаах стоял посреди бесцветных просторов круглой как блюдце Чуйской степи, обрамлённой заснеженными горными хребтами. Рядом с ним возвышалась груда камней, по недоразумению причисленных людьми к древним мегалитическим комплексам человеческой истории. Вот только людьми здесь даже не пахло. Идеально ровный круг диаметром шестьдесят метров с точностью до градуса соответствовал сторонам света. А в центре чувствовался такой источник силы, что у взрослого ирбиса ноги подкашивались и мутилось сознание.
После лесов родной Сибири голые степи, просматриваемые на десятки километров, вызывали безотчётные опасения. Посреди открытого пространства Хаард чувствовал себя неуютно, словно на прицеле. Выполняя требование матери, ирбиса оставили в одиночестве. Беспрерывную трансляцию с места событий обеспечивали несколько квадрокоптеров. Чтобы успеть прийти на помощь, по версии Баабыра, или предотвратить побег, как, вероятнее всего, подумал Бэрил.
За Хаардаахом наблюдали не только новоприобретённые родственники, но и мать. Это выяснилось, едва Хаард переступил границу каменного круга. На телефоне высветилось:
«С возвращением, сынок! Встань в центр сооружения и пусти себе кровь. Не давай ране затянуться. Мы с Баламат скоро будем. Нас ждёт дом».
Инструкции походили на бред сумасшедшего, но раз обещал всеми доступными способами содействовать, нужно соответствовать. Скинув куртку, ирбис уселся на неё, закатал один рукав и вспорол когтями вену на левом предплечье. Кровь сначала несмело, а затем всё более активно стекала по руке в землю, умывая изморозь на пожухлой траве, смачивая комья замёрзшего каменистого грунта, окрашивая рубиновыми пятнами степную ржавчину. Над головой сияло ярчайшее солнце, обрамлённое золотой короной. Бездонное небо захватывало дух. Ни единого облачка, лишь бескрайняя синева и пар от дыхания, вырывающийся облачками изо рта.
Едва рана начинала затягиваться, Хаард вскрывал свежие шрамы и продолжал любоваться небом, что так сейчас напоминало цвет глаз матери. Небесно-голубые, добрые, лучащиеся добром, они так не походили на серебряную сталь, сверкающую нынче в глазах Ады Рейс. После рождения сестры женщину как будто подменили. Синеглазая Ада ни за что в жизни не приказала бы убивать, интриговать, лгать. Вместе с цветом глаз исчезла любящая жена и мать, уступая место прагматичной и дальновидной стерве. В подселение душ Хаардаах не верил, а вот в психиатрические диагнозы вполне. Взялась же откуда-то у матери новая личность, полностью заменив старую.
Мысли путались, наслаивались одна на другую, ускользая от кажущейся близко разгадки. Веки отяжелели, требуя расслабиться и уснуть. Усталость навалилась на плечи, гранитной плитой прибивая к земле. Хаард сам не заметил, как откинулся назад, но не повалился на траву, а опёрся о нечто массивное. Уже теряя сознание, он услышал:
«Добро пожаловать домой, потомок северных барсов!»
Блондинка молчала, но просто-таки светилась от радости, закидывая в очаг сухое горючее и несколько брикетов древесного угля. Чиркнули спички, пламя неровными тенями заплясало на стенах каменного мешка, озаряя нашу темницу. Наблюдая за действиями похитительницы, я всё никак не могла понять, что меня зацепило в её словах. Кроме потока оскорблений, было ещё что-то.
Оборотница разогревала в котелке горячее питьё. К запаху дыма примешались нотки хвои и сухих трав. Вынув из рюкзака спальник, наша надзирательница
