Амбер молча смотрела на сестру, их разделяла благородно сияющая поверхность стола из вишневого дерева, отделанного кожей. С последней встречи прошло почти четыре года. Время обошлось с Паолой жестоко. Кожу вокруг глаз и губ испещрили мелкие морщинки, а вульгарный макияж, совсем ей не подходящий, едва скрывал маленькие прыщики. Такие прыщи Амбер сумела в упорной борьбе одолеть еще в подростковом возрасте. Амбер подумала, что это Франческа постаралась так разукрасить свою дочь. Получилось нечто среднее между холодной разведенной особой и деловой женщиной. Ни то, ни другое не шло ее сестре. Паола впервые предстала перед ней без золотисто-оливковых теней, извечных спутниц ее жизни. В облике Паолы неизменно присутствовал блеск денег. Всегда загорелая, стройная, хорошо одетая, чуть скучающая. Амбер вспомнила ожерелье, которое сестра носила в течение нескольких месяцев. Слово «богатая» было выведено сплетением золотых нитей, украшенных бриллиантами. Ну, это на случай, если кто и так не понимал. В один из уик-эндов на вилле «Каса Белла» Макс сорвал украшение с ее шеи и выбросил с холма. Но то было давно. Женщина, сидящая перед ней сейчас, была болезненно бледной, на лице ее застыло потерянное выражение. Что бы с ней ни происходило в последние несколько месяцев, бесследно это не прошло. Амбер выпрямилась на стуле и подалась вперед, открывая лежащую перед ней папку.
— Послушай, Паола, понимаю, что для тебя это нелегко, и мне не хотелось бы усугублять ситуацию… суммы кажутся мне не вполне обоснованными. То есть двадцать тысяч фунтов в месяц? Да люди столько и в год не зарабатывают.
— Но у меня есть ребенок, — упрямо возразила Паола.
— А у меня трое. Так вот, могу тебе сказать, что двадцать тысяч фунтов в месяц я на них не трачу.
— У тебя есть муж, — медленно проговорила Паола. — А я совсем одна.
— Понимаю. Но такую сумму я выделить не могу. Пять тысяч будут более уместны. И то это довольно щедро.
— Ты говоришь о щедрости? — Паола повысила голос.
Амбер вздохнула. Они провели в одной комнате всего полчаса, а атмосфера уже стала накаляться.
— Паола, я отдаю тебе виллу «Каса Белла». Просто так. Конечно, будут наложены обычные ограничения. Тебе не будет позволено ее продавать, а любая модернизация будет проводиться только с согласия совета…
— А кто заседает в совете? Ты?
— И я в том числе. — Амбер не позволила ей втянуть себя в пустой спор. Она изо всех сил старалась соблюдать спокойствие, но где-то внутри нее зарождалась буря. Она и забыла, как сложно общаться с несносной Паолой.
— Тогда десять тысяч, — угрюмо настаивала Паола.
— Я только что сказала, что выделю тебе месячное содержание в пять тысяч фунтов, из которых ты сама будешь платить налоги, отчисления в пенсионный фонд, а также по любым другим счетам, какие сочтешь нужным. Образование Алессандры будет оплачено из денег трастового фонда. Она унаследует крупные суммы в свои восемнадцатый и двадцать первый дни рождения, как и мои собственные дети. Это честно, Паола. Вполне честно. Это даже больше, чем я получаю в месяц, притом что я деньги зарабатываю.
— Ну, конечно, умная маленькая Амбер зарабатывает деньги. И я бы могла их зарабатывать, да вот только все считали, что у меня на это не хватит мозгов.
— Паола, это полная чушь, и ты об этом знаешь. — Терпение Амбер подходило к концу.
— Вот и нет! Макс все время считал, что умная у нас ты. Тебя всегда посылали в лучшие школы… а меня сплавляли на виллу «Каса Белла». Никто даже ни разу не проверил мое домашнее задание, не спросил, как дела в школе. — На щеках Паолы появились пунцовые пятна. Каким бы абсурдным ни было это заявление, было ясно, что она сама верит в то, что говорит.
Амбер покачала головой.
— Ты все перепутала. Это ты всегда была красавицей. Ты сама проявляла интерес к парням и красивым тряпкам, а не к учебникам. Это ты видела Макса по выходным. С нами он не общался. — Наконец терпение Амбер лопнуло.
— Чушь собачья! — Паола вскочила на ноги и с высоты своего роста яростно смотрела на Амбер. — Как всегда, ты думаешь, что знаешь все лучше всех! Да как ты смеешь рассказывать, каково мне жилось? Да ты обо мне вообще ни черта не знаешь!
