выглядел именно на свой возраст.
Увидев меня, бабушкин гость расплылся в улыбке, а бабушка сказала:
— Разрешите представить Вам моего внука — Романа! Старшего сына Николая Константиновича, и, соответственно, внука Константина Романовича!
Мужчина ещё сильнее улыбнулся, подошёл ко мне, протянул руку для рукопожатия и произнёс:
— Граф Каменский! Леонид Васильевич.
— Роман, — ответил я, пожимая протянутую руку.
— Очень приятно, молодой человек! Ваша бабушка успела многое про Вас рассказать, признаюсь, я впечатлён!
— Бабушка меня излишне хвалит.
— Она Вами гордится!
Я смотрел на Каменского и не мог поверить, что передо мной стоит тот самый эльф, который несколько часов назад категорически отказывался к нам ехать. Не знаю, как бабушка его уговорила, и, вообще, уговорами она действовала или какими-то другими методами, но результат был налицо — Леонид Васильевич не просто решил пойти нам навстречу, он нам навстречу, можно сказать, бежал со всех ног.
— Леонид Васильевич любезно согласился нам помочь и восстановить память Дроздову, — сказала бабушка. — За Климом Георгиевичем я уже послала; его сейчас приведут.
— Это всё будет происходить прямо здесь? — удивился я.
— Снять свою блокировку не так уж сложно, — ответил Каменский. — Если Екатерина Александровна разрешит воспользоваться её диваном, то я за полчаса управлюсь.
— Екатерина Александровна разрешит, — сказала бабушка. — И, признаюсь, мне будет интересно понаблюдать за процессом. Я билась три дня, но так ничего и не смогла сделать, не подобрала нужное заклинание. Вы использовали что-то очень сложное и уникальное?
— Нет, — ответил Леонид Васильевич. — Ничего уникального. Но я использовал артефакт, усиливающий эффект от заклинания. И без этого артефакта даже я не смогу вернуть всё назад.
— Но позвольте! — воскликнула бабушка. — Я думала об артефактах, но не обнаружила следов их применения.
На это Каменский лишь улыбнулся. Он достал из кармана крупный тёмно-зелёный кристалл в золотой оправе. Кристалл был непрозрачным, как будто мутным, и в середине его едва заметно что-то светилось. Размером артефакт был с гусиное яйцо. После этого граф Каменский и княгиня Белозерская принялись обсуждать различные виды артефактов и продолжалось это до самого прихода Дроздова.
Адвоката привёл Ристо примерно минут через пятнадцать после моего прихода. Как только помощник бабушки покинул кабинет, она обратилась к Дроздову:
— Вы готовы, Клим Георгиевич?
— Да, Ваше Сиятельство, — ответил адвокат.
— Леонид Васильевич, Вы хотели, чтобы Клим Георгиевич сам попросил Вас вернуть ему память, — обратилась бабушка к Каменскому. — И собирались проверить, не оказывалось ли на него давление.
— Да что Вы, Екатерина Александровна, я же вижу, что всё нормально, — сказал Каменский и обратился к Дроздову: — Клим Георгиевич, будьте добры, прилягте на диван, желательно на спину.
Адвокат выполнил просьбу. Каменский подошёл к дивану и положил ладонь на лоб Дроздову, негромко начитал какое-то заклинание; Дроздов отключился. После этого Каменский достал артефакт и положил его на живот адвокату, в район солнечного сплетения, и принялся начитывать очередное заклинание. Кристалл начал светиться, сначала едва заметно, затем всё ярче и ярче.
Через пару минут артефакт светился уже чуть ли не как фонарик, и, видимо, он передал часть своей энергии Дроздову — вокруг тела адвокат появился едва заметный светящийся контур. Леонид Васильевич тем временем подошёл к голове Дроздова. Он прижал свои ладони к вискам адвоката и какое-то время стоял молча. Затем начитал очередное заклинание. И снова пять минут тишины.
Так повторялось несколько раз, пока Каменский не убрал руки и удовлетворённо не выдохнул. Сразу же после этого свет кристалла начал медленно угасать. Леонид Васильевич забрал артефакт, положил его в карман и сказал:
— Всё готово! Если он что-то и не вспомнит в силу исключительно физиологических причин, всё же у каждого из нас бывают обычные провалы в памяти, то любой менталист поможет ему справиться с этой проблемой.
— Благодарю Вас, Леонид Васильевич! — сказала бабушка. — Вы очень нам помогли.
— Не стоит благодарности, Екатерина Александровна, мне было приятно Вам помочь, — ответил Каменский. — Давайте проведём небольшую проверочку!
После этих слов Каменский положил ладонь на лоб Дроздову, и почти сразу же адвокат пришёл в себя. Он быстро заморгал и, казалось, не мог какое-то время понять, где находится.
— Всё хорошо, Клим Георгиевич, не волнуйтесь! — сказал Каменский. — Поднимайтесь, но вставать не надо. Посидите некоторое время на диване.
Дроздов приподнялся и сел.
— Скажите, Вы помните тот день, когда приходили ко мне домой? — спросил Каменский.
— Да, Ваше Сиятельство, — ответил адвокат.
— Помните, с какой целью приходили?
— Да, я принёс Вам письмо от князя Седова-Белозерского.
— А что Вы делали перед этим?
Дроздов начал было отвечать, но вдруг замолчал и посмотрел на бабушку.
— Отвечайте, Клим Георгиевич, — сказала бабушка.
— Я был у Константина Романовича, получил от него письма. Пять штук. Одно для меня с инструкцией, что мне делать, и четыре, которые я должен был раздать согласно этой инструкции.
— Ну теперь я точно уверен, что всё получилось! — удовлетворённо произнёс Каменский.
— Ещё раз огромное Вам спасибо, Леонид Васильевич! — сказала бабушка. — Сейчас Ристо вернёт Вас в Новгород.
— А могу я Вас попросить, отвезти меня в Петербург, раз уж я оказался по эту сторону линии фронта? — спросил Каменский. — Хочу навестить сестру.
— Куда скажете, туда и отвезём, — ответила бабушка, улыбнувшись, она достала телефон, вызвала Ристо и велела помощнику отвезти Каменского, куда тот скажет.
Мы распрощались с Леонидом Васильевичем, и они с Ристо ушли. Как только мы остались в кабинете втроём, бабушка обратилась к Дроздову:
— Вы уже поняли, что натворили, Клим Георгиевич?
— Ещё не до конца, — признался адвокат. — Но примерно представляю.
— О чём вы с Константином говорили во время той встречи, которую вычистил из Вашей памяти Каменский?
— Константин Романович категорически отказался подавать апелляцию и прошение о помиловании. Князь считал это ниже своего достоинства. Он постоянно говорил, что наша главная задача — не допустить, чтобы Романов стал императором, и что надо сделать для этого всё, что только возможно. И ещё он несколько раз сказал, что не выйдет из тюрьмы. Тогда я не придал значения этим словам, но теперь понимаю, что он имел в виду.
— Он говорил, что хочет покончить с собой?
— Открыто нет, да он и не мог этого сказать, нас могли прослушивать. Но он много говорил о том, какое недовольство вызовет в Петербурге казнь руководителей «Русского эльфийского ордена». Он говорил, что это поднимет эльфов на борьбу за независимость. Сейчас, вспоминая тот разговор и анализируя произошедшее за последние два года, я понимаю, что это был очень рискованный план, но он сработал.
— Что было после того разговора?
— Я сразу же посетил по очереди Илью Романовича, Тимофея Владимировича и Гордея
