Каким восхитительным он был на вкус.
Вон направляет мою руку, массируя его через ткань. Я знаю, что он ждет, что я отстранюсь, снова брюзжа, но я чувствую всплеск восстания.
Я обхватываю его рукой и начинаю поглаживать.
Вон прерывисто выдыхает через нос.
Я сдерживаю улыбку, и двигаюсь дальше. Включив двигатель, я дразнящими прикосновениями вожу по длине и контуру его ствола.
– Черт, детка... – Вон рычит. – Сильнее. Блядь.
Я увеличиваю давление, находя нужный ритм, но потом снова отступаю. Я слегка запускаю свои ногти в его бедра и Вон нажимает на тормоз.
С криком я кренюсь вперед.
Красный свет.
Вон оборачивается, чтобы взглянуть на меня, насыщенным похотью взглядом.
– Какого хрена ты делаешь? Ты собираешься нас обоих убить. – Вон ухмыляется. – Видишь? Ты такая же развратная, как и я. Потому что если у тебя нет причин винить меня за свое развращение, то возможно, придется взглянуть правде в глаза.
– Какой правде? – переспрашиваю я.
Он останавливается и вдруг, убрав мою руку от своей промежности, поворачивает меня так, чтобы я смотрела в его глаза.
– Ты извращенка, – шепчет он.
Я вспыхиваю.
– Ты умираешь от своего желания и хочешь этого настолько глубоко, что готова умолять меня. – Глаза Вона, не отрываясь, смотрят в мои. Они видят меня насквозь, все темные фантазии, которые я прячу внутри.
– Ты забыла, что я видел, как ты стояла на коленях, на тебе оставались отпечатки моих рук, моя сперма стекала по твоим губам. Этот образ хорошей девочки просто бред. Внутри этой невинной оболочки – дикий зверь, который так и жаждет выбраться на свободу.
– Ты никогда не встречала мужчину, который бы принял этот вызов, – продолжает Вон.
– Но, я не такой, как другие. Я разрушу все твои границы, пока ты не станешь молить о пощаде. Я собираюсь приручить тебя, детка. Я собираюсь добраться до твоей сути.
Он смотрит мимо меня, и расплывается в улыбке.
– Но для начала я собираюсь накормить тебя ужином.
Я все еще не собралась с мыслями, когда дверь с моей стороны внезапно открывается. Это тянется камердинер, чтобы помочь мне выйти из машины.
Мы здесь.
Будь осторожна с тем, чего желаешь.
Я спотыкаюсь, вдыхая легкий, свежий ночной воздух. Вон небрежно вылезает из машины и кидает ему ключи, направляясь к входу.
Я не знаю, как он может быть настолько холодным и собранным. Мое тело ноет. В ногах чувствую слабость. Я все еще пребываю под впечатлением от дикого обещания его слов и твердой решимость в его взгляде.
Он не шутит. Он сдержит каждое свое слово.
– Мы должны? – Вон, ухмыляясь, протягивает мне руку, будто он точно знает, от чего я так разволновалась. Я отказываю ему в таком удовольствии, поэтому пытаюсь взять себя в руки и кладу руку в изгиб его локтя, следуя за ним внутрь, и стараюсь не споткнуться на каблуках.
Ресторан замечательный, классическое французское место, о котором я читала прежде. Видимо, запись сюда занимает несколько недель, и я понимаю почему. Там очень красивый внутренний двор, наполненный свечами, и все выглядит так, будто сошло со страниц модного журнала. Я даже увидела в углу звезду Голливуда, с девушкой вдвое моложе его.
– Столик на двоих, – Вон сообщает хозяйке, которая практически пускает на него слюни.
– Сюда, – она выдыхает, скользя рукой по его руке, когда ведет его вперед.
Я чувствую, что сейчас сорвусь на нее. Вообще-то я стою прямо здесь!
Она ведет нас к столику на краю двора, с белой скатертью и похожим на антиквариат серебром.
– Если вам что-нибудь понадобится, просто дайте знать, – добавляет хозяйка и наклоняется, чтобы дать нам полюбоваться ее декольте. – Обо всем, что только пожелаете.
Вон игнорирует ее, отодвигая для меня стул. Я сажусь, и понимаю, что все взгляды направлены в нашу сторону.
Каждая женщина в этом месте оценивает его... и посылает в меня отблеск ревности.
Я сажусь прямее, и сверкаю улыбкой одной сучке блондинке.
Правильно, дамы. Он со мной.
–Мы возьмем бутылку «Кристалл»,–Вон указывает официанту. Я бросаю быстрый взгляд на винную карту и стараюсь не потерять сознание. Бутылка шампанского стоит пятьсот долларов!