— А ты обо мне и того меньше! — вскричала Амбер, отталкивая стул и тоже поднимаясь на ноги. Обеими руками она оперлась о стол. — Какая же ты эгоистка, Паола. И всегда была такой. Всегда берешь, что хочешь, когда хочешь. Да тебе на всех наплевать…
— Это мне-то наплевать? На себя посмотри! Сосредоточилась только на себе и не видишь, что происходит у тебя под носом. А ты знаешь, что Киеран тебя ненавидит? Знаешь? — Амбер побледнела от злости. — Всю жизнь ты ела с руки у Макса, не давая никому приблизиться к нему. Так важно для тебя было находиться в центре внимания. А теперь ты рассказываешь мне о том, какая я эгоистка?
— Прекрати, — голос Амбер звучал очень тихо. — Немедленно.
— Почему же? Правда глаза режет? Тяжко приходится? А еще все время корчила из себя эдакую журналистку, рыскающую в поисках правды. Да ты ее и вблизи не увидишь, маленькая коварная сучка.
— Пошла вон. — Амбер подняла голову, устремив негодующий взгляд на сестру. — Вон из моего кабинета.
— Да это и не твой кабинет. Это кабинет Макса, понятно? Макса, а не твой. — Паола уже сорвалась на крик. Амбер расслышала, как за дверью скрипнул стул ее секретарши Дженис. Наверное, та сейчас в недоумении стоит под дверью, не понимая, что вообще происходит.
— Это мой кабинет, Паола. Это меня ты пришла умолять дать тебе денег, ведь так? Ты пришла ко мне. А теперь убирайся, пока я не передумала и не отправила тебя обратно в Рим без гроша.
— Да уж. Ты всегда была смелой. Так вот, можешь забрать свои гребаные деньги и идти с ними к черту, Амбер. Алессандра тоже внучка Макса, могу тебе напомнить. Посмотрим, что по этому поводу скажут адвокаты.
Паола схватила свою сумку и отправилась восвояси, по дороге чуть не сбив Дженис с ног и с такой силой захлопнув входную дверь, что от удара опрокинулась и разбилась ваза с цветами. Дверь в кабинет Амбер она оставила открытой, и через проем та могла видеть ошеломленную Дженис. Такие жаркие споры никогда не велись в корпорации «Сэлл». Амбер жестом попросила Дженис закрыть дверь и оставить ее в покое на какое-то время. Сильно же они поругались с сестрой. Такого раньше не случалось. Амбер всячески старалась избегать открытого противостояния, и понятно почему. Да Паола просто с ума сошла. Как она посмела обвинить ее в эгоизме? Она предоставила ей кров в одном из самых прекрасных уголков земли, дала ей ежемесячное содержание, гарантировала прекрасное образование для ее дочери… В этом, по ее мнению, заключался эгоизм Амбер? Неслыханно.
— Хм, вы в порядке, миссис Ндяи? — Дженис осторожно просунула голову в приоткрытую дверь. Амбер утвердительно кивнула.
— Да, все в порядке. Пожалуйста, вызовите Клайва. Скажите, что я отправлюсь домой минут через десять.
Дженис сочувственно кивнула и прикрыла дверь. Амбер припудрила щеки и села на диван. С небольшого столика из рамки с фотографией на нее остановившимися невидящими глазами взирал Макс. Смотри, что ты на меня оставил, обратилась она к безмолвному черно-белому снимку. Ей нужно было понять, что делать дальше. Он поручил все ей, и доверие нужно было оправдать. Вновь на своих плечах она почувствовала бремя его наследия. Слова Паолы задели ее за живое, как бы это ни было неприятно признавать. Почему же Киеран ненавидит ее? Явились воспоминания детства. Она уже не могла припомнить, когда все решили, что Киеран слабее ее. Похоже, так было всегда. Каждый раз, когда Анджела с Максом ссорились, плакал именно он. После таких эпизодов его всегда нужно было успокаивать. Она, напротив, всегда была сильной. Что там говорила Паола? Мол, она все время тянула одеяло на себя. Неправда! Киерану никогда не хотелось быть в центре внимания, он был для этого слишком ленив. Это говорили все, включая его самого. Это даже стало семейной шуткой: у Амбер получалось все, а у Киерана не получалось ничего.
Она осторожно поставила рамку с фотографией и откинулась на подушки. Амбер готова была расплакаться. Паола, сама того не подозревая, ударила ниже пояса. Возможно даже, она была права. На протяжении долгих лет Амбер прилагала усилия за двоих, не оставляя ему шанса вырасти сильным. Каждый раз в своих попытках угодить Максу она заходила очень далеко, словно старалась загладить разочарования, которые приносили неудачи Киерана. Неудивительно, что он ненавидел ее. С его точки зрения, она не была предприимчивой и рассудительной маленькой сестренкой, какой казалась сама себе. Скорее наоборот, в ней он видел эгоистичную соперницу, в точности как сказала Паола. Неожиданно подступили слезы. Ей было очень стыдно за все промахи Киерана: за ночной клуб, за роман с Паолой. Она обхватила голову руками и заплакала, жалея себя и Киерана. Как же ей теперь наладить отношения? Как начать разговор после стольких лет молчания?
