Перед нами прекрасная иллюстрация к ленинскому тезису о двоякой природе реформ.
Таким образом, царизм совершил определенный принципиальный поворот в рабочей политике по сравнению с программой Коковцова. Помимо сказанного, это обнаруживается также в отказе от программы в целом, намеченной в 1905—1906 гг. Наиболее «профсоюзная» часть программы — законопроекты о продолжительности рабочего дня, об условиях найма и т. п. были сняты с повестки дня, хотя они уже были готовы. Оставление же именно страховой части программы объясняется в значительной мере тем, что ей, в силу самой специфики рабочего страхования, в зависимости от желания можно было придать либо преимущественно полицейско-попечительный, либо «самостоятельный», основанный на соглашении сторон — капиталистов и рабочих — характер.
Этот поворот отнюдь не был поспешным. Ему предшествовали долгие размышления, анализ политического положения в стране и особенно настроения рабочего класса. В этом отношении исключительный интерес представляют письма и проекты известного ренегата Льва Тихомирова, составленные по заданию Столыпина и адресованные непосредственно ему.
В письме Столыпину от 31 октября 1907 г. Тихомиров доказывал, что создание рабочих организаций крайне необходимо, ибо они вызваны «потребностями жизни». «Вывод отсюда тот, что наше государство в настоящее время должно ввести в круг своей мысли и заботы — организацию рабочих», несмотря на «все сложности и опасности этого дела». Но Тихомиров ставил этот вопрос в связь с общей политикой царизма. Здесь есть «одно важное обстоятельство», указывал он: «ни одного социального вопроса нельзя решить хорошо без хорошей общей политик и...»[601].
Этот тезис красной нитью проходит через все письма и записки Тихомирова. Он повторяет и варьирует его на разные лады. В цитированном письме, подчеркивал Тихомиров, он «желал лишь выразить то глубочайшее свое убеждение, что без твердого, соответствующего русским условиям, государственного строя мы не можем иметь твердой политики. А при политике шаткой, колеблющейся... ни одного социального вопроса... провести нельзя, особливо же такого сложного, как рабочий...»[602]. Конкретно его мысль сводилась к следующему: пока у рабочего класса и народа в целом не будет ясного сознания, что власть тверда и что революционным путем добиться от нее удовлетворения каких-либо требований невозможно, до тех пор решить рабочий вопрос в интересах существующего строя нельзя. Только убедившись в том, что власть сильнее его, рабочий класс откажется от мысли о ее революционном ниспровержении и встанет на путь «деловой» политики. Пока же, констатировал Тихомиров, дело обстоит наоборот. Рабочий класс и народ исходят из того, что они могут сразиться с властью и одолеть ее.
Таким образом, и Гурлянд, и Столыпин, и Тихомиров сходились на том, что рабочий класс России и в третье- июньский период был настроен революционно и продолжал считать, что от революции получит все. В таких условиях реализация программы Коковцова и переход на рельсы буржуазной рабочей политики, со свободой рабочих организаций, становились невозможными.
Страховые законопроекты и Дума. Примерно три года понадобилось Думе, чтобы поставить страховые законопроекты на повестку дня. Буржуазия избрала по отношению к ним тактику самого настоящего саботажа, и эту тактику весьма усердно проводили ее представители в Думе. Еще в апреле 1908 г. орган Министерства торговли и промышленности отметил, что промышленники упорно настаивают на несвоевременности страховых законопроектов, мотивируя это «разорением и упадком» отечественной промышленности. «Достойно удивления», писала газета, что об этом заявляет прежде всего текстильная промышленность Северного и Центрального районов, которая «в настоящее время находится в особо благоприятных условиях»[603]. Даже М. М. Федоров, один из лидеров Совета съездов представителей промышленности и торговли, председатель его спе
циальной комиссии, созданной «для выработки объединенного взгляда представителей торговли и промышленности на основные проблемы рабочего законодательства и в частности на страхование от болезней и несчастных случаев», вынужден был признать противодействие промышленников. Нельзя стоять на «узко классовой» позиции, поучал он капиталистов в своей газете. Надо действовать, основываясь «на солидарности интересов всех групп (буржуазии.— А. А.)». «От точки зрения, проводимой обществом петербургских фабрикантов, пе только должно, но и выгодно отказаться»[604].
Но петербургские фабриканты были на этот счет другого мнения. Глезмер, отвечая Федорову, заявил, что высказанный им тезис «чем позднее, тем лучше» остается в силе до сих пор [605].