Официант приносит бутылку и откупоривает ее перед нами. Вон отпускает его и сам наполняет мой бокал искрящейся янтарной жидкостью.
– Мы должны выпить, – говорю я, чувствуя растерянность. Здесь все так идеально и
романтично.
Вон поднимает бокал, его улыбка почти издевается надо мной.
– Все для идеального свидания. Это то, что ты хотела, не так ли?
– Нет. – Я хмурюсь. – Я хочу узнать тебя. Ты воспринимаешь получение какой-либо личной информацию от тебя, как информация о выравнивании зубов. Ты никогда не позволял никому узнать тебя поближе?
Улыбка Вона увядает.
– Как правило, нет.
Я делаю глоток шампанского и начинаю давить на него сильнее.
– Друзья? Бывшие? Семья? Давай, там должен быть кто-то, знающий твои глубокие, темные тайны.
– Мои друзья осведомлены обо всем лучше, и им это без надобности. – Вон пожимает плечами. – И я не строю отношения. Я предпочитаю относиться ко всему проще.
– Как для меня, это звучит одиноко, – отмечаю я. Вон одаряет меня жестким взглядом.
– Мне хватает и этого.
Он напрягается. Сексуальный, помешенный на контроле доминант. И, черт возьми, мне нужно знать больше.
– А что насчет твоей семьи? – делаю попытку я. – Они все еще в ЛА?
Я понимаю, что прямо сейчас сказала что-то неправильное. Вон заметно ужесточается, и лицо темнеет.
– Я могу рассказать вам о наших специальных предложениях? – Нас прерывает официант.
Я вздыхаю с облегчением, когда Вон отворачивается. Я едва заглядываю в меню, но это
не имеет значения. Вон заказывает для нас двоих, не спрашивая: закуска из морепродуктов, и стейк как основное блюдо.
– Что бы ты сделал, если бы я была вегетарианкой? – спрашиваю я, когда официант уходит.
Вон поднимает брови и ухмыляется.
– Детка, я знаю, ты ешь мясо.
Я смеюсь.
– Может, я просто разборчивая.
– Тогда я могу считать себя счастливым мужчиной. – Вон откидывается на спинку кресла, чувствуя снова себя свободно, но я не могла не расспрашивать его дальше обо всем, чего я не знала.
– Где ты вырос? – спрашиваю я.
Он вздыхает.
– На восточном побережье. Один брат. Отец мертв. Мама молится за душу каждого в воскресенье в церкви. Достаточно ли для тебя информации? – Он выпивает свое шампанское, осушая стакан, потом наливает еще.
Я чувствую укол вины.
– Мне жаль, – тихо говорю я. – Ты прав. Я не должна была выпытывать. Мои родители тоже мертвы, – добавляю я. – Они погибли в автокатастрофе, когда мне было восемнадцать лет.
Вон поднимает глаза. На мгновение его угрюмый вид смягчается. – Это тяжело. Мой отец застрелился, когда мне было восемь лет.
Я втягиваю воздух.
– Не надо. – Он останавливает меня, прежде чем я говорю что-нибудь еще. – Это давняя история. И мы достаточно долго говорили об этом. На этом хватит.
Меня переполняет сожаление. Я должна была знать, почему он не хотел говорить
о себе. Я просто хотела приблизиться к нему, чтобы узнать, кто он и что им движет. Но мне пришлось подтолкнуть его, видимо, слишком далеко.
9 глава
Вон
Черт возьми, она должна была начатьвынюхивать. Она не могла просто позволить этому забыться.
Я сжимаю под столом кулаки, стараясь сдержать внезапные мимолетные воспоминания.
Полуоткрытую дверь. Басейн в красном. Маленький мальчик, который даже не понял, что он увидел. Не сразу.
А потом ничего, кроме врат ада.
– Вон?
Шепот Келли возвращает меня из прошлого. Она уставилась на меня через стол, и с явным беспокойством широко открыла глаза. В безрассудном порыве я подумал о том, чтобы все ей рассказать.
Она видит меня насквозь. Она поняла бы.
Поэтому она мне нравится.
- Я скоро вернусь, - отвечаю резко, поднимаясь из-за стола и направляясь в туалет. Я не вхожу туда, а просто расхаживаю в коридоре, ненавидя свое колотящееся сердце.
Проклятая слабость, которая каждый раз утаскивает меня на дно.
Какого хрена ты делаешь? Успокойся.
Я делаю несколько резких вдохов. Уже лучше. Прошло много времени с тех пор, как я позволял себе вернуться в прошлое, но из-за козла Эшкрофта все поднялось на поверхность, и с каждым днем все громче дают о себе знать демоны.
Этот ублюдок уничтожил мою семью, и даже сейчас, двадцать лет спустя, я все еще разбираю обломки, которые он оставил после себя.
