облегченно выдыхаю, он ушел. Что-что, а терпению Сакара можно позавидовать. И сейчас оно как раз кстати. Укутываюсь в одеяло и сажусь в кресло.
На пороге смена пор года. Мы пропускаем через себя все эти перемены. Вот и сейчас так происходит. Лето плавно сменяется дождливой осенью. Мое внутреннее состояние созвучно с ней. Как облака проливают долгожданную влагу на землю, так и мне хочется расплакаться.
Снова чувствую себя растерянной и ранимой. Снова грущу и страшусь завтрашнего дня. Избавлялась от этого чувства неопределенности много лет, а теперь оно вернулось. Ворвалось в мою жизнь так некстати, когда думала, что будущее определено.
Но как же я ошибалась…
Я на пороге чего-то. Чего-то значительного и основополагающего.
Внутреннее чутье подсказывает, что от моих поступков сейчас многое зависит. Не только жизнь двух мужчин, а гораздо большее. Они – предводители, на которых полагаются. На которых равняются и выполняют приказы беспрекословно. Двое таких разных по натуре, но одновременно таких похожих в действиях мужчин.
Морад – строгий и жестокий предводитель. А Сакар более гибкий и терпеливый, но умеет руководить твердой рукой. Не раз видела его в действии. Он был главой охраны Рагнара и Кириана не просто так. Его уважают и подчиняются. На него опять-таки равняются.
А теперь я одним своим поступком могу пошатнуть веру людей. Растоптать их авторитеты, когда людям нужен долгожданный и прочным мир.
Слишком долго эти люди видели войну, воспоминания слишком свежи. Если смотреть глобально, то все очень просто и закономерно. Не могу принадлежать никому из этих кланов, хоть все считают своей.
Оборотни – потому что пара альфы.
Минары, потому что воевала с ними плечом к плечу.
А если откинуть все глобальное и посмотреть на личное?
Если откинуть ответственность и статусы, что у нас остается?
Жена одному, который любим и любит в ответ. Который доказал поступками, что может ставить мои чувства превыше своих. И на второй чаше весов Сакар. Тот, кто, оказывается, был влюблен и, возможно, даже любит до сих пор, несмотря на все мои поступки.
Он всегда был рядом с первого дня, когда Рагнар привел меня в замок. Он поддерживал, он подстраховывал и… ждал. Видимо так. Ждал, когда замечу его. Когда буду готова раскрыть сердце хоть кому-то. А я раскрыла, только не ему.
От осознания того, что они любят меня, хоть и по-разному, становится по-настоящему муторно и страшно на душе. Одержимую любовь Морада ни с чем не спутаешь. Он грезил встречей даже тогда, когда еще не были знакомы. А тайная любовь Сакара пережила месяцы непониманий и отказов.
Как так получилось?
Я не хотела любить. Думала, что и семьи нормальной не создам. А теперь двое мужчин стоят по обе стороны от меня и любят. В открытую, дико, на грани понимания.
Это наивысшая плата за какие-то поступки?
Или кара за что-то?
Что мне теперь делать с этим всем?
С такими тяжелыми мыслями засыпаю, так и не найдя ответа, а просыпаюсь от того, что кто-то нежно проводит рукой по щеке. Так ласково и аккуратно, что наклоняю голову набок, чтобы задержать эту мимолетную ласку.
Скорее всего, Морад проснулся первым и решил разбудить вот таким способом. Хотя обычно он находит более страстный вариант для пробуждения.
– Иди ко мне, – зову и тянусь рукой.
Он подается вперед и целует в губы. Страстно, так, будто мы не виделись целую вечность. Тянусь к нему, но не могу достать, тогда он подхватывает меня на руки и усаживает к себе на колени. Льну всем телом к нему, чтобы оказаться ближе.
Мне так хорошо сейчас, такое наслаждение опускается на плечи, что хочется продлить этот момент до бесконечности. Только вот что-то не так. Наш поцелуй какой-то непривычный. Словно мой оборотень сдерживается.
Но почему? Что произошло?
Раскрываю глаза и замираю. Это не Морад, а Сакар меня целует. Это от его ласк я получала наслаждение. Как я могла перепутать? Что со мной происходит?
Упираюсь руками в его плечи и спрашиваю:
– Зачем?
Он должен понять. Слишком он у нас проницательный, в отличие от некоторых. До сих пор удивляюсь, как могла не заметить его взглядов. Вот и сейчас в нем, несмотря на бушующую страсть, есть нежность. Там надежда и счастье.
– Хочешь услышать правду? Готова к откровенному разговору?
А мне кто-то оставил выбор?
После всего, что произошло и раскрылось, нужно как минимум поговорить по душам. Без этого никак. Можно прятаться от своих чувств, но мужчина не даст этого сделать. Врать в глаза, говоря, что он мне безразличен, тоже не хочу. Хотя так было бы правильнее. Так было бы безопаснее для нас всех. Если Морад узнает…
– Я тебя слушаю, – отвечаю и увожу взгляд.
Говорить согласна, но вот видеть его эмоции больно. Оно в некоторой степени созвучны с моими, и от этого только хуже.
– Ты вчера была так напугана, что решил проверить: не сбежала ли ты ночью, – произносим мягким успокаивающим тоном и подцепляет пальцами за подбородок, чтобы смотрела в глаза. – А ты хотела сбежать?
Его взгляд усыпляет бдительность и одновременно заставляет нервничать. Передо мной все тот же мужчина, но уже совершенно другой. После нашей спонтанной близости, после его слов… Не знаю, как вообще должна на него реагировать.
Может, действительно говорить правду, и тогда мы сможем найти выход из тупиковой ситуации?
– Я не собиралась сбегать… Но все, что произошло вчера… Мы… Это ошибка.
Как же сложно говорить такое и смотреть, как его взгляд меняется. Как в нем появляется горечь и отрицание, а потом и что-то пугающее. Вот теперь в полной мере начинаю отдавать себе отчет, что это уже не тот Сакар, который все спускал с рук.
– Жалеешь. Отрицаешь взаимность наших чувств. Все еще прикрываешься Морадом? Или уже не в нем причина?
Скидываю его руку с подбородка, но он перехватывает ее за шею. Вот теперь в его взгляде точно что-то зловещее плещется.
– Ответь мне! Обновить твою память, повторив все вновь? – кривоватая ухмылка касается его губ, и я задерживаю дыхание. – Хелена, – не размыкая пальцев, зовет ласково, будто поощрение обещает за ответы.
– Сакар, слишком поздно для твоего признания. Да и не было его по сути. Я с Морадом. Смирись, я теперь его жена!
– Но при этом таишь в моих объятиях… Я люблю тебя, Хелена, и уже очень давно…
Перебиваю его, чтобы он не раскрывался еще