Сразу после начала работы III Думы часть членов обеих палат объединилась в особую группу, именовавшую себя «Совещанием членов Государственного Совета и Государственной Думы, интересующихся работами обеих палат в области промышленности, торговли и финансов». Большинство в ней составляли октябристы и правые. Страховые законопроекты сразу же оказались в центре внимания группы, и она заняла по отношению к ним самую боевую позицию/ совпадающую со взглядами Глез- мера, который, кстати говоря, был одним из ее руководителей.
Другой силой, вставшей на пути страховых законопроектов, явилась комиссия по рабочему вопросу Думы, возглавлявшаяся октябристом бароном Е. Е. Тизенгаузеном, также одним из руководителей группы, директором фабрики Коншина в Серпухове/ Начал он свою деятельность в качестве председателя с того, что в столыпинской газете «Россия» опубликовал статью, в которой доказывал, что страховые законы «служат источником нравственного падения масс, они развращают народную душу»[606]. «Новое время» писало как об общеизвестном факте, что «председателем (рабочей.— А. А.) комиссии... состоит московский промышленник барон Тизенгаузен, неоднократными выступлениями в печати и на собраниях выказавший себя принципиальным противником самой идеи страхования рабочих»[607].
Тизенгаузен и его соратники в комиссии добивались двух целей: всяческой затяжки обсуждения законопроектов и их максимального «улучшения» (в интересах капиталистов). И в том и в другом они преуспели вполне. В феврале 1910 г. Тизенгаузену удалось добиться главного требования буржуазии — принятия поправки, отвергавшей лечение рабочих за счет предпринимателей. В декабре того же года комиссия, наконец, закончила свою работу, а в апреле 1911 г. страховые законопроекты попали на повестку дня Думы.
Но этого мало. В своем докладе на пленуме Думы Тизенгаузен, выражая мнение буржуазии, открыто встал на защиту полицейской стороны законопроектов, одобрил все поправки, принятые в совещании Остроградского, причем (и это главное) по тем же мотивам, по которым на них настаивало Министерство внутренних дел. То, что в 1905 г. буржуазия объявила своим основным расхождением с правительством в рабочем вопросе, теперь она полностью одобрила. «К сожалению,— говорил Тизенгаузен,— практика Запада не дает нам право надеяться на идиллии, и такое чисто техническое учреждение (страховые присутствия.— А. А.), как его проектировало Министерство (торговли и промышленности.— А. А.), могло бы оказаться не обладающим ни достаточной осведомленностью, ни полнотой власти». Второй и окончательный проект устраняет этот недостаток. «Нельзя утверждать, что намеченная реформа... у нас протечет как нечто мирное, как явление чисто экономического характера». «Приходится признать, что предлагаемая нам конструкция органов высшего надзора находит достаточно оправдания в особенностях нашего строя, нашей действительности и нашего быта» [608].
Взгляды октябристов и правых, разумеется, совпали с точкой зрения председателя рабочей комиссии. Иной была позиция кадетов. Они выступили против поправок рабочей комиссий и требовали восстановления ряда ста^ тей правительственных законопроектов, особенно статей о лечений рабочих за счет предпринимателей^ Они подвергли также критике и «полицейские новеллы» Министерства внутренних дел. Одновременно кадеты отвергли «бес-
предельные» поправки социал-демократической фракций, направленные на расширение сферы применения страховых законов.
Поведение кадетов определялось страхом перед революцией. Привычку «не обманешь — не продашь», убеждал кадет Щепкин октябристов, «следовало бы давно бросить...» Он призвал Думу решить рабочий вопрос «по государственному», т. е. заменить узкоклассовый подход общеклассовым. В противном случае, говорил кадетский оратор, «вы... заставите идти трудящихся на катаклизмы», и следовательно, «собственные интересы командующего класса... диктуют необходимость заняться положением трудящихся в этой области». «Представьте себе,—пояснял он свою мысль,— что трудящиеся массы вдруг придут к заключению, что им не следует идти за командующим классом..., веДь это небольшая кучка по отношению ко всему 150 000 000-ному народу». Надо уметь «пойти на некоторые жертвы». «И если вы этого minimum’a не дадите сейчас, то вам придется дать значительно больше в будущем». Страховые законопроекты, закончил Щепкин, страдают «цинизмом и близорукостью» и ведут к «непоправимым последствиям» [609].
